«Я — левый, ветер — правый»

Для России Олимпиада закончилась четверым местом каноиста Захара Петрова

Последнее российское выступление на парижской Олимпиаде обернулось тем же самым, что и накануне предпоследнее. Захар Петров, который в паре с Алексеем Коровашковым занял четвертое место в состязаниях каноэ-двоек, в турнире личном снова финишировал сразу за топ-тройкой, притом что почти всю дистанцию шел вторым за победителем, чехом Мартином Фуксой. А виноват, конечно, в том, что с медалью не срослось, в том числе опять ветер. За драматичным финальным заездом Захара Петрова наблюдал корреспондент “Ъ” Алексей Доспехов.

В Вэр-сюр-Марне в пятницу воцарилась настоящая идиллия. Такая погода — мечта всякого, кому мила гребля: тут тебе и солнце, и прикрывающие его, чтобы не палило безжалостно, тучки, и ветерок. Куда сильнее, кстати, чем тот, что дул накануне и испортил заезд в двойке Захару Петрову с Алексеем Коровашковым, оставив их без такой близкой медали: на воде — уже не легкая рябь, а настоящее волнение. Как в сердцах и душах наслаждавшихся этой идиллией болельщиков — простых и не очень простых.

Самый, видимо, непростой болельщик то снимал, то надевал обратно пиджак, придавая себе соответствующей должности официальности, но и в пиджаке, и без пиджака с удовольствием бродил по пыльным дорожкам водного стадиона, заглядывая в разные его закоулки. Чаще, конечно, в VIP-зоны, но не чурался и народа. Народ слегка вздрагивал, понимая, что только что наткнулся на немецкого канцлера, которого занесло сюда, под Париж.

А оказалось, что просто любит греблю, как многие немцы, и есть за кого сегодня переживать. Ничего такого. Так мне объяснил сопровождавший Олафа Шольца, что-то все время ему рассказывая, крепкий мужчина средних лет в обтягивающей футболке, явно близкий друг. Он обрадовался как ребенок, когда в конце концов, прочитав надпись на бейджике, я узнал его. Ну да, Рональд Рауэ, двукратный олимпийский чемпион. «На байдарке, правильно!» — воскликнул он. Но и про каноэ ему было что сообщить. Я, разумеется, спросил его про ветер. Рауэ, мне показалось, как-то профессионально втянул носом воздух, поднял вверх руку и поморщился: «Ну да, ветер… Но справятся, думаю». Нет, достойным внимания и робости ветром мэтр эти порывчики не считал.

Но про ветер пришлось вспоминать — уже после финального заезда каноистов на дистанцию 1000 м. Захар Петров вышел в него, имея седьмой — при восьми участниках — результат в полуфинале. Но эти предварительные результаты в каноэ значат мало.

Вот и Захар Петров греб явно не на седьмое место. Да на медаль он греб, что уж там.

Позади остались двести метров, триста, пятьсот, шестьсот, семьсот, а спортсмен на второй, не слишком почетной дорожке все держался за фаворитом финала — чехом Марином Фуксой, чемпионом мира. И отрыв от преследователей — классных, куда матерее 22-летнего парня, из-за разных передряг в международных соревнованиях — не юниорских, а взрослых — толком не успевшего до своего вояжа на Олимпиаду себя попробовать,— вырос до пяти метров. Награда, вторая для крохотной сборной России после той, что добыли теннисистки Мирра Андреева и Диана Шнайдер, прямо плыла в руки.

Фотогалерея

Наши на Олимпиаде

Смотреть

Но повторилась история, которая произошла с Захаром Петровым в четверг. Финиш уже был близко, совсем близко, когда внезапно стало понятно, что он теряет скорость, а некоторые соперники, только что находившиеся поодаль, накатывают и накатывают. И потерпеть-то надо чуточку, но хватает им, бразильцу Изакиасу Кейрусу и молдаванину Сергею Тарновскому, расстояния, чтобы выбить Петрова из тройки, опередить на несколько десятых. Обидно.

«Обидно, обиднее даже, чем было в двойках»,— согласился Захар Петров, когда вышел на сушу.

Ну да, боль и ответственность на сей раз не с кем разделить. И признался, что, когда утром проснулся, встал, понял, что «болит все»: «Считай, что вчера ведь в полную выложился».

Усталость, в общем, сказалась. Он говорил, что не обращал внимания на чеха, не тянулся за ним, а шел своим графиком, «ни на кого не смотрел». И был собой доволен, пока на заключительных полутора сотнях метров дистанции не настигла беда: «Тебя вяжет, не можешь ни руки, ни ноги поднять».

Но не только в этой накопившейся в олимпийской борьбе усталости было, разумеется, дело. Имелся еще один фактор, и я заранее догадался какой.

«Ветер немного не в мою пользу,— подтвердил Петров.— Я — левый, ветер — правый». Он имел в виду, что гребет с левой стороны.

«Почти всю дистанцию рулился из-за ветра, чересчур много сил на рулежку потратил»,— продолжал он, последний россиянин, которому довелось выступить на парижской Олимпиаде. Не то чтобы сломленный, но слегка, мне почудилось, поникший.

А метрах в двадцати от Захара Петрова Олаф Шольц, собрав вокруг отряд зевак, обстоятельно интервьюировал пышущего энергией и здоровьем немецкого байдарочника, взявшего незадолго до заезда Петрова золото в двойках. Кажется, начали с детства.