отставка
Владимир Устинов возглавлял Генпрокуратуру шесть лет, воспринимая это ведомство как силовое подразделение администрации президента. Итоги работы господина Устинова в Генпрокуратуре подводит ЕКАТЕРИНА Ъ-ЗАПОДИНСКАЯ.
Ни в одном публичном выступлении генпрокурора Устинова не говорилось ни слова о независимости прокуратуры от других ветвей власти. Он всегда подчеркивал, что прокуратура — око государево. На совещаниях с подчиненными господин Устинов не уставал повторять, что обращения депутатов Госдумы, сенаторов СФ и губернаторов подлежат внеочередному рассмотрению. Не говоря уже о просьбах из Кремля, которые он наставлял выполнять мгновенно. Знакомый прокурор рассказывал, как однажды он, сидя в кабинете у замгенпрокурора Сабира Кехлерова, случайно услышал обращенный к последнему крик господина Устинова по громкой связи: "Срочно мне всю статистику приговоров по экстремизму! Из администрации президента требуют!"
Владимир Устинов проводил энергичную кадровую политику, которая резко отличалась от кадровых решений его предшественника Юрия Скуратова, славящегося бережливостью к ветеранам. Если у господина Скуратова в центральном аппарате были люди в возрасте далеко за 70, то господин Устинов любил перетасовывать кадры, переводя в Москву честолюбивых провинциалов. Ради карьерного роста они были готовы на многое. Именно им часто поручались дела, связанные с политикой. Например, призванного из Северного Кавказа следователя Александра Галахова бросили на дело сначала ярославского губернатора Анатолия Лисицына, а потом и тверского Владимира Платова. Приехавший из Омска прокурор Вадим Овсянников выступал гособвинителем по нескольким делам ЮКОСа. А знаменитый башкирский следователь Салават Каримов, руководивший расследованием большинства дел ЮКОСа, вернулся из Москвы в родную республику первым зампрокурора.
Достаточно часто господин Устинов отправлял прокурора того или иного субъекта федерации руководить аналогичной прокуратурой в другой конец страны, например, из Твери в Приморский край. Вместе с тем при нем в руководстве областных прокуратур появились 35-37-летние мужчины, что при его предшественниках было невозможным. Своеобразным рекордом стало назначение им первым зампрокурора Дагестана 28-летнего Мурада Кехлерова, сына нынешнего замгенпрокурора Сабира Кехлерова.
У самого господина Устинова была в Генпрокуратуре своя следственная вертикаль: всю черную работу по уголовным делам, порученным "кремлевскими", выполнял первый замгенпрокурора Юрий Бирюков (которому теперь тоже прочат отставку "по собственному желанию"). Ему напрямую подчинялся начальник управления по расследованию особо важных дел Владимир Лысейко, отвечающий за работу нескольких десятков штатных следователей и бессчетной армии прикомандированных из глубинки. Владимир Лысейко для следователей — царь и бог: его слово решающее в распределении премий и званий, вплоть до генеральского, квартир и земельных участков. Впасть к нему в немилость — это значит остаться без работы. Многие следователи отправились при Владимире Лысейко на почетную пенсию. Несколько оставшихся крепких профессионалов не вылезают из дальних командировок, предпочитая расследовать дела о примитивном бандитизме в регионах, нежели, как они говорят, "подписываться под ежиковыми делами".
Владимир Устинов, считая себя непубличным человеком, избрал для реализации собственной информационной политики давнего друга экс-замминистра МВД Владимира Колесникова, поставив того сначала своим советником, а затем добившись его назначения замгенпрокурора. В начале своего первого публичного выступления господин Колесников рассказал о своей даче, а затем изложил свое видение презумпции невиновности: "Пусть у обвиняемого будет хоть пять адвокатов, но, если он вменяем, пусть скажет, куда дел один миллиард долларов или рублей и где был вчера и позавчера! Не может говорить — пусть сидит, когда вспомнит, скажет". А вот что прокурор поведал о национальном вопросе: "Когда я в феврале 1999 года приехал в Красноярск, из 4,5 тыс. зарегистрированных там азербайджанцев все, в том числе грудные младенцы, имели легковые автомашины. Из Азербайджана они привозят рубль, а из России вывозят миллион. Это несправедливо. Созидай, твори, строй, развивай — как дома". Эти экспромты господина Колесникова не понравились генпрокурору, и он повелел другу отныне говорить только по бумажке, текст которой будет утверждать пресс-служба Генпрокуратуры. А бывшего начальника этой пресс-службы Александра Звягинцева господин Устинов повысил до своего заместителя (продавив соответствующий президентский указ). В этой должности господин Звягинцев помогал своему шефу писать книгу о катастрофе подлодки "Курск", посещал с господином Устиновым различные православно-патриотические мероприятия, на которых генпрокурора не раз называли "Человеком года". После чего, растрогавшись, он включал в свой очередной доклад об итогах борьбы с преступностью фразы о спасении народа в православии и нравственности. Подчиненные сначала вздрагивали от этой невесть откуда возникшей набожности господина Устинова, однако на третьем-четвертом его докладе смирились.
Большинство сотрудников Генпрокуратуры жалеют об уходе Владимира Устинова. "Он был хоть и грубый и жестокий, но свой, прошедший все ступеньки прокурорской карьеры,— говорят подчиненные экс-генпрокурора.— При нем появились существенные денежные надбавки следователям, в результате чего на следственную работу стали переходить 'белые воротнички' — надзирающие прокуроры. А у руководителей городских и областных прокуратур появилось больше перспектив служебного роста, так как Устинов не давал засиживаться пенсионерам до глубокой старости". При этом причину отставки генпрокурора в этом ведомстве практически не обсуждают. "Возможно, она неизвестна и самому Устинову,— сказал Ъ один из его помощников.— Сказали: 'Пиши заявление',— он и ушел".