Парк пермского периода

До этого останки парейазавров были найдены только в Южной Африке, и потому его находка в другом полушарии профессором Варшавского университета Владимиром Прохоровичем Амалицким стала сенсацией, причем не только в палеонтологии, но и в геофизике. Эти животные подтверждали существование суперконтинента Пангеи, что тогда было еще довольно расплывчатой гипотезой.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Окончательно теория дрейфа материков после распада Пангеи была сформулирована Вегенером только в 1912 году.

Чечевицы с костями

Первый череп животного пермского периода экспедиция профессора Амалицкого нашла 20 июля 1899 года при раскопках на берегу Северной Двины, там, где она протекала по Вологодской губернии. Раскопки велись близ деревни Ефимовской Устюжского уезда Ветложомской волости, на арендованном для раскопок участке, который в местных кадастрах межевания числился под названием Соколки с указанием вида землепользования — пахотные земли. Но обрывах этого участка вдоль русла реки высотой до 45 м четко просматривались слои полосатых мергелей — осадочной породы из смеси глины с окаменевшими линзами (чечевицами, как назвал их Амалицкий).

Нанятые для раскопок местные крестьяне извлекали эти чечевицы и дробили их под присмотром профессора. Платил он им, как говорили потом злые языки, пять копеек в день плюс стакан водки. Могло быть и такое: экспедиция была ограничена в средствах. Но хуже было то, что крестьяне не верили, что барин ищет какие-то древние кости. Местный народ был уверен, что он ищет золото, и даже назвал место раскопок «прииском». Соответственно, при возможности крестьяне утаивали конкреции с костями и потом сами дробили их в мелкую пыль в поисках сокровищ. Амалицкий начал читать им лекции об основах палеонтологии, но воровство научных артефактов прекратилось само собой, потому что ни золота, ни других сокровищ в костях не оказалось.

Зато подоспела другая напасть: в июле, в самую жару, когда Амалицкому наконец встретились конкреции с более или менее сохранившимися частями скелетов допотопных зверей, в округе началась эпизоотия сибирской язвы. Крестьяне отреагировали на падеж скота точно так же, как сейчас реагирует на раскопки древних животных останков просвещенная публика: мол, ученые извлекают на свет божий смертельный вирус, который всех нас уморит. Разница лишь в том, что тогда вологодские крестьяне не знали слова «вирус», да и ученые того времени еще не вполне четко представляли себе его патогенные свойства.

Но как бы там ни было, а Амалицкому удалось найти полный череп парейазавра, потом целый его скелет длиной около четырех метров, потом еще три скелета, принадлежавшие крупным хищным пресмыкающимся — иностранцевиям (как их назвал Амалицкий по праву первооткрывателя в честь своего университетского учителя), и еще три скелета травоядных парейазавров. Всего к концу сезона 1899 года было найдено пять цельных скелетов, пять скелетов менее полных и 1200 пудов (около 20 т) конкреций с костями и черепами. Понадобилось два вагона, чтобы увезти все это.

Большие, толстые, неповоротливые

С точки зрения современной систематики парейазавры относятся к подклассу завропсид, или парарептилий, то есть животных, похожих на эурептилий (настоящих рептилий). А если говорить проще, то в нынешнем сухопутном зоопарке четвертичного периода (в котором живем мы с вами) обитают рептилии, или пресмыкающиеся (черепахи, крокодилы, ящерицы и змеи), птицы и млекопитающие (звери). До этого в парке юрского периода обитали динозавры и птеродактили, а также тероморфы, вымершие животные, по некоторым признакам напоминавшие млекопитающих. А еще раньше в парке пермского периода обитали парейазавры и их родичи, тоже в общем-то рептилии (их ученые из осторожности пока называют парарептилиями), только толстые, неповоротливые и внешне больше похожие на современных бегемотов и носорогов.

Прожили парейазавры на Земле около 15 млн лет, во временном интервале 265,1–251,9 млн лет назад. А потом в одночасье (по геологическим меркам) вымерли в результате самого грандиозного вымирания всех времен — пермско-триасового, погубившего три четверти видов сухопутных позвоночных животных. По границе этого вымирания ученые даже провели границу между палеозоем (древней жизнью на Земле) и мезозоем (средней жизнью).

В мезозое на смену парарептилиям пришли уже настоящие рептилии — динозавры, которые стали господствующими позвоночными животными на планете (первых динозавров ученые так и назвали — архозавры, то есть господствующие ящеры). Эти господа к концу своей 150-миллионнолетней эры уже разъехались по разным материкам вместе с расползавшейся на куски Пангеей.

