навстречу саммиту G8
Вчера в Центре международной торговли президент России Владимир Путин на свой страх и риск встретился с участниками форума неправительственных организаций "Гражданская восьмерка". Некоторые из них, встав на стулья, устроили акцию гражданского неповиновения Владимиру Путину, протестуя против развития мировой атомной энергетики. Руководители Международной торговой палаты, с которыми президент встретился после этого, потребовали от него и других лидеров G8 как можно интенсивней развивать атомную энергетику. С подробностями того, как вел себя господин Путин меж двух огней,— специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Перед заседанием настроение у участников форума было довольно нервным. Я спросил известного эколога Алексея Яблокова, как живут неправительственные организации в условиях максимально приближенных к боевым. Ведь уже вступили в силу новые поправки к закону "О некоммерческих организациях".
— В Мурманске несколько организаций не смогли пройти аккредитацию по новым, усложненным требованиям,— признался он.— 15-20 организаций решили объединиться. Так, они считают, им будет легче пройти этот путь до конца. И мы у себя, в Центре экологической политики, тоже очень волнуемся. Правда, мы еще даже не подавали документы. Ждем послаблений из Минюста.
Я представил себе эти послабления из Минюста, идущие с самого верха, от министра.
— Почему же вы думаете, что будут послабления? — с сочувствием спросил я его.
— Они нам намекнули,— объяснил он.— Я имею в виду оформление бумаг. Для нас, для инвалидов, еще для кого-то...
— Если для кого-то будут послабления, то для кого-то будут ужесточения,— предположил я.
— Я думаю, что именно так и будет,— подтвердил он.— Вы видите — уже приходится объединяться. Значит, резко сократится, во-первых, число неправительственных организаций вообще, а во-вторых, тем более число протестных организаций. А внешне все будет нормально. Ну вот как здесь сейчас.
Я посмотрел на зал. Действительно, все было нормально. Здесь уже сидели несколько сотен правозащитников со всего мира. Они ждали приезда президента России, которому они собирались предъявить свои гражданские требования перед встречей мировых лидеров в Санкт-Петербурге.
У них был готов гражданский наказ президенту России. И это тоже было нормально — для свободного общества свободной страны. Могло в горле запершить от такой картины.
Потом я поговорил с Еленой Кругликовой из города Апатиты. Она возглавляет экоцентр "Гея". Она рассказала мне, как они у себя в Апатитах пытались зарегистрировать культурно-экологический центр "Иван да Марья". Чиновники придрались к тому, что экологи не принесли с собой разрешение на использование торговой марки от Ивана и Марьи.
— Не могли найти каких-нибудь Ивана да Марью да принести от них разрешение? — спросил я и пожалел.
Передо мной стояла честная женщина, которая не играет с государством в такие игры. А государство с ней играет охотно.
— Понимаете,— с горечью сказала она,— теперь, чтобы отчитаться перед чиновниками, даже если мы зарегистрировались, надо принести 96 листов отчетности! Это сколько же деревьев будет срублено!
— Каких деревьев? — удивился я.
— На бумагу,— вздохнула она.— У нас же экологическая организация.
Заседание уже началось, хотя Владимир Путин еще не приехал. Организаторы заранее договорились, что президент появится в рабочем порядке на третьем-четвертом выступлении.
— Смотрите, это же из Amnesty выступает! — слышал я восторженный шепот.— Я ее книжки читал! Слушайте, запоминайте каждое слово!
Впрочем, пока нечего было даже записать. На третьем выступлении участники форума перестали ждать Владимира Путина и расслабились. Они стали бродить по залу, посреди которого за длинным прямоугольным столом сидели главные активисты форума; принялись звонить по мобильным телефонам, болтать друг с другом, наливать себе и окружающим экологически чистую воду. Кто-то уже удобно устроился посреди зала на полу. Мое внимание привлек беспокойный юноша-панк (его вместе с головой выдавала прическа) в черной футболке с призывом вступать в Amnesty International. Глядя на него, меньше всего хотелось именно этого. Он бродил по залу явно безо всякой цели, просто потому, что не видел смысла сидеть на месте.
