 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ  Воинов-интернационалистов из ограниченного контингента Международных сил по поддержанию безопасности на каждом шагу подстерегает благодарность братского афганского народа |
"Громили все, что написано по-английски"
Беспорядки вспыхнули в понедельник, после того как автомобиль американской армии, возвращавшийся в Кабул с патрулирования в пригороде, потерял управление на запруженной машинами дороге. По официальной версии, у американского автомобиля отказали тормоза. В результате ДТП погибло не менее пяти человек.
Разъяренная толпа забросала камнями американских солдат. Те открыли огонь — как утверждает американское военное командование, стреляли солдаты поверх голов. Вскоре на помощь американским военным подоспели афганские полицейские, также открывшие огонь. В результате погибли десятки людей (по официальным данным — 20, по неофициальным — не меньше сотни), 160 человек получили ранения, 140 арестовано.
После этого насилие выплеснулось на улицы афганской столицы. Разъяренные толпы с криками "Смерть Америке!" и "Смерть Карзаю!" жгли автомобили, громили иностранные фирмы и представительства, а заодно грабили магазины и рестораны. Несколько раз толпа пыталась штурмовать здание посольства США, расположенное в хорошо охраняемом районе Кабула. Было разгромлено и сожжено здание международной благотворительной организации Care International. Пострадало и здание российского посольства. Как сказал директор представительства французской гуманитарной организации ACTED Фредерик Руссель, "громили все, что написано по-английски".
В ночь с понедельника на вторник правительство Афганистана ввело в городе комендантский час. Американское командование выразило сожаление в связи со случившимся, а афганский парламент потребовал арестовать виновных в ДТП.
Волнения в Кабуле — самые масштабные после падения режима талибов в конце 2001 года — совпали с активизацией антиправительственных и антизападных выступлений в других районах страны. Во вторник на севере Афганистана неизвестные убили четырех сотрудников международной неправительственной организации ActionAid. А на юге, где кровопролитные столкновения, унесшие почти 400 жизней, идут с середины мая, боевики "Талибана" одержали едва ли не первую после 2001 года победу: им удалось на несколько часов захватить город Чора в провинции Урузган.
Не так давно мне довелось побывать в Афганистане в составе группы российских и украинских журналистов. И хотя пригласившее нас командование НАТО сделало все, чтобы обеспечить нашу безопасность, возможность подобного развития событий я почувствовал уже тогда.
"Наша единственная задача — помочь афганским властям"
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ Хотя отдельные представители афганского общества уже усвоили западные ценности (справа), большинство продолжает придерживаться традиционного уклада (слева) |
Первая — что Международные силы по поддержанию безопасности (ISAF) — нечто совсем иное, нежели силы возглавляемой американцами коалиции, хотя и те и другие действуют под командованием НАТО. Коалиция военным путем свергла режим талибов и привела к власти нынешнее правительство Афганистана, а ISAF — это миротворческий контингент, действующий на основе мандата ООН, и потому его ни в коей мере нельзя считать оккупационной силой.
Вторая мысль, состояла в том, что главное слово в аббревиатуре ISAF — "assistance" ("поддержка"). "Мы не исполняем никаких самостоятельных функций — ни военных, ни полицейских, ни административных,— говорили представители НАТО.— Наша единственная задача — помочь афганским властям, по просьбе которых мы тут находимся".
Приехав в Афганистан, практически то же самое я слышал и от официальных представителей афганской власти. Спикер парламента Юнус Кануни напрочь отвергал всякие параллели между советскими войсками, против которых он воевал в 1980-е годы, и натовскими, приходу которых немало способствовал в начале 2000-х: "Советы были оккупационной силой, а войска НАТО находятся здесь по просьбе законного правительства".
Затем чиновник рангом пониже, начальник полицейского участка в одном из районов Кабула, долго рассказывал о прекрасных отношениях между ISAF, национальной полицией и местным населением: "Проблем нет, мы друг другу помогаем, а местное население просто счастливо сотрудничать с властями".
