 |
ФОТО: AFP  Участие в конкурсной программе ММКФ фильмов с Моникой Беллуччи, Жераром Депардье и Джоном Малковичем призвано привлечь к ней большее внимание зрителей, традиционно предпочитающих фильмы вне конкурса (кадр из фильма "Сколько ты стоишь?") |
Стремление сосредоточить фестиваль в одном месте было присуще ММКФ с давних пор. Когда-то его основная жизнь кипела в гостинице "Россия", где располагались фестивальный штаб, три кинозала и легендарный пресс-бар — единственное ночное заведение в советской Москве, где еженощно собирались самая интеллектуальная и самая криминальная часть московской богемы (о прелестях того времени напомнит новый фильм-мюзикл Василия Пичула "Кинофестиваль", включенный в программу нынешнего ММКФ). Теоретически иностранцы тогда вообще могли не выходить из "России", зато толпы киноманов в погоне за дефицитными зарубежными фильмами метались между не самыми близкими точками Москвы — от "Иллюзиона" и Дворца спорта до кинотеатра "Ереван" на Дмитровском шоссе.
В постсоветскую эпоху фестиваль переместился в кинотеатр "Пушкинский" и Манеж. Однако "Пушкинский" устарел и стал нуждаться в реконструкции. Манеж сгорел, а в восстановленном виде оказался слишком дорогой площадкой. Последнее время ММКФ нашел приют в Доме кино на Васильевской, тоже заметно обветшавшем. Но в этом году появилось место, где фестиваль может достаточно компактно и свободно существовать на уровне современных стандартов. Правда, российская кинопрограмма, привлекающая иностранных гостей, опять пройдет в Доме кино.
 |
(кадр из фильма "Климт") |
В конкурсной программе представлены фильмы именитых режиссеров Рауля Руиса ("Климт"), Бертрана Блие ("Сколько ты стоишь?") и Иштвана Сабо ("Родственники"). Художника Климта играет Джон Малкович, в фильме Блие снялся Депардье в паре с Моникой Беллуччи, а в картине Сабо роль провинциального функционера сыграл дублированный на венгерском Олег Табаков. Единственный американский фильм "Спроси у пыли" привлекает именами звезд — Колина Фаррелла, Сальмы Хайек, Вэла Килмера и Дональда Сазерленда. Россию представит в конкурсе "Червь" Алексея Мурадова — довольно радикальная попытка показать параноидальное состояние современного человека, ставшего пленником теории заговора и новейших коммуникаций. В конкурсе участвуют также работы кинематографистов Швеции, Филиппин, Мексики, Бельгии, Италии, Израиля, Японии, Великобритании, Хорватии, Польши и Греции. Эта киногеография в целом довольно точно отражает картину сегодняшнего кинематографа, который развивается и на давно освоенных, и на сравнительно новых территориях.
 |
ФОТО: AP (кадр из фильма "Грбавица" Ясмины Жбавич) |
 |
Воспитанному на советских фильмах режиссеру Чэнь Кайгэ удалось задеть организаторов ММКФ за живое: его "Клятва" будет показана на открытии фестиваля |
Московскую киноманскую публику больше всего интересуют неконкурсные показы. Всего будет привезено 120 фильмов, они войдут в программы "Вокруг света", "Азиатский экстрим", "Восемь с половиной фильмов", "Кинофорум современных фильмов Израиля", "Медиафорум", "Национальные хиты". Будет и представительная программа документальных фильмов — призеров международных фестивалей.
