Не все слышат команду «отбой»

Мосгорсуд на минувшей неделе отказался освободить из СИЗО вице-президента Всероссийского общества глухих (ВОГ) Венеру Гаулстон, обвиняемую в растрате 32 млн руб. Защита настаивает, что госпожу Гаулстон необходимо перевести под домашний арест — полностью лишенная слуха, она «фактически находится в камере-одиночке», поскольку ни сокамерники, ни сотрудники ФСИН не владеют жестовым языком. Опрошенные “Ъ” правозащитники указывают, что условия содержания в СИЗО не подходят для лиц с тяжелым нарушением слуха. Член президентского Совета по правам человека Ева Меркачева настаивает, что глухоту следует включить в перечень заболеваний, препятствующих содержанию под стражей.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Как сообщал “Ъ”, в 2018 году следственный департамент МВД возбудил в отношении руководства Всероссийского общества глухих дело об особо крупном мошенничестве (ч. 4 ст. 159 УК РФ). Следствие утверждает, что с 2015 по 2019 год президент ВОГ Станислав Иванов, два вице-президента (включая Венеру Гаулстон), а также некоторые сотрудники правления заключили ряд сделок об отчуждении недвижимости организации по заведомо заниженной стоимости. Материальный ущерб превысил 200 млн руб. В рамках «дела ВОГ» госпожу Гаулстон обвиняют в растрате в особо крупном размере на сумму 32 млн руб. (ст. 160 ч. 4 УК РФ), в феврале 2024 года Мещанский райсуд Москвы отправил ее под стражу.

В мае защита Венеры Гаулстон попросила суд сменить меру пресечения на домашний арест. Адвокат Игорь Шурпик рассказал “Ъ” о тяжелом состоянии здоровья своей подзащитной: «Венера полностью лишена слуха с двух лет из-за перенесенного менингита. У нее есть инвалидность, подтвержденная медицинскими документами. Кроме того, у нас есть 16-страничный документ о реабилитации, который подчеркивает необходимость специальной терапии, чтобы предотвратить ухудшение ее состояния». Адвокат отметил, что нахождение в СИЗО тяжело сказывается на психологическом состоянии Венеры.

«Она фактически находится в камере-одиночке, потому что ни с кем не может общаться. Никто не понимает русский жестовый язык. Она полностью изолирована»,— заявил господин Шурпик.

Защитник рассказывает о бытовых проблемах подзащитной: Венера Гаулстон находится в камере на 30 человек, не имея возможности договориться с соседями об использовании чайника или воспользоваться правом на два телефонных звонка в месяц: ее муж тоже глухой, видео-конференц-связи в изоляторе нет. Возникают проблемы и при общении с сотрудниками ФСИН: они не имеют права брать записки, в результате арестованная фактически лишена возможности попросить о помощи. При этом следователи, по словам адвоката, понимают сложность ситуации: они дали разрешение на присутствие переводчика русского жестового языка во время свиданий с подзащитной. До этого адвокату и подзащитной приходилось писать друг другу письма, что усложняло процесс подготовки к заседанию. «Венере инкриминируется один эпизод, держать ее в изоляторе нет необходимости с точки зрения как уголовного преследования, так и человеческого отношения к инвалиду детства»,— считает Игорь Шурпик. Тем не менее во вторник Мосгорсуд оставил Венеру Гаулстон под стражей. Обоснование судебного решения пока не опубликовано.

Член столичной общественной наблюдательной комиссии (ОНК) Мария Ботова рассказала “Ъ”, что посетила всех арестованных по делу ВОГ. По ее словам, те, кто хоть что-то слышит или использует слуховые аппараты, «чувствуют себя более или менее нормально» в условиях изолятора. «Но другая ситуация, когда человек не слышит абсолютно, а слуховым аппаратом слух не корригируется»,— говорит госпожа Ботова. По ее словам, она неоднократно просила перевести Венеру Гаулстон в маломестную камеру, где глухой женщине было бы комфортнее. Член ОНК называет проблему системной: «Возможность общения для глухих в СИЗО максимально ограничена — зачастую это только переписка. Сурдопереводчик, как правило, предоставляется только в суде. Коммуникация с адвокатом происходит на бумаге. К сожалению, среда в СИЗО не адаптирована для лиц с ограниченными возможностями. Если для маломобильных где-то можно встретить поручень в санузле, то для глухих ничего не предусмотрено».

Член президентского Совета по правам человека Ева Меркачева также считает, что СИЗО не приспособлены для содержания глухих людей, как и людей с нарушением зрения.

«Это чудовищное нарушение их прав. Если человека отправляют под стражу, необходимо предусмотреть соответствующие условия»,— считает госпожа Меркачева. Она добавляет, что в колониях ситуация постепенно улучшается, но проблема системно не решается. Так, в некоторых колониях есть видеотаксоматы, позволяющие заключенным с нарушением слуха общаться с близкими.

“Ъ” запросил у ФСИН данные по количеству слабослышащих граждан в СИЗО и других учреждениях УИС, однако ответа пока не получил. В мае этого года Ева Меркачева сообщила, что Минюст готовит поправки к постановлению правительства №3 «О медосвидетельствовании подозреваемых и перечне тяжелых заболеваний, препятствующих содержанию под стражей». Сейчас в документе указано 86 заболеваний, в ведомстве планируют расширить перечень до 143. Госпожа Меркачева предложила включить в перечень болезни, связанные с глухотой и слепотой. Если этого не произойдет, правозащитница предлагает второй вариант — выделить для глухих специальные камеры, где будут телевизоры с сурдопереводом и экран с бегущей строкой, при помощи которой можно передавать команды «отбой», «завтрак» и так далее.

Илона Калинич, Эмилия Габдуллина