В четверг вечером в Ледовом дворце состоялся концерт группы Jamiroquai. ДМИТРИЙ ПЕРВУШИН восторгов публики не разделил, хотя солист Джей Кей напомнил ему одновременно Элвиса Пресли и Андрея Макаревича.
Сорока минутами позднее на сцене появились Jamiroquai — гитарист, басист, перкуссионист, барабанщик, три чернокожие бэк-вокалистки-аниматорши. Вообще, у людей, которые по долгу службы наблюдают за современной поп-музыкой, визит Jamiroquai не вызывал ничего, кроме равнодушия и, можно сказать, печали. Во-первых, и ежу понятно, что на своем пятом альбоме формально мы слышим качественный Jamiroquai, но прежней эмоциональной фантастики там уже нет. Во-вторых, если судить по-крупному, группа всегда занималась не ревизионизмом диско и фанка, а компиляциями их классических клише. Выходило это у них блестяще, Jamiroquai воплотили все возможные фантазии массового слушателя про диско, и в силу этого они — неоспоримая классика поп-музыки 1990-х. Но фантазии надоедают и сказки тоже заканчиваются. И если желать фанка — то все же лучше вырваться на выступление какого-нибудь американского старикана.
И вот на сцене появляется и начинает петь суперзвезда Jamiroquai Джей Кей. Полосатый балахон и товарообразующая шапка с пластмассовыми стрелами в разные стороны, глубоко надвинутая на глаза. Зал подхватывает слова, тысячи рук вздымаются ввысь — и начинается всеобщий танец. А Джей Кей поет и прогуливается по сцене — с трудом, раскоординированно пританцовывающий, плюющий на сцену и поминутно утирающий нос. Он не излучает ровным счетом никакой энергии. Точнее, производит впечатление совершенно руинированного персонажа. Что не удивительно, поскольку кроме любви к гоночным машинам он известен и другой неудивительной страстью — к наркотикам. Конечно, он четко выпевает свои партии, а в перерывах между песнями еле ворочает языком, чтобы произнести нечто вроде: "А эта песня с нашего первого альбома. Она называется Revolution". И вновь продолжается радость. Вспоминается разжиревший Элвис.
Ансамбль стоит особняком и бодро и отрешенно лупит музон. Из колонок льется узнаваемая клубная классика и классика домашних фонотек. Jamiroquiai играют хиты со всех альбомов, чуть задерживаясь на самом свежем, прошлогоднем Dynamite. Извините, но звук и на концертах "Фабрики" бывает лучше. Выкрученный на высоких, с резкими басами, и с ощущением, будто все прокручивается на какой-то припадочной скорости.
Искренность, напор, артистический кураж ни с чем спутать нельзя — всего этого там не было и в помине. Наверное, было бы преувеличением записывать Джея Кея в список больших личностей музыки, он всегда был просто счастливчиком, который на данный момент свою удачу сильно подрастерял. Если брать других британцев, играющих в большой фанк, и сравнивать, то живьем Jamiroquai — намного хуже, чем их прототип The Brand New Heavies, хуже, чем Рошин Мерфи, бывшая вокалистка Moloko, удачно пустившаяся в соло. Но стоит признать, что только Jamiroquai удалось собрать всех этих людей вместе и вызвать такое сопереживание.
Публика ликовала, и это по-настоящему трогало: нигде не было зрителей, которые не танцевали бы, не улыбались бы и не подпевали. Уникальный по чистоте реакции публики концерт. Зрители резонировали, создавали удивительную вибрацию, хотя и не с группой, а со своей внутренней юностью, музыкальной мечтой, в то время как перед ними появился ее муляж. То есть процесс был довольно умозрительный. И, собственно, произошедшее ничем не отличается от концертов Пола Маккартни или "Машины времени" — только зрители на тех концертах уже не так молоды и красивы.