фестиваль кино
Сегодня в конкурсной программе 17-го Открытого российского кинофестиваля будет показан фильм знаменитого театрального режиссера Кирилла Серебренникова "Изображая жертву" — дата сочинского просмотра совпадает с датой выхода в широкий прокат этой картины, которая обещает разделить на две враждующие стороны фестивальную общественность. Среди сторонников фильма оказалась ЛИДИЯ Ъ-МАСЛОВА.
Пьесу самых востребованных драматургов братьев Пресняковых режиссер Серебренников уже ставил в театре, да и не он один. Стилистику экранной версии отчасти предопределяет род занятий главного героя (Юрий Чурсин), который изображает потерпевшего во время следственных экспериментов, режиссируемых капитаном милиции (Виталий Хаев) и фиксируемых на видеокамеру блондинкой в погонах (Анна Михалкова). Именно в объектив ручной камеры со значками, отражающими хронометраж и заряд батареи, мы видим, как герой безропотно и даже с оттенком какого-то исследовательского любопытства перевоплощается то в зарезанную в передвижном туалете неверную возлюбленную, то в опостылевшую жену, снесенную с подоконника седьмого этажа внезапным сквозняком, то в утопленницу в бассейне, которую в порядке неудачной шутки дернул за ноги темпераментный кавказский ухажер. При этом не только очевидна полная бессмысленность любого следственного эксперимента, но, кроме того, придуманные Пресняковыми издевательские подробности вкупе с глумливым поведением "жертвы" превращают происходящее в окончательный фарс. Вместо ножа используются палочки для японской еды, стоящего на подоконнике героя страхуют привязанными к батарее колготками, а плавание и вовсе приходится симулировать на берегу бассейна ввиду отсутствия у "пострадавшей" чистых плавок. Блондинка-оператор при этом постоянно ведет телефонные переговоры с мужем, которые в декорациях места очередного преступления, едва не закончившегося расчлененкой, приобретают двусмысленный характер: "Там пакет такой большой на балконе.— Это мама? — Да мама, говорю, мяса принесла".
Главный герой тоже не прочь в принципе упаковать маму в пакет, особенно после того как в соответствии с шекспировским текстом тень отца рассказывает ему, как дядя Петя отравил папу, чтобы жениться на маме. Та пытается отвлечь сына уговорами жениться самому, тем более что вокруг вьется, как мясная муха, девушка, мечтающая выйти за него. Все эти проблемы герой разрубает в итоге одним блистательным приемом, простым и жестоким, как взмах самурайского меча: сквозная японская тема завершается в суши-баре, где персонаж Лии Ахеджаковой тоже зарабатывает на жизнь, притворяясь тем, кем она не является,— "пожилой японкой с судьбой", а сердобольный персонал спасает клиентов от отравления рыбой фугу, выдавая за кончившееся саке разогретую русскую водку. В этой атмосфере тотального надувательства происходит последний следственный эксперимент, наконец помогающий выяснить истину, но не о том, кто убийца (это, как и во всех предыдущих случаях, ясно с самого начала), а о том, какая бездна непонимания продолжает отделять от остальных граждан так называемое поколение Х, изобретенное в начале 90-х писателем Дугласом Коуплендом. Вряд ли читавший Коупленда, но доведенный до ручки непроницаемостью и непостижимостью 30-летних жертв и преступников, невнятностью их стремлений и несерьезностью поведения, следователь задвигает страстный монолог, напоминающий бурное выступление героя Владимира Меньшова в фильме "Курьер". Смысл речи сводится к тому, что старшим совершенно не на кого оставить общественное здание, которое они столько лет неустанно возводили. Правда, в фильме "Изображая жертву" все эти инвективы формулируются в энергичных выражениях, в кино довольно употребительных, но завсегдатаев МХТ с непривычки изрядно напугавших. "Вы ж поезда водите, самолеты, в разных инстанциях работаете, занимаете ответственные посты, а вам все по х..! П....ц наступает в обществе!" — надрывается капитан.
Радикальный по форме, монолог его тем не менее глубоко традиционен по содержанию: теперь ровесникам персонажей "Курьера" уже за 30, и они успешно притворяются нормальными членами общества, а старшее поколение упорно продолжает подозревать неладное и не понимать, откуда взялось такое странное младшее и как оно собирается прожить эту жизнь. Только если в шахназаровском фильме отец недоумевал, почему сын открывает банку сгущенки голыми руками, то у Серебренникова дядя-отчим удивляется, зачем племянник-пасынок черпает японскими палочками водку и капает в рот. "Чтобы жизнь легкой не казалась",— искренне отвечает жертва собственной неспособности последовать совету отчима "загребать побольше" приделанной к палке черпалкой — именно к этой идее сводятся, в сущности, все поучения людей, умудренных жизненным опытом, который "поколению Х" по-прежнему не интересен.