В зоне неуверенного замедления

Опережающие индикаторы состояния деловой активности в июле свидетельствуют о том, что торможение перегретой российской экономики (когда спрос опережает возможности по предложению товаров и услуг) еще не выглядит уверенным. Аналитики расходятся в оценках масштабов возможного охлаждения во втором полугодии и считают, что риском для этого процесса являются повышенные бюджетные обязательства государства перед отдельными секторами и все еще сверхвысокие темпы банковского кредитования населения.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Индекс PMI российской обрабатывающей промышленности от S&P Global в июле снизился до минимума с января этого года — до 53,6 с 54,9 пункта в июне. Это указывает на некоторое замедление роста деловой активности в секторе. Причины — «охлаждение» по таким позициям, как число новых заказов, объем выпуска и уровень занятости.

При этом аналогичный индекс в обработке от Росстата в июле снизился лишь символически — с 7,2 до 7,1 пункта, а опережающий индекс Института народнохозяйственного прогнозирования (ИНП) РАН (в целом по промышленности) и вовсе показал некоторое улучшение.

Как отмечают в ИНП, июльское улучшение динамики спроса пока не привело к росту удовлетворенности промышленников объемами продаж, но позволило увеличить интенсивность выпуска и закрепило оптимизм в отношении планов производства даже в условиях расширения негативного влияния традиционных ограничений промышленного роста (дефицит кадров, неясность текущей ситуации и слабый внутренний спрос). «Ограниченные возможности найма работников в условиях оттока кадров заставляют предприятия повышать нагрузку на имеющихся сотрудников, притормаживая, однако, рост зарплат»,— замечают в ИНП РАН.

По данным отчета S&P Global о PMI, рост цен в издержках компаний был максимальным с октября прошлого года, а отпускные цены росли быстрее, чем их историческая средняя. «Не забываем об общем росте затрат из-за проблем с импортом и удорожания логистики, а также о повышении тарифов для бизнеса в регулируемом сегменте (как и для населения)»,— замечает в своем Telegram-канале экономист Дмитрий Полевой.

Данные же ИНП РАН в целом по промышленности и здесь несколько различаются — фиксируя достаточно умеренный рост цен в секторе в мае—июле, близкий к 18-месячному минимуму, который был зарегистрирован опросами в марте этого года. «Выводы — обработка продолжает чувствовать себя неплохо, но признаки замедления дополняют июньскую картину более медленного роста экономики. В части инфляции улучшения небольшие. Ждем PMI сферы услуг, там было основное торможение в последние месяцы»,— заключает Дмитрий Полевой. Отметим, что композитный PMI (промышленность плюс услуги), который традиционно считается опережающим показателем динамики ВВП, в июне сигнализировал о возможном заметном торможении темпов роста экономики во втором полугодии — до 1–2% в годовом выражении.

Александр Исаков из Bloomberg Economics замечает, что с начала 2024 года оценки настроений предприятий в сфере услуг по индексу PMI стали сильнее обычного расходиться с оценками обследований Банка России.

Так, в июне PMI в сфере услуг опустился на уровень 47,6 пункта — в зону сокращения активности для большинства опрошенных — и потянул за собой и композитный PMI. Эти оценки радикально отличаются от уровней деловой уверенности, фиксируемых опросами ЦБ. Последние соответствуют индексу PMI в диапазоне 53–56 пунктов для июня, оценивает эксперт. «Наша гипотеза состоит в том, что и так не очень большая опросная выборка PMI могла сжаться и сделать индекс нерепрезентативным, смещенным относительно реальных тенденций. Если она верна, то погрешности в PMI в услугах "просачиваются" в общий индекс и в итоге преувеличивают скорость охлаждения экономики в первом полугодии 2024 года. Эти погрешности могут продолжить давать (непредсказуемым образом) смещенные оценки и далее»,— говорит Александр Исаков. Дмитрий Полевой на это замечает, что «базовые попытки сравнения PMI и индекса бизнес-климата ЦБ с динамикой ВВП показали, что первый (оптически) несколько лучше соотносится с динамикой экономики, чем второй. Пусть выборка первого и меньше».

Со своей стороны, аналитики агентства АКРА, обновив свой базовый среднесрочный макроэкономический прогноз, замечают, что при условии отсутствия новых внешних шоков темпы роста реального ВВП в 2024 году снизятся (рост на 5,4% в первом квартале сменится ростом примерно на 2–2,5% в четвертом, что допускает возможность достижения за весь год темпов роста, сопоставимых с 2023 годом), инфляция также замедлится, что позволит снизить краткосрочные процентные ставки в 2025 году. Впрочем, отмечают в АКРА, риск такого прогноза — недостижение целей по инфляции (в случае, например, если бюджетный импульс вновь вырастет, а инструментов и скорости действия мер денежно-кредитной политики не хватит для его компенсации). Потребность в росте бюджетных расходов может быть связана с обязательствами государства поддерживать финансовое положение компаний госсектора и квазигоссектора, а также с потребностями ВПК. «В этих случаях краткосрочные процентные ставки будут выше, чем в базовом сценарии. На протяжении непродолжительного периода времени выше может быть и физический рост ВВП»,— поясняют в АКРА.

Еще один риск для реализации прогнозов охлаждения перегретой российской экономики — недостаточная жесткость денежно-кредитной политики для стабилизации расходов потребителей, они сохраняют высокие темпы роста, отмечают аналитики Райффайзенбанка. Несмотря на успех мер монетарной политики в активизации сбережений (рост депозитов населения в рублях превышает 30% в годовом выражении — это максимум с 2011 года), кредитная активность пока также не теряет динамики (рублевые потребительские кредиты растут на 20% год к году). «Это, на наш взгляд, является одним из ключевых факторов, который подталкивает ЦБ к сохранению жесткости на длительный период»,— заключают аналитики.

Артем Чугунов