Апокалиптический экспрессионизм

«Судьба животных»: компульсивное искусствоведение в действии

В издательстве Individuum вышла книга американского арт-критика и писателя Моргана Мейса «Судьба животных» — посвященное живописи немецкого экспрессиониста Франца Марка размышление об искусстве, войне и апокалипсисе.

Текст: Игорь Гулин

Фото: Individuum

Фото: Individuum

Морган Мейс — на редкость разносторонний персонаж: преподаватель философии, кино- и арт-критик, куратор, прозаик, колумнист The New Yorker, человек, работающий на границе академического мира и популярной культуры. У него соответствующая манера. Мейс пишет о сложных вещах, но всеми силами демонстрирует: он — не кабинетный умник, а интеллектуал, жаждущий пробиться к истине. Этот путь требует напора и риска. Он часто шутит на грани фола (иногда смешно, иногда не очень), любит кружить и навязчиво возвращаться к любимым мыслям, оскорблять и взывать. Русскоязычному читателю этот стиль может напомнить манеру искусствоведческих памфлетов-манифестов Александра Бренера, хотя культурный багаж у Мейса побольше, а радикальный жизненный опыт — все же поскромнее.

Первая книга Мейса по-русски вышла в прошлом году. Это большое эссе «Пьяный Силен». В центре его — одноименная картина Питера Пауля Рубенса. Тонкий искусствоведческий анализ переходит в размышление о дионисийской страсти, страшной истине, открываемой в состоянии смертельного опьянения, одиночестве, настигающем человека в разгар коллективного угара, насилии, стирающем цивилизации в прах, знании художника о недолговечности культуры, искусстве как средстве постичь границу между жизнью и смертью.

«Судьба животных» подхватывает некоторые темы «Пьяного Силена». Сам автор называет книгу второй частью задуманной им «Трилогии трех полотен» (третья еще не написана), но читать ее можно и как самостоятельное произведение. Мейс перескакивает через три века: от барокко к экспрессионизму, от Тридцатилетней войны — первой из тех, что превратила Европу Нового времени в кровавое месиво,— к Первой мировой — той, что превысила представимый до того размах смертоубийства и показалась многим осуществлением самых страшных апокалиптических пророчеств.

Ее жертвой становится главный герой книги — художник Франц Марк, сооснователь (вместе с Василием Кандинским) объединения и альманаха «Синий всадник», один из лидеров немецкого экспрессионизма. 4 марта 1916 года Марк гибнет в битве при Вердене — самом кровопролитном сражении этой войны, длившемся около десяти месяцев и унесшем жизни примерно 700 тысяч человек. За три года до того он создает картину «Судьба животных», изображающую оленей, коров и деревья в состоянии какой-то необъяснимой катастрофы, мир, пронзаемый метафизическими грозами, распадающийся в кровавый орнамент. Война еще не началась, но ее предвестия носятся в воздухе, и задним числом самое значительное полотно Марка начинает выглядеть пророчеством о грядущем всепожирающем огне бойни. «И все сущее — пламенеющее страдание» — эти слова Марк пишет на обороте своего холста.

Любопытно, что он в это время почти что начинающий художник. Точнее, рисует Марк давно, но первые десять лет остается живописцем глубоко вторичным. В 1910 году с ним что-то происходит (Мейс называет это событие латинским оборотом annus mirabilis — «чудесный год»). Марк находит себя и начинает писать гениальные картины. Их населяют животные, причем в основном копытные: коровы, лошади и олени ярких цветов, складывающиеся из абстрактных форм и готовые утонуть обратно в них. Эти создания — сгустки ярости, радости и боли. Они выражают некую истину, откровение, которое посетило Марка, а откровение в переводе на греческий — апокалипсис.

Апокалипсис, по крайней мере — некоторая его форма, не замедлил случиться. Смерть Марка в Верденской битве была прямым продолжением его творчества. Он пошел на войну не от покорности властям или невозможности избежать службы. Наоборот: подобно многим европейским интеллектуалам, Марк был от начавшейся войны в восторге. Она мнилась ему тем великим очистительным пламенем, что сметет гниющую европейскую цивилизацию, проявит истинные основы бытия — страсть и страдание, подобные тем, что он писал на своих полотнах.

Мейс перемещается туда и обратно между этими тремя событиями: откровением Марка в 1910 году, созданием «Судьбы животных» в 1913-м и гибелью художника в 1916-м. В этих переходах он обращается к скандинавской мифологии, индийским Ведам, Ветхому и Новому Завету, Шопенгауэру, Ницше и Хайдеггеру, Дэвиду Герберту Лоуренсу, Эдгару Дега (другому великому художнику лошадей, представляющемуся антагонистом Марка), Паулю Клее, восстанавливавшему полотно Марка после пожара и ставшему как бы вторым его автором. Следует множество остроумных и глубоких наблюдений о человеке и животном, материи и духе, природе и цивилизации, религии и искусстве, влечении к смерти и тяге к жизни в ее чудовищной предельности.

Особенность стиля Мейса — все эти идеи он принципиально не хочет выстраивать в стройную концепцию, делать частью систематического анализа творчества Марка, немецкого модернизма или любого другого феномена. Экспрессивная и компульсивная культурология, которую он практикует, принципиально отвергает внятность, предпочитая ей дрейф, скачки ассоциаций. Чтение такого рода текста может быть увлекательным опытом, но после него в сознании мало что оседает. Остается звенящее ощущение, слегка напоминающее интеллектуальное похмелье. Впрочем, вполне возможно, именно в этом и есть задача Мейса — автора, воспевающего опьянение как средство познания.

Цитата
Что судьба животных на картине Франца Марка складывается не очень удачно, мы знаем из росчерков цвета, которые безошибочно передают идею насилия. Животные (особенно синеватый олень, который посередине снизу) испытывают некую сильную муку. Этот застывший синий олень чуть приподнял переднюю левую ногу от земли, голова и шея у него запрокинуты до предела. Животное будто заходится в крике. Будто его пронзило одним из простреливающих центр картины желто-оранжевых цветовых стержней. Приносят ли этого оленя в жертву? Но кто приносит оленя в жертву — и ради чего?

Морган Мейс. Судьба животных. О лошадях, апокалипсисе и живописи как пророчестве. М.: Individuum, 2024. Перевод: Алексей Зыгмонт


Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...