"Нам важно обозначить здесь свое присутствие"
Насколько идиллически складываются отношения натовских военных с местным населением, мне пришлось убедиться воочию в ходе вылазок в город под охраной натовских военных. Бэтээры французского патруля едут по улицам вроде бы неспешно, но местным автомобилистам приходится уступать им дорогу, чтобы не оказаться под колесами. Встречные пешеходы радостно улыбаются и поднимают вверх большие пальцы в знак приветствия.
Затем патруль покидает бэтээры и идет в обход по кварталу: трое автоматчиков впереди, трое сзади, а в середине — журналисты и представители пресс-службы ISAF.
Мне много доводилось видеть бедных стран и грязных городов, но Кабул бьет все рекорды. Как ни аккуратно ступаешь, через два десятка шагов брюки оказываются по колено измазанными чем-то серым — после нескольких моросящих дождиков всепроникающая кабульская пыль превратилась в толстый слой грязи, напоминающей жидко разведенный бетон. Жилищ местных жителей не видно: они скрыты за глинобитными заборами высотой метра три-четыре.
Через каждые пару десятков метров в заборах имеются люки — дверцы выгребных ям, из которых нечистоты вываливаются прямо на улицу, где их сушит солнце, а редкие дожди смывают по канавкам, проложенным вдоль дороги.
— Теперь вы понимаете, почему тут так, мягко говоря, не очень приятно пахнет,— обращается ко мне французский полковник.
И вдруг среди этого убожества возникает четырехэтажный особняк из стекла и бетона, облицованный под мрамор.
— Откуда он здесь? — спрашиваю представителя пресс-службы ISAF, немецкого полковника Клауса Бюклейна.
— Очевидно, в стране есть люди, которые нашли возможность заработать достаточно денег,— отвечает он.
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ Натовский сапог не топчет афганскую землю: военнослужащие иностранного контингента предпочитают передвигаться по ней верхом — но не на ослах, как афганцы, а на гусеницах |
Полковник Бюклейн пожимает плечами, но альтернативного объяснения не предлагает.
Натовский патруль гордо несет "бремя белого человека". Солдаты раскланиваются с каждым встречным, будь то пятилетний ребенок или древний старик, и произносят дежурное "салям".
Местные жители реагируют по-разному: кто-то радостно улыбается и норовит попасть в поле зрения фотообъектива, кто-то смотрит настороженно, исподлобья.
— В чем смысл патруля — вы же не исполняете полицейских функций? — спрашиваю я французского полковника.
— Нам очень важно обозначить здесь свое присутствие. Пусть местные жители видят французский флаг, видят, что мы настроены благожелательно и не хотим причинить им зла.
Мы вновь грузимся в бэтээры и отправляемся в обратный путь. Встречные пешеходы все так же радостно приветствуют нас, но в какой-то момент, обернувшись, я заметил, что стоило патрулю проехать, как один из афганцев, только что лучезарно улыбавшихся нам, выставил вперед указательный палец и несколько раз согнул его, как бы нажимая на курок. А когда наши бэтээры проезжали через оживленный базарный район, о корпус одного из них стукнулся камень. Как пояснил один из солдат, камень бросила девочка лет десяти.
Натовские военные, верные своему интернациональному долгу, на выпад, естественно, не ответили, но по рации тут же разнеслась команда всем бэтээрам: журналистам из люков не высовываться, а то, не дай бог, разобьют аппаратуру.
"Шурави были лучше"
Если бы я оставался за стенами базы НАТО, выбираясь в город только под охраной, наверное, так и не сумел бы прочувствовать, что на самом деле происходит в сегодняшнем Афганистане. В один из дней мне удалось связаться со знакомым афганским журналистом и договориться о встрече в городе, подальше от опеки ISAF. Умид Арман устроил для меня пешую экскурсию по базару в центре Кабула. Не буду говорить о грязи — квартал, который мы патрулировали вместе с французами, теперь вспоминается как парк культуры и отдыха. Очевидно одно: здесь натовских военных никто никогда не видел, да и сами они вряд ли осмелились бы тут появиться.
