Кредитор ребенка не обидит
Дети умершего банкрота вправе получить в наследство его жилье как единственное
Верховный суд РФ (ВС) защитил от кредиторов единственное жилье, унаследованное детьми умершего банкрота. Нижестоящие суды ранее отказались исключить недвижимость из конкурсной массы, ссылаясь на то, что дети прописаны в ипотечной квартире второго родителя. Но экономколлегия встала на сторону наследников, отметив, что наличие места для проживания и право собственности на свое жилище — это разные вещи, а кредиторы не должны извлекать выгод «только из факта смерти своего должника». Юристы в целом поддерживают решение ВС в пользу детей, отмечая, впрочем, возможность искусственного создания иммунитета для наследуемого жилья.
Фото: Евгений Разумный, Коммерсантъ
Фото: Евгений Разумный, Коммерсантъ
ВС рассмотрел вопрос о судьбе единственного жилья умершего гражданина-должника, наследниками которого являлись его дети. Спор возник в деле о банкротстве Романа Просекова. В августе 2021 года арбитражный суд признал его несостоятельным, но гражданин скончался, и дело продолжилось как банкротство его имущественной массы. Родители должника отказались от наследства в пользу внуков, в итоге сын и несовершеннолетняя дочь умершего получили на двоих земельный участок размером 10,69 сотки и находящийся на нем жилой дом площадью 108,3 кв. м в Сургуте, каждый по ½ доли.
Однако на эти объекты также претендовали кредиторы, настоявшие на включении имущества в конкурсную массу, что позволяет продать их с торгов для погашения долгов умершего. Бывшая супруга должника и мать его детей Наталья Просекова вместе с совершеннолетним сыном попросила суд исключить спорную недвижимость из конкурсной массы, ссылаясь на то, что дом является единственным пригодным помещением для проживания детей. Но арбитражные суды трех инстанций отклонили ее ходатайство, сославшись на то, что дети прописаны в квартире матери площадью 29,1 кв. м.
Суды отметили, что доказательств невозможности проживания в этом объекте не представлено, а «факт недостаточного размера квартиры сам по себе не является основанием для применения правил об исполнительском иммунитете».
Не согласившись с этим, наследники обратились с жалобой в ВС. Граждане настаивали, что возможность проживать по иному адресу не означает «допустимости безусловного неприменения исполнительского иммунитета». К тому же квартира матери обременена ипотекой и не соответствует по площади нормам, установленным для договоров социального найма.
Помимо прочего, по мнению заявителей, суды не учли, что по Семейному кодексу РФ родители не имеют права собственности на имущество детей, так же как и дети на имущество родителей.
Вещные ценности
Дело передали в экономколлегию ВС, которая поддержала детей. Как следует из опубликованного 27 июня определения ВС, в конкурсную массу не включается жилое помещение, «если по истечении срока принятия наследства такое имущество является единственным пригодным для постоянного проживания помещением для наследника». Регистрация же детей в квартире матери «не наделяет их вещными правами», а является «по своей сути административным актом», уточнила коллегия.
Более того, ВС прямо сослался на статью 38 Конституции РФ о защите материнства и детства, а также на статью 3 Конвенции ООН «О правах ребенка», которая предписывает уделять «первоочередное внимание» наилучшему обеспечению интересов ребенка и признает его право «на уровень жизни, необходимый для физического, умственного, духовного, нравственного и социального развития».
ВС учел и то, что квартира Натальи Просековой находится в залоге у банка по ипотечному кредиту («право собственности в данном случае является экономически неустойчивым»), а перешедшие детям по наследству объекты недвижимости не обременены.
Кроме того, если бы банкрот не умер, «спорное имущество обладало бы исполнительским иммунитетом и подлежало бы исключению из конкурсной массы», а кредиторы не должны извлекать выгод и преимуществ «только из факта смерти своего должника», подчеркнул ВС.
В результате коллегия исключила земельный участок с домом из конкурсной массы и поставила в деле точку.
Все единственное — детям
«Вопрос о правах детей часто поднимается в банкротстве граждан»,— признает президент Союза арбитражных управляющих НЦРБ Валерия Герасименко. По ее словам, чаще всего с этим связаны «споры об исключении из конкурсной массы жилья и автомобилей» в интересах детей должника.
Этим решением «ВС расширил границы нормы статьи 223.1 закона о банкротстве, распространив ее на случаи, когда члены семьи не проживали в спорном жилье совместно с должником», считает ведущий юрист московской коллегии адвокатов «Юридическая помощь бизнесу» Руслан Абдюшев.
ВС продолжает «оттачивать свои выводы ввиду отсутствия четких критериев для снятия исполнительского иммунитета единственного пригодного для жизни жилья и возможности его реализации в банкротстве», отмечает юрист практики банкротства и разрешения споров BGP Litigation Игорь Куницын.
«Здесь явно проявляется защита прав несовершеннолетних детей, которые могут остаться без единственного жилья, если их мать не сможет выплатить ипотеку»,— обращает внимание руководитель банкротной практики «Лемчик, Крупский и партнеры» Давид Кононов. «В вопросе жилищного иммунитета принципиальное значение имеет именно право собственности на помещение. Где наследники проживают или прописаны, в данном случае неважно»,— подчеркивает госпожа Герасименко. Причем «исполнительский иммунитет применяется к единственному пригодному для проживания жилью детей, независимо от их возраста», уточняет господин Кононов.
Позиция ВС «максимально направлена на защиту прав несовершеннолетних наследников должника» и в целом «положительно скажется на дальнейшем формировании практики по исполнительскому иммунитету единственного жилья», подчеркивает Игорь Куницын. Причем, полагает Давид Кононов, «для разрешения спора характеристики квартиры матери не имели правового значения»: «Важно лишь то, что квартира не принадлежит детям и у них нет своего жилья, а перешедший по наследству дом был наделен исполнительским иммунитетом, пока должник был жив».
Вопросы иммунологии
Злоупотребления возможны в случае наследования «роскошного жилья», принадлежавшего должнику, но судебная практика позволяет в этих случаях «приобрести замещающее», более скромное жилье, отмечает господин Абдюшев. Впрочем, добавляет господин Куницын, в любом случае нужно учитывать «соотношение стоимости жилья и величины долга», а иммунитет с помещения должен сниматься ради погашения долгов, а не служить «карательной санкцией или средством устрашения».
Игорь Куницын также допускает возможность злоупотреблений через «целенаправленное установление залога на жилье, чтобы можно было говорить о риске его взыскания» с целью предоставления иммунитета другому помещению как единственному пригодному для проживания. «Еще есть риски того, что будущие наследники могут продавать свои иные жилые помещения до вступления в наследство, чтобы искусственно создать исполнительский иммунитет на полученное по наследству имущество»,— не исключает господин Кононов.