Классика на картонках

На прилавках книжных магазинов — сборник очерков и репортажей классика американской журналистики Гэя Тализа, прославившегося благодаря текстам для журналов Esquire и New Yorker и газеты The New York Times. Для российского читателя тексты Тализа под одной обложкой собрал его гораздо более молодой коллега Егор Мостовщиков. Игорь Гаврилов прочитал книгу «Фрэнк Синатра простудился и другие истории» и убедился в том, что принципы старой школы журналистики все-таки остаются актуальными.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Егор Мостовщиков работал над первым русскоязычным сборником текстов Гэя Тализа почти десять лет, и за это время изменились не только технологии, которые Тализ ненавидит. Логично предположить, что изменилась сама суть профессии журналиста, пишущего для бумаги. В процессе общения с составителем сборника Тализ говорил, что ненавидит диктофоны как средство фиксации мыслей героя и автора. (Интересно, что он думает о сегодняшних программах, позволяющих расшифровывать многочасовые интервью без участия журналиста?) 92-летний Тализ всегда предпочитал карточки — он вырезал их из картонок, которые подкладывают на одноразовые плечики из химчистки. Писать в блокноте тоже моветон, считает Тализ. Теряется доверительное отношение между героем и репортером, и максимум, что может себе позволить последний, это вскрикнуть: «Какая мудрая мысль! Дайте я ее запишу!»

Правда, это бывает сложновато, когда для одного текста надо поговорить с доброй сотней комментаторов. Так было, когда Esquire отправил Тализа в Лос-Анджелес на интервью с Фрэнком Синатрой, а тот ему отказал и вместо разговора со звездой журналисту пришлось опрашивать всех, с кем певец имел дело: членов семьи, друзей, музыкантов, прислугу и так далее. Впрочем, если бы Синатра все же дал ему интервью, получилось бы наверняка гораздо менее интересно. Как говорит в очерке «Фрэнк Синатра простудился» сын певца, одновременно с отцовской ранней славой формировался и образ «Синатры для пресс-релизов», созданный, чтобы «отделить его от обычного человека».

Издатели оплачивали все расходы автора, который был занят исключительно текстом. Журналист тратил не менее $1 тыс. в неделю, арендуя гостиничный номер и оплачивая ужины ценных собеседников. «Полтора месяца заняла подготовка 55-страничной статьи, выуженной из 200-страничной хроники, что включала в себя интервью более чем с сотней человек и описания Синатры в таких местах, как бар на Беверли-Хиллз, где он затеял ссору, казино в Лас-Вегасе, где просадил приличную по тем временам сумму в блек-джек, и студия NBC в Бербанке, где, оправившись от простуды, перезаписал шоу и пел изумительно»,— пишет Тализ. В 1960-е такое было возможно.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Погружение в среду было привычной практикой для Гэя Тализа. Работая над книгой «Жена твоего соседа» о сексуальной революции в Америке, Тализ получил работу менеджера в салоне эротического массажа, участвовал в оргиях и просрочил дедлайн на восемь лет. Из этой книги в сборник «Фрэнк Синатра простудился и другие истории» взят очерк «Дело фантазии». Этот фрагмент повествует о том, как подросток, постигавший азы самоудовлетворения с иллюстрированным журналом в руках, стал затем королем и новатором порноиндустрии. Из текста видно, насколько глубоко погружается Тализ в психологию своих героев, насколько важно для него понять среду, в которой формируется их характер, и обозначить их отношения со своей страной как вселенной.

Собравшись писать о мафиозном клане Бонанно, Тализ четыре года осаждал его главу с просьбами дать интервью, а потом еще семь лет работал над текстом, чтобы получилась книга «Чти отца своего» (в сборник вошел фрагмент «Похищение Джо Бонанно»).

Гэй Тализ работает в разных жанрах, и наряду с фрагментами его полномасштабных бестселлеров в книгу «Фрэнк Синатра простудился и другие истории» вошла история записи одного из дуэтов Тони Беннетта и Леди Гаги. По меркам Тализа — зарисовка. Говоря языком художников, быстрые карандашные наброски удаются ему так же хорошо, как многофигурные полотна.

Но самая очевидная параллель возникает не с живописью, а со сценарным мастерством. Том Вулф когда-то назвал Гэя Тализа «отцом новой журналистики». Но без подробных, отполированных до блеска текстов Гэя Тализа не было бы сценариев ставших американской классикой сериалов «Безумцы» или «Клан Сопрано». Кстати, «Клан Сопрано» в буквальном смысле вырос из «Чти отца своего».

Так что, говоря о том, есть ли место для этого большого стиля в мире, где бумажные журналы больше не читают, стоит обратить внимание на сериальную индустрию и на то, что теперь называют лонгридами. В конце концов дело не в бумаге, а в том, насколько сильно ты любишь то, что делаешь.