Энергоноситель получает все

Энергоноситель получает все

        На правах страны--организатора очередной встречи "большой восьмерки", стартующей в нынешнюю субботу в Петербурге, Россия внесла в повестку дня саммита такой вопрос, как энергетическая безопасность. Что скрывается за этим термином и будет ли суть проблемы действительно обсуждаться на саммите, попытался разобраться наш корреспондент Павел Чувиляев.

Рост мировых цен на энергоносители стал важнейшим фактором развития российской экономики. Однако даже самые горячие сторонники идеи превращения страны в энергетическую сверхдержаву не могут отрицать очевидного: мировые цены на энергоносители Россией не контролируются. Этот фактор продолжает оставаться внешним по отношению к отечественной экономике. Мало того, он внешний и по отношению к любой национальной экономике. Несмотря на различные (в том числе и политические) механизмы влияния, полностью мировой рынок энергоносителей не контролируется сегодня никем, так как является биржевым.
       Поскольку от количества долларов, даваемых за баррель, в России зависит слишком многое, неудивительно, что именно энергетическую безопасность Россия пожелала обсудить на встрече G8. Однако в комментариях к этой проблеме куда-то пропала собственно биржевая составляющая процесса. В контексте энергетической безопасности обычно говорят о политической нестабильности в нефтедобывающих регионах, растущем спросе Индии и Китая на сырье, позиции ОПЕК и т. д. Несомненно, все это очень важно. Однако для биржевого рынка эти вопросы — лишь позитивные или негативные новости, а цены все же определяются в процессе торгов.
       Получается, что лидеры мировых держав (они же основные ньюсмейкеры для мировых бирж) должны будут начать обсуждать на саммите в Петербурге количество и качество поставляемых ими на торговые площадки новостей. И назовут это энергетической безопасностью.
       
И в этом плане им действительно есть что обсудить.
       Например, очень плохую новость о начале войны в Ираке принес однажды на мировые биржи президент США. После этой новости цена на нефть стала расти высокими темпами и до сих пор растет почти непредсказуемо. Вероятно, коллеги по нелегкой президентской работе из G8 могут поинтересоваться: зачем он придумал такую плохую новость и нельзя ли в будущем без подобных новостей обойтись. А он им, наверное, сможет убедительно рассказать, почему это было необходимо. Таким образом, дискуссия об энергетической безопасности может свестись к вопросу о том, подпадает ли деяние небезызвестного Герасима под статью о жестоком обращении с животными или является превышением пределов необходимой самообороны.
       С точки зрения позитивных и негативных биржевых новостей каждому из лидеров мировых держав также найдется что рассказать на саммите. В том числе и президенту России, который, напомним, представляет в G8 интересы стран ОПЕК по их просьбе. Однако дискуссия в таком ключе вряд ли будет плодотворна для решения проблемы, то есть для направления роста цен на энергоносители в предсказуемое русло. Но вообще-то дискуссии только о биржевых новостях в привязке исключительно к искусству ньюсмейкеров не выдерживают проверки логикой. Ведь, как известно, после начала войны в Кувейте (ужасная новость) биржевые цены на энергоносители хоть и выросли, но быстро остановились, а после войны в Ираке (столь же ужасная новость) начался такой рост, что проблему пришлось даже выносить на обсуждение G8. Поэтому, видимо, следует взглянуть на проблему с другой стороны.
       
Цена любого биржевого товара, особенно достаточно быстро растущая, имеет как фундаментальную, так и спекулятивную составляющую. Уровень спекулятивной составляющей показывает, насколько может измениться цена биржевого товара в условиях кризиса. Например, быстро упасть, если рынок перегрет. Или столь же быстро взлететь на волне какой-нибудь "хорошей" политической новости (например, о разработке в Иране ядерного оружия). Однако эти колебания кратковременны. После кризиса всегда наступает переломный момент, а затем фундаментальные факторы стабилизируют цену.
       В случае рывка цен на энергоносители в 2004-2006 годах ничего подобного не произошло. Биржевые цены продолжают идти вверх, иногда останавливаясь лишь на краткий летний отдых (вызванный не более чем завершением отопительного сезона). Следовательно, одними только спекуляциями, в том числе и политическими, постоянный рост цен на энергоносители объяснить нельзя. Однако можно попытаться отделить базовые факторы от спекулятивных колебаний и посмотреть, что реально может сделать клуб G8 для международной энергетической безопасности. И захочет ли.
       