 |
Фильм Педро Альмодовара "Возвращение" вполне укладывается в общепринятые представления о том, как надлежит закрывать международный кинофестиваль |
"В отличие от Голливуда, в Китае кино считают искусством"
— В вашем творчестве виден отголосок школы советского кино. — Советское кино было чрезвычайно важно — фильмы Эйзенштейна, Чухрая. В то же время, будучи студентом, я мечтал смотреть западные фильмы, которым не было доступа в Китай. Сейчас китайцы могут смотреть все, но в кинотеатрах преобладает американская продукция. Между тем китайцы гордятся своей культурой и хотят иметь национальное кино. — Вы начинали как режиссер авторского кино, а ваши последние фильмы выглядят как коммерческий action. Чем объяснить это движение? — Я стараюсь быть честным перед собой и всегда держать в фокусе человеческую натуру. Неважно, что теперь я рассказываю другие истории и другим языком, идеи в них те же самые. В Китае сегодня формируется огромный рынок, некоторые фильмы собирают по 9 миллионов зрителей, и эти зрители хотят большого постановочного кино. "Маленькие" фильмы в этой ситуации теряются, их смотрят в основном на DVD. И раз уж большие фильмы необходимы, я хочу делать их, не поступаясь своими сокровенными идеями. — А каковы перспективы китайского рынка? Говорят, у вас скоро возникнет восточный Голливуд? — Несмотря на то что не хватает кинотеатров, куда люди могли бы заглянуть рядом со своим домом, а билет в кино стоит до $10 (а это очень дорого), народ идет в кино, ищет встречи с китайскими фильмами. И наш кинематограф, и наш рынок потенциально очень богаты. Но вряд ли в Китае возникнет новый Голливуд. В Голливуде кино — это прежде всего бизнес, у нас же другая традиция, и мы рассматриваем кино как искусство. — А что такое для вас идеальный большой фильм? — "Лоуренс Аравийский" Дэвида Лина, я смотрел его семь раз — это мой стиль, мой идеал. Лин был классическим британцем, но при этом в чем-то напоминал Куросаву. Это были люди той породы, о которой говорил Конфуций: "Настоящие аристократы никогда не смеются". — Сегодня делаются такие фильмы? Например, "Крадущийся тигр, невидимый дракон" или "Мемуары гейши"? — Я уважаю Энга Ли, но вряд ли нахожусь под его влиянием. А про "Мемуары гейши" могу сказать: это типично американское кино, хотя там и собраны актеры из разных азиатских стран. Я, наверное, должен гордиться тем, что гейш играют китаянки, однако замечу, что это в принципе невозможно: чтобы овладеть искусством гейши, необходимо десять лет тренинга. У японок это в крови. — Но ведь в вашем фильме тоже играют актеры из разных азиатских стран... — Это другое дело, все роли им соответствуют. Я люблю работать с актерами из Кореи, Японии, Гонконга. Иностранцы на съемках учатся говорить по-китайски, это опыт уважительного проникновения в нашу культуру, и мне он кажется позитивным. — Вам предлагают работать в Голливуде, но вы отказываетесь. Трудно снимать по-английски? — Дело не в языке. Я могу делать любое кино, если история трогает мое сердце. Но в Китае я в большей степени могу контролировать проект, чем в Голливуде. Там приходится сопротивляться давлению продюсеров. Не остается места для самого фильма, если твое сердце, твои мысли заняты другим. "Мои героини близки к земле"
— Ваш новый фильм — о семье, хотя и своеобразной. — Меня всегда вдохновляли фильмы о семьях, поэтому я люблю Копполу — и "Крестного отца", и "Бойцовую рыбку". Меня привлекает это кино о матерях, бросивших своих детей, о чувствах, которые испытывают друг к другу матери и дочери, братья и сестры. — В то же время вы всегда подчеркиваете, что вас вдохновляет мир кино и актерства. — Одно не противоречит другому. Женщины артистичны от природы. Еще в детстве меня поражала способность женщин притворяться и лгать, и я не видел в этом ничего дурного. Ложь и притворство помогали им избегать многих неприятностей и даже трагедий. Не потому ли Лорка ценил Испанию как страну великих актрис? Первый спектакль, который я увидел в жизни, это группа женщин, сидящих вечером на патио и болтающих о своем девичьем. — Но среди ваших персонажей есть и профессиональные актрисы. — Я люблю фильмы, которые отражают мир кино. Их герои не обязательно актеры, но режиссеры, продюсеры, стилисты, гримеры, статисты, имитаторы звезд. Эти картины пропитаны алкоголем, табачным дымом, отчаянием, безумием, желанием, беспомощностью, одиночеством, витальностью и милосердием. Даже если в фильме нет героев, впрямую связанных с кино, я стилизую их под известные кинематографические типы. — Под кого же вы стилизовали Пенелопу Крус? — Под итальянских актрис 1950-х годов — Анну Маньяни и Софи Лорен. — Но те были дамы с формами, а у Крус модельная фигура. Правда, что пришлось применить ухищрения, чтобы сделать героиню немного более пышной? — Единственное место, которое ей пришлось слегка нарастить, это попа. Дело не только в том, что женщины той эпохи были полнее. Массивный низ подчеркивает близость этих героинь к земле, придает им весомость, чувство гравитации. Это сильные женщины, обеими ногами крепко стоящие на земле, способные любить, рожать и бороться. Причем до самого конца отпущенной им жизни. В Ла-Манче мужчины умирают рано, их вдовы, конечно, тоскуют по покойным мужьям, но, с другой стороны, для них это шанс другой, более свободной жизни, возможность снова ощутить себя женщинами. — Сначала Крус, кажется, должна была играть дочь главной героини? — Эта идея возникла сразу после фильма "Все о моей матери", семь лет назад. Сейчас Пенелопе уже 31 год, и она в расцвете своей красоты и таланта. — Пенелопа Крус работает в Голливуде. Вас много раз тоже приглашали туда, и вы каждый раз отказывались. Почему? — Для режиссера очень опасно отрываться от почвы, делать кино на чужом языке. Актеру проще: приехал — снялся — уехал. Режиссер же должен питаться из своего родного источника. — Почему в ваших картинах так много красного цвета? — Я просто-напросто не могу обойтись без него: он такой яркий и интенсивный. В Испании красный цвет означает все самое главное: огонь, кровь, любовь, страсть, смерть. |
