|
37,4 градуса по Цельсию |
Еще недавно организм российского бизнеса буквально мутило и рвало при одном виде инвестиционной еды. Это были последствия то ли многочисленных как врожденных, так и благоприобретенных болезней, то ли лечения — выработанный условный рефлекс на горькие пилюли многочисленных докторов, клистиры и промывания желудка. Давал себя знать и наглядный пример соседей по палате, которые только что-то съедят, а доктор тут как тут и заставляет все съеденное отдать, а то и самого пациента направит в палату интенсивной терапии в какой-нибудь отдаленной больнице под Читой или, скажем, Салехардом.
Но, как известно, у инвесторов короткая память. Похоже, инвестиционный застой, на который власти так любили жаловаться — особенно после того, как показательно наказали ЮКОС, отличавшийся, к слову, отменным аппетитом,— заканчивается. Майские данные о динамике инвестиций удивили даже эскулапов из ведомства Германа Грефа. Они так привыкли жаловаться на недостаточно быстрый рост инвестиций, что, кажется, даже заикались, произнося двухзначные цифры. С удвоением притока прямых иностранных инвестиций в первом квартале 2006 года им удалось справиться проще.
Можно было бы подумать, что это ошибка приборов — мало ли какой некачественный термометр попался диагностам из Росстата. Но есть косвенные данные уже совсем другого ведомства, у которого и задачи совсем другие. Таможня собирает с пациентов пот, шерсть и кровь, а потом сдает их государству, ей занижать доход ни к чему. Но именно она констатировала резкое снижение экспорта продукции черной металлургии. Заметим, что никто из стале- и чугунолитейных магнатов за последние месяцы на внезапно наступившую бедность не жаловался, производство у них не падало, только росло. А значит, все эти слябы, шламы, рельсы и шпалы успешно продавались внутри страны, а покупатели с удвоенной энергией строили заводы и пароходы.
Рано или поздно на этих заводах начнут делать автомобили и атомоходы. О первых позаботятся главным образом иностранцы. Они, похоже, обнаружили, что в российских больницах чище, чем казалось раньше, а запах дорогой нефти аппетиту не помеха, тем более что к нефти их особо и не подпускают. О вторых — бывший видный сайентолог (знать бы еще, с чем это едят — или чем это лечат), а ныне глава Росатома Сергей Кириенко. Его плавучие АЭС, конечно, не станут альтернативой европейской энергетической безопасности, но прибавят заказов и атомщикам, и судостроителям, и металлургам.
История про электричество вообще все больше выглядит отдельным заболеванием: бизнес в крупных городах лечат электрошоком уже довольно давно. Долго казалось, что в российских больницах электричества хватит на любые приборы и аппараты, а Анатолий Чубайс казался чудаком, когда бродил по ним с ножницами и порывался обрезать провода за неуплату. Главврач московской больницы Юрий Лужков кричал на него нехорошими словами и гнал в шею из подведомственной ему лечебницы. А потом оказалось, что электричество кончается. Новомодные компьютерные томографы гораздо прожорливее старых рентгенов; там, где раньше хватало пары мегаватт, теперь подавай десять, а то и двадцать. Ни новой палаты не откроешь, ни свет в нее не проведешь, ни душ Шарко не оборудуешь, если вдруг какому очередному министру потребуется.
Теперь Лужков Чубайсу лучший друг. Или лучший враг. Или еще что-нибудь. Но книжки они читают одни и те же — по инъекциям капитала и улучшению кровообращения экономики. И не они одни. Иногда создается впечатление, что стране грозит очередное заболевание — навязчивая мания фондового рынка. Дело в том, что деньги от дорогой нефти очень плохо переходят от одних пациентов к другим. Газовики и нефтяники предпочитают их тратить в своей палате, в результате там и унитазы могут быть золотыми, и дорого все так, что пациенту с улицы не подступиться. Зато в других палатах порой не хватает самых необходимых медикаментов.
Впрочем, нефтяники и металлурги, похоже, книжки про фондовый рынок прочли раньше. Поэтому, кроме планов выхода на IPO (как у Чубайса), у них уже есть вполне заметное проявление аппетита. "Роснефть" в ближайшие дни будет демонстрировать аппетит по привлечению инвестиций — у инвесторов с плохим обонянием появится возможность отдать ей $10-20 млрд.
А металлурги в лице хозяина "Северстали" Алексея Мордашова вообще пытались, по мнению больничного телевизора, сделать невероятное — купить крупнейшую европейскую металлургическую компанию Arcelor. Впрочем, телевизор в соседних бельгийских и французских лечебницах врал совсем другое: якобы это Arcelor покупал "Северсталь", причем не просто так, а чтобы защититься от растущих аппетитов пациента Миттала то ли из индийской, то ли из британской клиники. Впрочем, когда стало понятно, что слияние (пожалуй, чтобы не оказаться в палате для пациентов с раздвоением личности, лучше выражаться дипломатично) не удается, господин Мордашов немедленно начал принюхиваться к другому лакомому кусочку — на сей раз британской компании Corus. Обильное выделение желудочного сока, если не удовлетворить аппетит, грозит гастритом — это понятно любому, кто выдержал столь длительное общение со столь многочисленным сонмом докторов.