Богоугодное дело

В следующем сезоне раскопок в Соколках в 1900 году в один дождливый день на «прииске» Амалицкого увидели дымок парохода на Двине, но поначалу не обратили на это внимания. Пароходы ходили тут часто, но у Соколков никогда не причаливали. Этот причалил, и профессор Амалицкий не без удивления увидел, как толпа его работников помогает с помощью веревок подняться вверх по скользкому от дождя крутому берегу какому-то гостю.

Гостем оказался владыка Гавриил, епископ Великоустюжский, викарий Вологодской епархии. Преосвященный Гавриил слышал о «нечистой силе» на раскопках и приехал их осмотреть. А осмотревшись, он «преподал работникам раскопок и окрестным крестьянам свое архипастырское благословение и пожелал дальнейшего успеха в богоугодном деле». В итоге палеонтологический урожай второго сезона составил 1600 пудов (25 т) конкреций с костями. А в конце года профессор Амалицкий отчитался о своих раскопках перед коллегами по науке и столичной общественностью.

Как это происходило, в февральском номере журнала «Исторический вестник» за 1901 год описал Александр Павлович Чехов, старший брат Антона Чехова. Он тоже был писателем, не таким успешным, как младший брат, но зато довольно известным журналистом, и что важнее в данном случае — имел соответствующее образование, чтобы судить о пермских парарептилиях профессионально. Он закончил естественное отделение физико-математического факультета Московского университета. Лучше него едва ли кто-нибудь написал бы об этом в то время и напишет сейчас. Прочитать его отчет о торжественной презентации российского парейазавра может любой желающий, он свободно доступен в интернете. Если же коротко, то познакомилась с парейазавром петербургская публика так.

«Зала дрогнула от аплодисментов»

«В четверг, 28 декабря 1900 года, в геологическом кабинете Петербургского университета, около часа дня, господствовало необычайное оживление и даже торжественное. В проходах между витринами встречались и вступали в беседу представители академии наук, профессора, члены петербургского общества естествоиспытателей, ученые, студенты, мало причастная к университету публика, газетные репортеры и даже дамы. Во всем — в отрывочных разговорах, в легкой суете, в любопытстве публики, в шмыганье служителей и в каком-то особенном выражении лиц ученых — чувствовалось, что предстоит не простое научное заседание, а какое-то празднество. На это, между прочим, указывал и огромный, угловатый, загадочный предмет длиною в полторы сажени, возвышавшийся на обтянутой красным сукном эстраде и со всех сторон задернутый сплошным серым покрывалом, подобно тому, как задергиваются монументы и памятники незадолго до их торжественного открытия.

К этому загадочному для публики предмету по временам подходил профессор Варшавского университета Владимир Прохорович Амалицкий, заботливо поправлял складки покрывала, переходил отсюда к установленному перед экраном волшебному фонарю, делал кое-какие указания демонстратору, наводившему на экран огромный световой круг, и затем исчезал. Но его перехватывали по дороге то один, то другой из присутствующих, жали ему руки и поздравляли. Одни справлялись о здоровье, а другие, очевидно, ближе посвященные в дело, спрашивали: “Ну, как первенец? Ребра и кости целы? Как вы его назовете?..” В зале, предназначенном для заседания, тоже шли оживленные разговоры: “Ужасное чудище! Я его вчера видел...” — “Зубы у него удивительные. Вы потом приглядитесь хорошенько к зубам...” — “Какой он эпохи? Пермской, кажется?” — “Да, из пермских отложений. Что ни говорите, а это великой важности открытие, эра в науке, лондонский экземпляр куда меньше…”

После нескольких формальностей, неизбежных в ученых заседаниях, на обтянутое красным сукном возвышение взошел профессор В. П. Амалицкий… Но мы не станем следить за лекцией почтенного профессора… Для нашего рассказа гораздо важнее момент, когда лектор подошел к загадочному предмету и с помощью служителей снял с него покрывало. Глазам присутствующих предстал скелет огромного допотопного животного с массивными, неуклюжими костями, с безобразной, хищной головою и челюстями, усеянными страшными зубами. Из раскрытой пасти виднелись еще три ряда мелких зубов и на нёбе. Это был скелет допотопного ящера, известного в науке под именем парейазавра (Pareiasaurus)... Зала дрогнула от аплодисментов, которыми представители науки встретили появление редкой палеонтологической находки.

Этот скелет, помимо того что он редкость, важен в том отношении, что появление его на Божий свет… не только пролило новый свет на одну из неразгаданных областей геологии, но и коренным образом изменило некоторые господствовавшие в ней воззрения. Но еще важнее то обстоятельство, что это палеонтологическое открытие сделано в России и составляет нашу русскую национальную гордость».

