Жаркие странности

Мировая премьера картины Джиневры Эльканн «Я же говорила», которая выходит в прокат на этой неделе, состоялась в прошлом году на международном кинофестивале в Торонто. Блестящий состав из итальянских и американских актеров разыгрывает здесь человеческую трагикомедию в измученном жарой Риме, побуждая зрителей проникнуться их проблемами — вполне реальными, несмотря на фантастическую предпосылку. Рассказывает Юлия Шагельман.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Ежегодные сообщения о температурных рекордах и аномальном зное — давно уже привычная часть новостного фона. Джиневра Эльканн, для которой «Я же говорила» — вторая полнометражная режиссерская работа, вместе со своими со-сценаристками Иларией Бернардини и Кьярой Барзини делает даже не такое уж невероятное допущение: в ее фильме беспрецедентная жара охватывает Рим уже в январе, когда с улиц и из квартир еще не убраны елки и прочая рождественско-новогодняя атрибутика. Закадровые голоса из радиоприемников сообщают, как 32 градуса превращаются в 36, подбираются к сорока, но и на этом дело не останавливается.

Город плавится в раскаленном мареве: оператор Владан Радович как будто слегка размывает каждый кадр, погружая его в дымку желтых, оранжевых, красных тонов, заставляя зрителей на себе прочувствовать пышущий с экрана жар.

Персонажи картины при этом продолжают одеваться по сезону, а не по погоде, в худи, кофты и сапоги, несмотря на льющий с них градом пот, как будто упорно пытаются сделать вид, что ничего выходящего из ряда вон не происходит, и сохранить остатки нормальности. С последней, впрочем, большинство из них давно попрощалось — и климатическая перверсия только обостряет и подогревает личные кризисы, комплексы и неврозы. Все они сплетаются в единый клубок, ниточки которого тянутся от одного героя к другому.

Джанна (Валерия Бруни-Тедески) — одинокая, не вполне психически здоровая женщина, которую в начале фильма мы застаем за сексом с зашедшим к ней компьютерным мастером (Джанмарко Саурино); она даже шутит, что это похоже на завязку порнофильма. Она одержима двумя вещами — своей верой и когдатошней подругой Пупой (Валерия Голино), звездой как раз таки порнофильмов, блиставшей в 80-е и оседлавшей новую волну популярности благодаря интернету и соцсетям. Судьбы двух женщин во многом похожи — Пупа, несмотря на известность, так же одинока и так же зависит от доброты незнакомцев. Но Джанна затаила против нее обиду и решает разрубить этот узел в следующий же знойный вечер, когда Пупа будет давать концерт в ночном клубе.

У дочери Джанны Милы (София Паницци), работающей сиделкой у пожилой дамы (Мариса Борини), тоже не все в порядке: сложные отношения с нестабильной матерью довели ее до пищевого расстройства. Неприятие собственного тела мешает ей ответить взаимностью на явную симпатию молодого курьера (Козимо Лонго), который носит ей бесконечные заказы с едой.

Если у Милы зависимость от пищи, то у отца Билла (Дэнни Хьюстон), перебравшегося в Италию священника-американца, прихожанкой которого является в том числе и Джанна,— от героина. Пытаясь одолеть собственные пристрастия, он собирает в церкви группу таких же страдальцев, среди которых алкоголичка Катерина (Альба Рорвахер). Как и сам отец Билл, она врет, что завязала, но продолжает пить, хотя из-за этого уже потеряла право опеки над сыном (Симон Росси), который после болезненного развода остался с отцом (Риккардо Скамарчо).

Катерина любит сына, бывший муж все еще любит Катерину, отец Билл любит свою сестру Фрэн (Грета Скакки), приехавшую из Америки, чтобы, следуя пожеланию их покойной матери, развеять ее прах на могиле Китса. Фрэн тоже любит брата, но родительница успела так поломать обоих, что они не умеют по-человечески выразить свои чувства. Взаимная любовь здесь разве что у Пупы с ее поклонниками, но и она, в конечном счете, не приносит счастья.

Так же, как и несомненная симпатия авторов фильма к своим неприкаянным героям не превращается в стремление наградить их за невзгоды хеппи-эндом.

В финале картины кому-то все же удается обрести покой, но остальные бесприютные души продолжают маяться в жарком городе, как будто зависнув в чистилище, хотя температура здесь стоит уже вполне адская.