Аппетит, впрочем, проснулся не только у пациентов, но и у персонала лечебницы. Российское правительство в лице министра финансов Алексея Кудрина вдруг осознало, что рост расходов бюджета недостаточно подкреплен доходами, и начало искать источники их пополнения. А чуть ли не первое, что сделал новый начальник таможни Андрей Бельяминов,— озаботился злоупотреблениями при исчислении экспортных пошлин на нефть. Впрочем, за новым начальником таможни могут последовать и новые назначения — слухи о том, что в больницу едут новые доктора, все крепчают. У новых могут и таблетки более горькими оказаться, и клистиры объемнее. И тогда прощай, аппетит!
ДМИТРИЙ БУТРИН
|
КОНСИЛИУМ
Какая сейчас температура у российского бизнеса? — Нормальная, а недавно была замечательная. Был пик на фондовом рынке, было ясно, что будет коррекция. Сегодня главная проблема — это инвестиции в реальный сектор. Мы по-прежнему зависим от внешних факторов, а с учетом отмены ограничений на ввоз и вывоз капитала с 1 июля мы еще некоторое время будем оставаться в подвешенном состоянии. Андрей Илларионов, президент фонда "Институт экономического анализа": — Показателем температуры может служить вопрос, который задают бизнесмены друг другу. В 1990-х годах спрашивали, каким будет валютный курс сегодня, завтра, послезавтра. Теперь спрашивают, не пора ли сваливать из страны сегодня, завтра, послезавтра. Пол Томсен, руководитель миссии МВФ: — Я не считаю, что российский бизнес болен. Более того, произошли некоторые положительные сдвиги. Позиция по укреплению курса рубля представляется оправданной. И как результат — снижение инфляции. Юрий Кобаладзе, управляющий директор инвестиционной компании "Ренессанс Капитал": — До ситуации с "Северсталью" у нас все было в порядке. К сожалению, отказ Arcelor от сделки эту идиллию нарушил, и температура поднялась до 37,2. Это драматическое событие с плохим душком, но оно заставило задуматься, а все ли мы правильно делаем для защиты своего бизнеса. Леонид Федун, вице-президент ЛУКОЙЛа: — Бизнес здоров как никогда, продолжает наращивать мускулы. Это раньше он был ребенком, который везде писал и бил стекла. Сейчас ребенок вырос, благо соска у него была большая — высокие цены на нефть, и отлично себя чувствует. Илья Кочеврин, вице-президент Газпромбанка: — 36,6. IPO "Роснефти" — наглядный показатель успешного состояния экономики. Мирослав Мельник, председатель совета директоров компании "МБ Финанс": — Из-за провала сделки "Северстали" с Arcelor поднялась до 36,9. Для нашего бизнеса это был микроинфаркт. Жаль, что власть не смогла защитить интересы крупного бизнеса. Менеджеры Arcelor вели нечестную игру. Если государство не поддерживает такой бизнес, то на что рассчитывать среднему и мелкому? И IPO "Роснефти", боюсь, не сгладит этот негатив. Петр Шелищ, председатель Союза потребителей: — Если верить правительству, наша экономика чуть ли не на подъеме. На питерском форуме президент и Дмитрий Медведев были оптимистичны. Трудно поверить, что в ближайшее время Россия будет лидером мировой экономики, но тон, задаваемый властью, бодрит. А так как наш развивающийся рынок держится на доверии, то мне хочется верить в это светлое будущее. Игорь Пушкарев, член Совета федерации: — Чуть меньше 37. Во многих регионах наметился серьезный рост промпроизводства, отмена пошлин на импортное оборудование ведет к обновлению промышленности. Пересматривается финансирование целевых программ, государство отдает на них деньги не в декабре, а в течение всего года. Станислав Анисимов, президент ФПГ "Росконтракт": — Под 39. Мы ориентированы односторонне, рост есть только в добывающей промышленности. Сельское хозяйство и обрабатывающая промышленность о таких темпах могут только мечтать. И хотя Греф говорит, что машиностроение дало прибавку чуть ли не в 15%, надо смотреть на абсолютные цифры. Это можно сравнить разве что с 1913 годом. Леван Васадзе, гендиректор компании РОСНО: — 36,6. А то, что произошло на фондовом рынке — часть глобальных трендов. Это вызвано в основном увеличением ставок рефинансирования и бегством капитала с развивающихся рынков. |
