Взрыв мозга

Антон Яблоков живет в Костроме. Это довольно далеко от федеральных хирургических центров, поэтому первые восемь лет жизни мальчика врачи не придавали значения тому, что у малыша деформирован череп, а с момента появления первых симптомов прошел год, прежде чем в Москве нашелся врач, способный Антону помочь. Кости черепа срослись слишком рано, растущему мозгу в голове стало критически тесно. И он, мозг, как рассказывает сам Антон, готов взорваться там, внутри черепа.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

У вас болит голова? Иногда? Таблетка анальгетика —- и все проходит? Но вспомните те 20 минут, которые нужны, чтобы подействовало обезболивающее: что вы чувствуете в эти 20 минут? А теперь умножьте это чувство на тысячу и представьте себе, что вы девятилетний мальчик, который еще днем был в школе, шалил с друзьями на переменке и выиграл математическую олимпиаду для младшеклассников под трогательным названием «Медвежонок».

Теперь ночь. Антон сидит на постели, тихонько раскачивается и воет. Этот тихий вой должна услышать мама. Закричать и позвать маму нельзя, от крика лопнет голова — так Антону кажется. В темноте он слышит мамины шаги, мама подходит, обнимает его, целует, гладит по голове, но кажется, будто у мамы какие-то железные магнитные рукавицы, потому что, когда мама гладит по голове, мозг внутри наливается тяжестью и боль становится совсем нестерпимой.

— Мама, сейчас голова взорвется,— шепчет Антон.

— Не взорвется, не бойся, выпей таблетку, потерпи.

В первый раз, когда случился приступ этой нестерпимой боли, Антон поверил в возможность скорого облегчения, но теперь он знает: нет, таблетка не поможет, поможет только рвота, но нарочно вызвать рвоту нельзя, а можно только сидеть, выть тихонько и ждать, когда тебя вывернет наизнанку.

Антон сидит в темноте, немного раскачивается, мама рядом:

— Не трогай, мама, голову, не трогай…

И вдруг новая, резкая, сверкающая боль располосовывает Антону голову, как если бы раньше мозг давило асфальтовым катком, а теперь еще и рассекло бритвой. Это папа вошел в комнату и включил свет. Антон говорил, что от света ему еще больнее, но папа забыл — другим людям очень трудно представить себе ту головную боль, которую испытывает мальчик. В нормальной жизни люди никогда не испытывают такой боли.

От этой болезненной вспышки Антон на несколько мгновений как бы теряет контакт с реальностью, потом папа выключает свет, темные предметы вокруг постепенно обретают форму, и Антона тошнит, рвет прямо на пол, если мама не успела принести тазик.

И это облегчение. Боль начинает постепенно стихать, как море постепенно стихает, после того как закончилась гроза. Антон ложится и засыпает.

Во сне его ждет еще одно испытание: он задохнется. Раньше такого не было, но симптомы угнетенности мозга множатся месяц от месяца, теперь после приступов острой головной боли в вязком тяжелом сне Антон еще и захлебывается слюной. Не может дышать, мечется по кровати, не может проснуться, потом наконец вскакивает, трясет головой, делает глоток и вдох. Вот теперь все. Наутро Антон будет обычным девятилетним мальчишкой, пусть и со странной формой черепа, пойдет в школу, будет участвовать в олимпиаде «Медвежонок» и шалить с друзьями на переменке.

Недели через две приступ повторится. Врачи говорят, что это только первые симптомы. Приступы будут чаще, боль будет сильнее — хотя куда уж сильнее! — начнутся провалы в памяти, умственная отсталость, потеря ориентации в пространстве, эпилептические припадки, потеря зрения, потеря речи, потеря основных рефлексов, включая глотательный.

Чтобы все навсегда прошло, требуется операция и компрессионно-дистракционные аппараты, которые за полгода приведут череп Антона к нормальной форме и дадут мозгу место расти. Антон станет обычным мальчишкой. Будет ходить в школу, шалить на переменках, выигрывать олимпиады, и миллион вопросов, которые он задает, как и положено детям его возраста, будут не про операцию, а про то, как случился Большой взрыв и зародилась Вселенная, кто был первым человеком на Земле и что бы мама предпочла — суперсилу, как у Человека-паука, или сто миллионов денег.

К слову сказать, мама, конечно, предпочла бы деньги. Компрессионно-дистракционные аппараты очень дорогие, а у папы Антона только пенсия по инвалидности. А мама Антона работает дворником в детском саду «Солнышко».

Инна Кравченко, Костромская область