— Общественная безопасность сегодня и завтра — это не госбезопасность вчера,— объяснял правозащитник Гефтер.— Это борьба с терроризмом, пандемией, унижением дома и в офисе.
Правозащитница госпожа Лапшина сосредоточилась в своем выступлении на проблеме насильственных исчезновений людей.
— Главы государств "восьмерки" должны подавать пример всем нам в деле борьбы за права человека,— сказала она.
Зал загудел. Никто тут не хотел, чтобы главы "восьмерки" подавали им пример. Они сами хотели подавать им пример.
— Необходимо защищать жертв насильственных исчезновений! — настаивала госпожа Лапшина, хотя я искренне не мог понять, как их можно защитить, если они исчезли.
Участники форума были крайне критично настроены по отношению к деятельности международных финансовых институтов.
— ВТО должна резко сократить свою деятельность, потому что она снижает возможности для развития беднейших экономик,— говорила другая активистка Amnesty International.— Всемирный банк вообще должен пойти ко дну! Эти организации играют несправедливо большую роль в жизни планеты! А "восьмерка" должна отказаться от амбиций по определению мировой энергетической политики!
Я подумал, что правозащитники решили поднять знамя из слабеющих рук антиглобалистов, но потом понял, что их амбиции гораздо серьезней.
— Гражданское общество тоже должно иметь возможность принимать участие в этих процессах,— продолжила сотрудница Amnesty International.— А "восьмерка" пусть подумает, как она отдаст 15 миллиардов долларов до 2010 года беднейшим странам, и пусть помнит о том, что половину этих денег (которые "восьмерка" добровольно решила выделить на гуманитарные цели.— А. К.) должна получить Африка!
Владимир Путин зашел в зал на крике отчаяния: "Льды тают, их вода заливает дома простых людей!.."
— Произошло главное,— сообщила участникам форума председательствующая Элла Памфилова,— президент России поддержал наш процесс и пришел к нам! (Кажется, пока все-таки в качестве свидетеля.— А. К.)
Владимир Путин признался, что, едучи в машине, просмотрел любезно предоставленные ему проекты итоговых документов форума и понял удивительную вещь: они все перекликаются с теми, которые готовятся для "восьмерки"!
— Это во многом результат работы с вами в течение последних месяцев,— прокомментировал президент России.
Все-таки осталось непонятным, кто на кого повлиял.
— Правда, кое-что из того, что я посмотрел... ну, по-честному...— продолжил президент страны,— будет вызывать споры на "восьмерке". Не уверен, что все даже здесь присутствующие согласны на сто процентов, что надо немедленно закрыть все атомные электростанции (АЭС). Я вот ехал в машине и думал как раз об этом... Прежде чем предлагать это, надо все-таки выработать альтернативные источники энергии.
Слева от президента, метрах в тридцати от него, примерно в пятом ряду партера началось странное движение. Шестеро молодых людей вскочили на стулья, на которых только что сидели, и выяснилось, что у каждого на спине и на животе по букве, которые образуют емкую фразу "НЕТ АЭС!". Можно было даже сгоряча предположить, что это реклама модного йогурта Heteac, а одна ошибка в написании связана с тем, что двое юношей с буквами "А" и "Э" от волнения поменялись местами. Но нет, молодые люди сказали то, что хотели сказать.
К ним сразу подбежали несколько сотрудников службы безопасности. Активист международной экологической группы "Экозащита" Андрей Ожаровский потом рассказывал, что один сотрудник сдернул его со стула, но, возможно, ему это показалось, потому что я, стоя в нескольких метрах от него, видел, как под ним просто покачнулся стул. Сотрудники, впрочем, несомненно, сделали бы свое дело, но их остановил господин Путин. После того как Элла Памфилова взволнованно крикнула: "Ну раз встали, раз хотят хотят стоять — ну пусть стоят! Ну пусть хоть два часа стоят!" (уже и так было понятно, что главной жертвой здесь стала она; скорее всего, под ее личные гарантии насчет того, что ничего подобного тут произойти не может, президент и появился на форуме), а потом еще раз крикнула, с каким-то отчаянием: "Ну все, садитесь уже, все вас увидели!"