Кабульский базар — штука совершенно особенная. Такое впечатление, что здесь собрался весь город — сквозь толпу приходится буквально продираться, как по московскому метро в час пик. Торгуют всем, чем положено на восточном базаре,— фруктами и овощами, орехами и сухофруктами, горячими пшеничными лепешками, бараньими тушами (шашлыки из них жарят тут же), одеждой second hand, разложенной прямо на земле, немудреной утварью, коврами. И тут же ювелирные лавки, повсюду — менялы, готовые обменять пачки своих афгани на любую валюту мира. Впрочем, необходимости в обмене нет: доллары принимаются без ограничений. Под торговые и подсобные площади используется даже русло реки Кабул, сильно мелеющей в это время года.
— Почему так много народа? — спрашиваю я Умида.— Сегодня что, выходной?
— А тут каждый день выходной, в стране никто не работает,— отвечает он.
— Но ведь кто-то же выращивает эти мандарины, бананы, абрикосы, виноград, пасет баранов, ткет ковры.
— Ты что, думаешь, все это местного производства? — искренне удивляется мой спутник.— Запомни одно: в Афганистане выращивается только мак, а производятся только опиум и героин. Все остальное — привозное. Даже бараны и те паслись не на афганских лугах, а на пакистанских.
Умид, конечно, преувеличивает, но не сильно. По большинству независимых оценок, производство наркотиков опийной группы составляет от 55 до 65% ВВП Афганистана.
— Поехали, я покажу тебе нечто особенное,— предлагает Умид.
Мы садимся в такси и вскоре оказываемся возле сверкающего витринами многоэтажного здания, явно не вписывающегося в окружающий ландшафт.
— Что это? — удивляюсь я.
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ Хотя силы НАТО и афганцев заведомо не равны, до последней недели им удавалось избегать опасных столкновений (надпись на плакате в натовской казарме: "Помни: у тебя 100 лошадиных сил, а у них только одна!!! Потеря каждого афганца — это наш прокол") |
Мы входим внутрь и в считанные секунды из Средневековья переносимся в XXI век. Нижние два этажа здания заняты магазинами, торгующими современной электроникой, парфюмерией, косметикой, одеждой ведущих фирм мира. На остальных этажах — гостиничные номера. Отель вполне тянет на пять звезд.
— Для кого это все работает? — спрашиваю я.— Для богатых иностранцев?
— А ты видел хоть одного иностранца на улицах города?-- вопросом на вопрос отвечает Умид.
— Нет,— вынужден признать я.
— Если в стране крутится $30 млрд в год, получаемых от наркоторговли, и только $2 млрд доходит до крестьян, выращивающих мак, чтобы не умереть голодной смертью, это означает, что здесь есть очень богатые люди, и их немало.
Умид абсолютно прав: иностранцев на улицах Кабула действительно не видно. Оно и понятно: образ постоянно воюющей страны не способствует превращению ее в туристическую Мекку. Но вот что удивительно: я не только ни секунды не ощущал опасности для себя лично, но более того — едва ли не каждый второй, узнав, что я русский, норовил поприветствовать меня на моем родном языке. Звучали слова из уже полузабытого, лексикона: "шурави", "товарищ".
— Спроси кого хочешь,— говорит мне Умид,— и каждый скажет, что собака русского человека лучше любого американца.
— Как же так? — удивляюсь я.— Мы же воевали. Сколько погибло наших, сколько афганцев. Неужели они все забыли?
На этот вопрос мне ответил продавец в одной из лавок.
— Знаешь,— сказал он,— вы так много сделали для нашей страны. Построили больницы, построили дома (кстати, кварталы серых блочных пятиэтажек в Кабуле устояли во всех перипетиях войны.— "Власть"). Ваши солдаты играли в футбол с нашими детьми. А эти ничего не делают — только хотят все получить для себя. Почему русских нет в составе ISAF? Зачем нам эти американцы, немцы, англичане? Шурави были лучше.
