В пятницу вечером президент России Владимир Путин встретился с руководителями ведущих информационных агентств "восьмерки". Некоторых собеседников президент заподозрил в том, что они приехали не для того, чтобы побольше узнать о нашей стране, а с целью ведения конкурентной борьбы с Россией. С подробностями из Ново-Огарева — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Руководители мировых информационных агентств до сих пор не встречались в формате "восьмерки". Это была идея ИТАР-ТАСС. Все остальные агентства почему-то с удовольствием согласились. Директор канадского агентства тоже с удовольствием согласился, но, правда, не приехал. Его раздирали какие-то неразрешимые противоречия; как удалось выяснить, внутренние (то есть личного характера).
Остальные в назначенное время были на месте. В Ново-Огарево приехали информационные и финансовые монстры, надежно подмявшие под себя мировое информационное пространство. Годовой оборот агентства Reuters, например,— $30 млрд, и я бы удивился, если бы Том Глосер, гендиректор Reuters, прилетел в Москву не на личном самолете. Но ему не удалось меня удивить.
Покинуть гостеприимную Москву он должен был не позже полуночи, иначе бы не попал в Лондон, небо над которым закрывается около четырех ночи по Москве. Том Глосер, конечно, рисковал. (Об умении Владимира Путина появляться перед своими гостями вовремя — во множестве прошлых номеров Ъ.) Для тех, кто начал переживать за британского авантюриста, скажу сразу: успел он, успел. Вопрос, стоило ли оно того, остался открытым.
"Выстуживали" гостей не так уж долго: примерно полчаса.
— Именно из ваших сводок новостей мир узнает об абсолютном большинстве происходящих на планете событий,— заявил Владимир Путин собеседникам, приняв их в своем рабочем кабинете. (Для рядовых иностранных журналистов из этих агентств трансляция встречи для их же блага была выведена в кинозал, где корреспонденты обычно ждут начала мероприятий с участием главы государства.)
Одной своей фразой господин Путин дезавуировал, таким образом, беспрецедентные усилия по освоению информационного пространства таких уважаемых (до сих пор) агентств, как "РИА Новости" и "Интерфакс".
— В скором времени журналистам ваших компаний предстоит освещать саммит "группы восьми" в Санкт-Петербурге,— сказал президент.— Мы рассчитываем, что в сводках мировых новостей будет полная и объективная информация о всех вопросах, всех событиях, которые будут происходить в Петербурге.
Стала более понятной мирная инициатива ИТАР-ТАСС о проведении этой встречи.
— В преддверии саммита хотел бы коротко напомнить об основной повестке дня, которую мы предлагаем для обсуждения,— заявил Владимир Путин.
И он с головой углубился в повестку. Когда он вынырнул из нее, на поверхности осталось предложение о создании международной сети ядерных центров.
— Их цель — предоставить доступ к мирному атому новым странам-потребителям, при этом полностью обеспечивая и техническую безопасность, и международный контроль за нераспространением,— сказал президент.
Высказавшись, президент России дал слово Борису Бьянкери, президенту итальянского информагентства ANSA, и по этой причине вынужден был потом долго говорить о роли и влиянии в мире ООН. Стало понятно, что семеро директоров расписали между собой все вопросы Владимиру Путину и неожиданностей на этой встрече (вроде вопроса о причинах отставки генпрокурора Владимира Устинова) не будет.
Главного редактора Associated Press, разумеется, больше интересовала проблема Ирана.
— Я хотел бы, чтобы вы подтвердили,— сказал он,— заключается ли позиция России в том, что она будет участвовать в экономических санкциях по отношению к Ирану, если Иран не согласится с существующим предложением "группы шести"? И будет ли сама Россия принимать участие в переговорах по Ирану?
Господин Путин расстегнул пуговицы пиджака и благодарно улыбнулся вопросу. Я понял: какое-то время будет не скучно.
— Есть поговорка: если бы у бабушки были определенные половые признаки, она была бы дедушкой,— сказал президент.
Иностранцам долго переводили, потом они еще дольше пытались понять смысл сказанного. И только потом они засмеялись. Пара человек — вежливо (то есть так и не поняв), а пара человек — так просто от души. Эти люди добились своего высокого положения в обществе, очевидно, с нуля, стартовав, как и господин Путин, в свое время из самых городских (или крестьянских) низов.
— Политика не терпит сослагательного наклонения...— пояснил президент.— В последнем разговоре с президентом Соединенных Штатов я согласился с тем, что и Россия не должна оставаться в стороне от этого процесса. Что касается санкций, то мы думаем, что и об этом пока рановато говорить.
Слово наконец получил директор агентства Reuters. Том Глосер должен был, по моим представлениям, задать такой вопрос, чтобы он сам до конца жизни был уверен, что не зря летел в Россию на встречу с президентом России и не напрасно жег личный керосин своего личного самолета.
— Сейчас цена на нефть очень высока,— сказал он.— Вы создали стабилизационный фонд на основе высоких цен на нефть. Если опять упадут цены на нефть, если стоимость нефти вновь будет на уровне $30-40, какие шаги вы считаете необходимыми для того, чтобы российская экономика создала долгосрочное устойчивое преимущество?
— Вы сказали, если нефть будет на уровне $30-40. Хочу вас проинформировать о том, что бюджет Российской Федерации рассчитан исходя из цены на нефть за баррель в $27,— нервно ответил президент.— Поэтому мы формулируем очень устойчивую ситуацию и для решения социальных проблем в России, и для развития ее экономики, имея в виду бюджетную составляющую.