Президент нервно пожал плечами:
— Да пусть стоят. Пусть люди занимаются своим делом. Не надо им мешать.
Тут вот был, настаиваю, намек на то, что они за это деньги получают (гранты) и должны их отработать.
От них сразу все и отошли, в том числе и сотрудники службы безопасности, только что не посвистывая безразлично.
Они и стояли на этих стульях все то время, пока выступал господин Путин. Один из них, я обратил внимание, был явно иностранец, потому что он надел наушники и слушал перевод.
Впрочем, это было необязательно. Президент России уже в который раз рассказывал историю о том, как он, узнав о претензиях к новой редакции закона об НПО, направил в Страсбург группу экспертов (ее возглавил действующий генеральный прокурор Юрий Чайка), "которая провела обстоятельную работу и сделала предложения в письменном виде, и эти предложения были изложены практически в полном виде в новых поправках к закону, от имени президента России".
Впрочем, вряд ли кто-нибудь в зале прислушивался к тому, что он говорит. Все в это время присматривались к стоявшим на стульях людям. Сами они, кстати, ничего не пропустили мимо ушей и даже аплодировали господину Путину, когда он закончил. Это выглядело демонстрацией силы.
— Ребята-то — ваши земляки из Питера! — не удержалась Элла Памфилова.— Ну, каждый выбирает то, что ему нравится.
Она тоже свой выбор сделала. Ей нравилось сидеть в президиуме рядом с Владимиром Путиным.
Я подсел к Андрею Ожаровскому. Он был очень возбужден, хотя старался сохранять спокойствие. Он рассказал, что будет выступать Евгений Шварц и что он скажет то, о чем они молчали, стоя на стульях. Андрей Ожаровский пояснил, что они не из Питера, а из Москвы, Мурманска, Екатеринбурга и Амстердама.
— Вы поняли, что мы никому не мешали? — спросил он.
Я неопределенно пожал плечами. У меня не было такой уверенности.
— Мы не шли на срыв его речи! — объяснился он.— Мы не мешали ему говорить! Это была наша реакция на его слова! Стояли молча. Потом кто-то сказал:"Пусть стоят", я не помню. И Путин сказал: "Ну вот, видите, у нас есть гражданское общество, раз они тут стоят". Это было не совсем то, чего я хотел достичь, то есть я не хотел поддерживать Путина.
Вообще-то господин Путин не говорил этих слов. Все-таки Андрей Ожаровский сильно перенервничал.
— Они говорят, что нет альтернативных источников! — возмущенно сказала его соседка (с буквой "А" на груди). Ничего подобного! При скорости ветра семь метров в секунду уже можно начинать строить ветровые энергоустановки!
— Все, Шварц пошел наш текст читать! — прошептал Андрей Ожаровский.— Вот, "мы должны потребовать от G8 свернуть деятельность АЭС"! И второй пункт сейчас прочитает!.. Что?!
— Ваши, Владимир Владимирович, мужественные шаги в решении проблемы Байкала достойны подражания,— говорил Евгений Шварц,— достойны подражания...
— Так, это он отсебятину какую-то говорит...— бормотал Андрей Ожаровский.— Этого в тексте не было...
— А что было-то? — шепотом спросил я.
— Ну вот же, "прекратить все возможные виды государственного субсидирования атомной энергетики..." — прошептал Андрей Ожаровский.— Нет, пропустил он это — видимо, от волнения...
— Вопросы безопасности ядерной энергетики будут рассмотрены на "восьмерке",— пообещал господин Путин, выслушав господина Шварца.
— Это очень хорошее обещание,— настороженно прошептал Андрей Ожаровский.— Шварц молодец.
Но выяснилось, что это не совсем заслуга Шварца.
— Некоторые мои коллеги,— пояснил господин Путин,— даже не хотели на саммите дотрагиваться до этой темы, и именно в силу слишком жесткой позиции по этому поводу НПО в их странах (то есть лидеры этих стран не хотели идти у них на поводу.— А. К.). Но мне удалось убедить их это сделать.