Существуют различные методики оценки спекулятивной составляющей на рынке энергоносителей. Воспользуемся наиболее наглядной из них — методом сравнения. Полученные таким образом оценки не претендуют на особую точность, но позволяют понять общую картину происходящего.
       В качестве инструмента сравнительного анализа были выбраны рынки нефти и базовых цветных металлов. Рынок металлов (базовыми обычно признаются никель, медь, алюминий, олово, свинец и цинк) — такой же биржевой, как и рынок нефти. Капитал легко перетекает с рынка нефти на рынок металлов. Фьючерсы на нефть и металлы одновременно обращаются на мировых биржевых площадках. Причем не существует никаких ограничений при движении капитала ни для портфельных, ни для институциональных инвесторов.
       Рост цен на нефть и базовые металлы обычно объяснялся одними и теми же фундаментальными факторами: преодолением последствий мирового экономического кризиса 1998-1999 годов, увеличением спроса на сырье со стороны стран Азии и т. д. Поэтому теоретически рынки нефти и базовых цветных металлов должны двигаться параллельно или хотя бы коррелировать. Например, в 2004 году оба рынка испытали параллельный взлет. Этот первичный рост отражал тот факт, что тогда повышенный спрос на энергоносители действительно обуславливался нуждами растущей промышленности азиатских стран. Промышленность имеет обыкновение производить сложные изделия с использованием деталей из различных металлов. Поэтому повышенный спрос на металлы и энергоносители в 2004 году возник одновременно.
       Теоретически рынок базовых цветных металлов традиционно имеет меньшую спекулятивную составляющую, чем рынок нефти. Можно сказать, что он даже более биржевой: точно известные запасы металла на складах, а также наличие значительных объемов готовой к переработке руды позволяют быстро и адекватно отреагировать на повышение спроса соответствующим увеличением предложения. К сожалению, столь же быстрое увеличение объемов добычи нефти не всегда технологически возможно. В целом история торгов подтверждает эту гипотезу. Однако последние данные свидетельствуют о том, что она неверна. По крайней мере, наш анализ ее не подтверждает.
       
Для проверки связи различных биржевых цен мы исследовали их динамику за последние полтора года — с 15 января 2005 года по 15 июня 2006-го. Данные о динамике цен на нефть собирались по статистическим материалам Нью-Йоркской товарно-сырьевой биржи (NYMEX) и материалам Reuters. Данные о динамике цен на металлы брались с Лондонской биржи металлов (LME). Анализировались среднемесячные цены на товарные фьючерсы со сроком поставки один месяц.
       На графике 1 показаны среднемесячные биржевые цены на нефть за период с 15 января 2005 года по 15 июня 2006-го. Как видно, цены наиболее торгуемых марок нефти в точности повторяют движения друг друга. На графике 2 показаны среднемесячные цены на базовые цветные металлы за тот же период.
       Сравнение двух графиков позволяет увидеть существенные отличия в динамике цен на нефтяном рынке и на рынке базовых цветных металлов — они отказываются коррелировать. На повышение цен на нефть рынок металлов отвечает с запаздыванием, явно неохотно. Иногда рынки нефти и металлов вообще идут в противоположных направлениях: так, в июне--июле 2005 года цена нефти росла, а цены никеля и олова падали.
       В целом цены на металлы растут гораздо медленнее и плавнее, чем цены на нефть. Для рынка металлов рынок нефти является своеобразным локомотивом, подтягивающим цены на металлы до нового, более высокого уровня. Чтобы выйти на новый уровень цен, соответствующий установившемуся тренду на рынке энергоносителей, рынку металлов приходится совершать резкие коррекционные скачки, подобные пику, наблюдавшемуся в мае 2006 года. Заметим, что в момент этого пика цена нефти падала, то есть движение на рынках опять получилось разнонаправленным. Рынок нефти имеет три максимума: апрель 2005-го, сентябрь 2005-го, июнь 2006-го. Рынок металлов имеет только два максимума: апрель 2005-го и май 2006-го. Интересно также то, что минимумы на рынках нефти и металлов совпадают (иногда с запаздыванием в один месяц). Таким образом, вниз рынки идут практически параллельно, а вот при движении вверх рынок металлов вынужден подтягиваться к рынку нефти, иногда даже скачкообразно.
       Размах ценовых колебаний на рынке нефти довольно велик: от -10 до 12,5%. В совокупности это составляет 22,5%, или почти $14,6 за баррель. Размах ценовых колебаний на рынке базовых цветных металлов в настоящее время гораздо больше, чем на рынке энергоносителей. Он составляет от 60 до -10%, или 70% в совокупности. Таким образом, теоретические положения о большей сбалансированности рынка металлов и его меньшей спекулятивности в данной ситуации оказываются неверными.
       
