Владелец московского антикварного салона "Богема" Александр Хочинский приобрел на парижском аукционе Sotheby`s 26 писем Вольтера императрице Екатерине II. Он заплатил за них €583 тыс. Комментируют ТАТЬЯНА Ъ-МАРКИНА и СУРИЯ Ъ-САДЕКОВА.
Более полумиллиона евро — рекорд для эпистолярного наследия XVIII века. Письма были предварительно оценены в €250-300 тыс., и сам факт торга, поднявшего их цену вдвое против старта, говорит о большом к ним интересе. Покупателем был обозначен "частный французский коллекционер". Но на деле им оказался русский коллекционер, адвокат и владелец антикварного салона "Богема" на Новом Арбате Александр Хочинский. Он хорошо известен парижским аукционистам и антикварам, у которых он регулярно пополняет свое собрание. Сейчас Александр Хочинский в Лондоне, на аукционах "русской недели"; находящемуся там корреспонденту Ъ дать какие-либо комментарии он отказался. Лишь по возвращении в Москву, заметил он, комментарии, вероятно, окажутся возможны.
Не исключено, что предосторожности объясняются просто: ходят упорные слухи, что покупка сделана им по самому высокому правительственному заказу. Покупка по рангу — переписка Вольтера и Екатерины II, самого отъявленного якобинца и самодержицы, давно является ценным историческим источником для русских историков. Правда, основной корпус "Писем в Россию" Вольтера, которые он писал Екатерине II, находится в российских библиотеках. Сразу после смерти философа императрица поспешила купить его библиотеку и архив, выплатив за 7 тыс. томов огромную по тем временам сумму — 40 тыс. золотых рублей.
Тома Бомпар, эксперт, подготовивший эту продажу, происхождение переписки назвать категорически отказался, подтвердив после долгой беседы, что письма хранились во Франции. О французском происхождении писем говорит и крупнейший эксперт по рукописям и книгам, бывший вице-президент французского отделения Sotheby`s Жан-Батист де Пройяр. Сведения о том, что письма долгое время хранились в семье Ротшильдов, не подтвердились. Путаница произошла, видимо, потому, что часть представленных на продажу лотов действительно предоставлена Ротшильдами. Но все продажи, исходящие из этого семейства, лишены анонимности, в засекреченности их происхождения никакой необходимости нет.
На вопрос, удастся ли вывезти письма в Россию, Тома Бомпар пояснил, что вещи такого рода должны пройти специальную комиссию, разрешающую вывоз предметов искусства за границу. Обычно рассмотрение занимает несколько месяцев. Если переписка Екатерины Великой и Вольтера не будет признана национальным достоянием, то вся корреспонденция без труда покинет пределы Франции. Если же комиссия, состоящая из нескольких экспертов, признает ее ценной для Французской Республики, то у государства будет два года, чтобы собрать необходимые средства для ее выкупа. Лишь в том случае, если по прошествии этого времени средства найдены не будут, первый покупатель сможет стать ее полноправным обладателем и вывезти в любую точку земного шара.
"Данная переписка для Франции большого интереса не представляет. Лоты, конечно, впечатляющи, но значительной исторической ценности не имеют. В большинстве этих писем Вольтер развивает антисемитские идеи. Антисемитизм основывался на его антирелигиозности, а иудейство философ рассматривал как первоисточник любой религии",— полагает господин де Пройяр.
Николай Копенев, сотрудник Библиотеки Вольтера Российской национальной библиотеки в Санкт-Петербурге, прокомментировал по просьбе Ъ значение покупки для российских историков: "Скорее всего, эти письма уже были опубликованы. Но они уникальны как памятник культуры и интересны именно как оригиналы. Оригиналов, написанных рукой Вольтера, у нас действительно нет, письма набело переписывались его помощниками. Другое дело, стоят ли они таких денег". Основное содержание переписки хорошо известно, однако в оригиналах, принадлежащих теперь господину Хочинскому, есть пассажи, которые не вошли в окончательные варианты, отосланные русской императрице. Если письма окажутся в российских архивах, там прочтут, например, замечание самого Вольтера (ссылавшегося, правда, на Людовика XI): "Ou est la profite la est la gloire" — там где выгода, там и слава.