Владимир Путин с достоинством нес тяжкий крест защитника всех униженных и оскорбленных в этом мире и даже не смотрелся сильно уставшим.
— Да это же сенсация! — продолжал размышлять над словами президента господин Ожаровский.— Путин признал, что лидеры "восьмерки" отказывались обсуждать эту тему!
Он с недоумением осматривал зал, словно удивляясь тому, что никто тут, кроме него, не в состоянии оценить происшедшее по достоинству.
Господин Путин тем временем говорил о том, что обсуждать будет именно безопасность атомных реакторов, а не развитие атомной энергетики. (Вопросы развития АЭС он предпочитает обсуждать на внутренних рабочих совещаниях с руководителями атомной отрасли, где рассказывает о том, что со следующего года эта отрасль должна выдавать по два новых энергоблока в год, а еще через несколько лет эта цифра должна умножиться.)
— Не бывает безопасных реакторов,— шептала соседка Андрея Ожаровского.— Не о чем говорить!
Господин Путин тем временем наконец закончил с атомными электростанциями и перешел к комментариям докладов других правозащитников. Он рассказал, что в Чечне нет никаких боевых действий. "Армия в казармах, войска занимаются...— он помедлил, подбирая слова.— Учебой!"
— Что касается прав человека, то мне стыдно, что мы будем обсуждать их в разделе "разное",— заявил он под смех собравшихся, которые, по-моему, к концу второго часа взаимодействия с президентом России перестали относиться к нему критически.
После выступления господина Жискар д'Эстена, сына президента Франции времен развитого в СССР социализма, Владимир Путин высказался про Иран, и выяснилось, что у него нет никаких иллюзий насчет того, что встреча переговорщиков из Ирана с переговорщиками из "шестерки" мировых посредников может состояться до саммита "восьмерки".
— Тогда мы должны знать, когда это произойдет,— произнес господин Путин, хорошо зная, впрочем, дату, предложенную иранцами: 22 августа.
Рассказав о том, что Россия подписала Киотский протокол несмотря на то, что "есть ученые, которые уверены, что нет прямой связи между глобальным потеплением и деятельностью человека, Россия исходит из того, что хуже не будет от того, что мы его подписали", президент России неожиданно заявил:
— Я так счастлив, что я пришел к вам! Потому что я чувствую, что я нахожусь в среде просто единомышленников! И это действительно так есть! Вы озвучиваете мои мысли!
Он не сказал:"А я — ваши!" — возможно, только потому, что его последние слова были заглушены аплодисментами людей, которые не уловили в них даже намека на иронию или насмешку.
Он оставил правозащитников в хорошем настроении, полностью уверенными, кажется, в том, что, кроме Владимира Путина, им в "восьмерке" надеяться больше не на кого.
Через несколько минут у президента России в этом же здании состоялась встреча с руководством Международной торговой палаты, и ее председатель, швед Маркус Валленберг, глава концерна SAAB, выступил со своим наказом к "восьмерке": всемерно развивать атомную энергетику, двигатель прогресса. Кроме того, господин Валленберг сказал много хороших слов про ВТО и пожелал России поскорее оказаться там, среди друзей.
Господин Путин в ответ заявил, что "экономика и законы России во многом являются более либеральными, чем экономика и законы в некоторых странах ВТО, и если мы не договоримся с единственной страной, с которой до сих пор не подписали протокол о присоединении к ВТО (эта страна — США.— Ъ), то мы снимаем с себя некоторые договоренности, которые мы, еще не вступив в ВТО, уже начали исполнять". Эта новость претендовала на очередную сенсацию этого дня.
— И насчет развития атомной энергетики,— добавил он.— Я сейчас встречался с неправительственными организациями. Они призывали меня немедленно закрыть всю атомную энергетику. Вы тоже неправительственная организация. И вы призываете вкладывать в нее средства.
Он с тоской посмотрел на Маркуса Валленберга.
Ну в самом деле, когда же они все наконец перестанут его мучить?