Впрочем, сказать, что прогулка по базару прошла совсем без потерь, нельзя. Камней в спину мне, конечно, никто не кидал, но мобильник в толпе стащили. Впрочем, разве такое не может случиться в Москве? Так что будем считать, что я просто стал инвестором в экономику Афганистана.
"Мнения самих афганцев никто не спрашивает"
На ужин, состоявший из нежнейшего шашлыка и плова, запитых пепси-колой, Умид пригласил своего знакомого политолога и почти тезку Омида Наби.
НАТО в Афганистане не контролирует практически ничего, говорит Наби, кроме территории собственных хорошо охраняемых баз и нескольких крупных городов, где военное присутствие альянса особенно велико, как, например, в Кабуле. Но значительная часть афганцев, прежде всего бывшие полевые командиры, органично вписавшиеся в новую власть, заняв хлебные места в парламенте, правительстве или став губернаторами, будут терпеть иностранное присутствие, пока Запад кидает подачки.
— Вы же ходили по улицам города,— говорит мой собеседник.— Видели, как на каждом углу на вас набрасывается целая толпа попрошаек. Так что ж вы думаете, с иностранной помощью произойдет что-то иное? Ее растащат.
На нынешние власти надежды мало: президент Хамид Карзай получил свою должность из рук американцев и не пользуется никакой поддержкой (мысль о том, что Хамид Карзай является скорее не президентом Афганистана, а мэром Кабула, мне приходилось слышать от многих собеседников).
И, конечно, свою игру на афганском направлении Запад ведет не ради торжества свободы, демократии и прав человека, а ради того, чтобы получить контроль над стратегически важным регионом, дающим выход на богатый энергоносителями район Центральной Азии и способным служить ключевым элементом системы их транспортировки в обход России. А ради этого в какой-то момент можно будет вновь вытянуть на свет тех самых талибов, которых США и НАТО так яростно свергали в 2001 году. Ну разве что придется слегка подновить их имидж.
— Беда афганского народа в том, что ему постоянно пытаются извне навязать некие нормы существования,— завершил свою речь Омид Наби.— Советы несли коммунистические идеи, талибы — религиозные, Запад — либерально-демократические. А мнения самих афганцев никто не спрашивает.
— А чего хотят сами афганцы? — спросил я.— Вам не кажется, что бесконечные войны и смена власти сместили все ориентиры, а международная помощь, то есть деньги не заработанные, а полученные в виде подачек, развратили общество, как милостыня развращает попрошаек?
Со вторым тезисом Омид Наби согласился, но на первый вопрос я ответа так и не получил. Возвращался в Москву я с ясным ощущением того, что в прочный мир и спокойствие в Афганистане никто не верит. Все ждут, когда случится взрыв, способный вызвать цепную реакцию по всей стране. Судя по тому, что произошло на прошлой неделе, ждать, возможно, осталось недолго.
Ограниченный контингент
Общая численность иностранного воинского контингента в Афганистане сегодня превышает 36 тыс. человек. Из них 27 тыс. составляют войска, входящие в возглавляемую США коалицию, и 9 тыс. — Международные силы по поддержанию безопасности (ISAF), находящиеся под командованием НАТО. Силы коалиции в основном размещены в восточных и южных районах Афганистана близ границы с Пакистаном, где особенно высока активность боевиков "Талибана" и "Аль-Каиды". Контингент ISAF размещен на западе страны и в Кабуле. Весной этого года начался процесс перевода под командование ISAF части сил коалиции. Предполагается, что ISAF распространит свой контроль на южные и восточные районы страны до конца года, доведя численность контингента до 25 тыс. военнослужащих.
Большую часть коалиции составляют военнослужащие США (22 тыс.). В ее состав входят также британские, канадские, австралийские и голландские военнослужащие.
В состав ISAF входят представители 39 стран — как членов НАТО, так и не входящих в Альянс. Численность контингента войск ФРГ — 2,2 тыс. человек, Италии — 1,2 тыс., Нидерландов — 800 (в ближайшие недели голландский контингент должен возрасти до 1,4 тыс.), Франции и Великобритании — по 700, Испании — 600.