А дальше Александр Чехов переходит к главному, ради чего он, опытный журналист ведущей столичной газеты «Новое время», собственно, и писал эту статью: «Правительства цивилизованных стран не останавливаются ни перед какими затратами для того, чтобы приобрести для своих музеев остатки представителей допотопного мира… В сланцах Золенгофена в Баварии были найдены два экземпляра первобытной птицы —археоптерикса, и за один только дубликат его скелета было заплачено Германии 20 000 марок; миланский музей, не колеблясь, приобрел скелет огромного ископаемого —мегатериума за 40 000 франков; небольшой скелет африканского древнего ящера-парейазавра обошелся английскому правительству в 4000 фунтов стерлингов…

Я вовсе не имею в виду писать ученый геологический трактат. Моя цель заключается в том, чтобы рассказать несколько не лишенных общественного интереса эпизодов из истории знаменательных раскопок профессора Амалицкого. В Западной Европе о них давно уже толкуют на все лады не только в ученых кругах и учреждениях, но и в общей печати… В России едва ли десятка два лиц знали о том, что профессор Амалицкий приступил к раскопкам в Вологодской губернии, а между тем Мюнхенская академия наук уже прислала предложение помочь исследователю своими капиталами с тем, конечно, условием, что часть добычи поступит в ее музеи. Такие же предложения прислали и другие ученые заграничных учреждений. Все они были отклонены, но самый факт этот указывает на то, что за границею о ходе нашей русской жизни знают больше, чем мы сами знаем.

…Теперь остается сказать несколько слов о дальнейшей судьбе богатой палеонтологической добычи, найденной на побережье Северной Двины. В общей сумме за два года русским профессором на русской территории и без всякого участия иностранных ученых и денег найдено такое количество палеонтологических объектов, каким не может похвастать ни один из самых богатых современных музеев Европы и Америки. Из недр земли уже извлечены и перевезены в Варшаву двадцать полных скелетов парейазавров (из них самый большой — длиною в 2,5 саж.), пять полных скелетов дицинодонтов (все величиною до трех метров), два полных же скелета рапалодонтов (величиною с медведя), две головы с позвонками огромных саламандры и лягушки, несколько скелетов новых и еще совсем неизвестных на земном шаре животных, множество разрозненных черепов и костей и, наконец, большое количество окаменелостей из растительного царства.

Все это богатство принадлежит Императорскому Петербургскому обществу естествоиспытателей и, по уставу этого общества, должно составлять собственность геологического музея при Петербургском университете. Общество естествоиспытателей просило своего почетного президента, е. и. в. великого князя Александра Михайловича, ходатайствовать об особой специальной сумме на продолжение раскопок и вообще на оборудование этих находок. По докладу министра финансов, 14 января 1900 г. Государю Императору было благоугодно приказать отпустить на вышеуказанные нужды общества 50 000 рублей по 10 000 рублей ежегодно на пять лет (“Правит. Вестн.”, №267, 1900 г.). Таким образом, предприятие обеспечено в материальном отношении вполне».

Говоря современным языком, Александр Павлович Чехов описал схему стартапа в Российской империи в области академической науки для получения дальнейшего его финансирования. Никаких голословных обещаний, пусть даже самых заманчивых. Сначала успешная презентация первых результатов и только потом открытие кредитной линии на его продолжение.

Будет ли парк пермского периода

Остается только один вопрос. Почему парк пермского периода не имел в начале прошлого века такого успеха среди неученой публики, как парк юрского периода в конце того же века. Дело тут не в «важнейшем для нас искусстве — кино», как говорил Ильич. Кино тогда уже было, и режиссеры, не уступающие по выдумкам Спилбергу, тоже были. И не в том, что культ динозавров сформировался после фильма Спилберга, а еще в середине XIX века после выставки реконструкций динозавров в лондонском «Хрустальном дворце» и романов Жюля Верна и ряда других, не столь известных писателей-фантастов.

Рассуждая чисто теоретически, дело может быть в том, что в палеозое разнообразие видов рептилий было гораздо скромнее, чем в мезозое, и выраженного гигантизма среди них тоже, похоже, не наблюдалось, как и хождения на двух задних конечностях и полетов в воздухе. Впрочем, фауна перми гораздо хуже сохранилась. Как уже сказано, вымерло в конце перми три четверти видов сухопутных позвоночных и еще больше морских. Да и времени с тех пор прошло на 100 млн лет больше. Но вовсе не исключено, что новые находки палеозойских амфибий и рептилий породят тот же культурологический эффект, что создали одним своим видом динозавры.

Ася Петухова