Владимир Путин минуты четыре рассказывал о том, что в России делается для диверсификации экономики (дольше, если бы он и захотел, говорить бы, думаю, не смог: было бы, боюсь, не о чем): о создании инвестиционного фонда и о планируемом создании венчурного фонда.
Президенту агентства France Presse Пьеру Луэту была отведена почетная роль задать вопрос о голосовании в Черногории.
— Считаете ли вы,— поинтересовался он,— что этот пример является легитимным прецедентом для таких регионов, как Абхазия и Южная Осетия, для включения их в состав Российской Федерации?
На встрече недельной давности с лидерами ЕС это голосование обсуждалось очень бурно, и тогда премьер-министр Австрии исчерпывающе высказался на эту тему. Он сказал, что в Сербии и Черногории вопрос решался при взаимном согласии заинтересованных сторон, и по этой причине такая методика неприменима к Абхазии, Южной Осетии и Приднестровью. Владимир Путин тогда не стал возражать и вообще реагировал на дискуссию довольно, казалось, безразлично.
На этот раз Пьеру Луэту удалось его раззадорить.
— Россия никогда не ставила вопрос о включении каких бы то ни было территорий за ее пределами в состав российского государства. И у нас нет таких планов,— сказал президент.— Да, Черногория — показательный пример. Но это еще не все, есть еще проблема Косово. Является ли для нас приоритетом защита территориальной целостности государств, существующих сегодня, или для нас являются приоритетом трудноопределяемые понятия исторической справедливости и политической целесообразности?
Господин Путин давал понять, что второе соображение может стать приоритетным не по определению, а в результате трудных переговоров по его определению.
— Я считаю, что все мы должны и в состоянии выработать единые правила к событиям однопорядкового характера в различных регионах мира. Иначе мы придем к хаосу! Не только жителям Южной Осетии или Абхазии трудно будет объяснить, почему албанцам в Косово можно отделиться от страны, в которой они формально сейчас находятся, а им нельзя! А что будет происходить в Испании или во Франции? В той же Италии, где много разных разговоров сепаратистского характера? Меня это очень беспокоит.
Француз и итальянец сочувственно кивали. Они, кажется, в полной мере оценили обеспокоенность господина Путина за трудную судьбу их стран.
Президент агентства Deutsche Presse-Agentur Мальте фон Трота честно сказал, что "европейцы немного странно смотрят на усилия 'Газпрома' по распространению деятельности на европейский рынок. С другой стороны, есть много стран, которые пытаются получить свою долю в газовом и нефтяном производстве в России. Это временное явление или это конец гармоничных отношений между Россией и Европой в энергетике?"
Тут господина Путина допекли, кажется, окончательно. Он все про них понял и начал разговаривать по-другому:
— Вопросы подобного рода и сама их постановка нами оцениваются как способ побудить нас к принятию односторонних решений, которые бы удовлетворяли наших партнеров, но не учитывали бы в полной мере интересы российской экономики! Это, на наш взгляд, способ конкурентной борьбы.
Обвинение, предъявленное журналисту, было тяжелым и нуждалось по крайней мере в доказательствах. И журналист начал их получать:
— Россия 40 лет поставляет энергоресурсы в Европу. Ни на один день, ни на один час никогда не было ни одного сбоя...
Президент говорил эти слова уже 222 раза, а скорее всего, чаще. И он демонстрировал готовность делать это снова. И делал это долго. Он не произнес о проблемах в энергетических отношениях между Россией и Европой ничего, чего не сказал бы раньше. Он только так и не объяснился, почему считает вопрос, заданный президентом Deutsche Presse-Agentur, способом конкурентной борьбы. То есть почему немец является представителем какой-то из агентур (не журналистской).
— Наши западные друзья очень активным образом поддержали "оранжевые события" на Украине,— говорил он.— Что там происходит все это время, мы прекрасно видим. Есть много проблем, с которыми столкнулась страна. Но если вы хотите дальше поддерживать все, что там происходит, вы за это заплатите. Почему мы должны за это платить?.. Платите деньги!
Об этом президент тоже уже говорил, и именно в таких выражениях,— на встрече с руководством ВГТРК по случаю ее юбилея. Это было в Сочи две недели назад.
Но собеседники господина Путина слышали такие вещи в первый раз. Они услышали от президента России, что есть "мы" и "они". И "мы" находимся по другую сторону баррикад от "них". "Им", сидящим сейчас за одним столом с господином Путиным, было интересно.
Наконец, свой вопрос президенту России задал президент "Киодо цусин" Сатоси Исикава. Для него любое слово, произнесенное Владимиром Путиным по поводу островов, являлось, без сомнения, "news". Президент наговорил их довольно много. Смысл в том, что два острова японцы по договору, заключенному еще с СССР, смогут, скорее всего, забрать (Японцы не хотят брать два. Они бы взяли два, но им нужно четыре.) А четырех им не видать, так же как мертвому ослу — своих ушей (примерно так, кажется, около года назад высказывался по другой территориальной проблеме господин Путин).
— Мы не склонны вообще ничего здесь драматизировать,— пожал плечами президент России.— Япония — очень важный для нас партнер. И я могу только сожалеть, что я не упомянул о Японии в своем ежегодном послании. Это ошибка с моей стороны.
В этих его последних словах важно не то, впрочем, что он сожалеет об ошибке, а то, что не упомянул.
На этом блиц длиной в сорок минут закончился. Собеседники пошли на ужин, организованный для них культовым московским ресторатором Аркадием Новиковым. Видимо, господин Новиков сделал свое дело, как обычно, хорошо, ибо они не хотели вставать из-за стола почти два часа.
Даже господин Глосер не проявлял признаков беспокойства.