Оценку спекулятивной составляющей на рынке металлов и энергоносителей можно получить из сравнения динамики цен на нефть и металлы (график 3). Были взяты три наиболее "спокойных" металла (алюминий, олово и цинк) и сравнены с колебаниями цены на нефть наиболее популярной марки Brent. Полученное в результате значение спекулятивной составляющей рынка 35% довольно хорошо согласуется с результатами других исследований. Например, агентство Bloomberg оценивает величину спекулятивной составляющей нефтяного рынка в 30%. Да и российское Минэкономразвития, помнится, в начале 2005 года прогнозировало среднегодовую цену на нефть в размере $43 за баррель. Как известно, по факту получилось в районе $60 за баррель и даже чуть выше. Отсюда величина спекулятивной составляющей — 37%, что представляется немного завышенным значением.
       Получив оценку спекулятивной составляющей, попытаемся построить график фундаментальной цены на нефть и прогноз ее изменения хотя бы на полгода. Если сгладить колебания и проследить тренд (график 4), то получим, что фундаментальная биржевая цена на нефть сегодня составляет $45-48 за баррель и вплотную приближается к критически важному уровню $50 за баррель. Согласно анализу Reuters и Bloomberg, преодоление планки в $50 за баррель для фундаментальной цены (и соответственно, планки в $77 для биржевой цены) будет означать прохождение своеобразной точки невозврата. После чего мировая экономика уже должна воспринимать высокие цены на энергоносители не как временное явление, а как среднесрочный и даже долгосрочный фактор. Действительно, есть повод именно сейчас обсудить проблему на саммите G8.
       
Разговор о G8 не может обойтись и без геополитики. Основным фактором геополитики для G7-G8 был и остается экономический рост стран Азии, прежде всего Китая и Индии. Причем этот фактор начал действовать отнюдь не в 2004-2005 годах, а лет на 15-20 раньше. Развитые страны опасаются не столько роста Азии как такового, сколько конкуренции в тех областях, где они до сих пор доминировали и чувствовали себя комфортно: в информационной сфере, производстве высокотехнологичного оборудования и т. д. Пока еще весь экономический рост Азии укладывается в модель перехода от мелкотоварного производства к крупным предприятиям. Однако темпы этого роста и успехи азиатских стран в сфере высоких технологий заставляют страны G8 отнестись к возможной конкуренции с их стороны со всей серьезностью.
       Если процесс не удается остановить (а мировой экономический кризис 1998-1999 годов его не только не остановил, но даже ускорил), то надо его возглавить. А если не получается возглавить (например, революция в Китае, на площади Тяньаньмэнь, проваливается), то надо попытаться извлечь из процесса выгоду.
       Тактическая же выгода для стран G8 извлекается тем, что при высоких ценах на ресурсы страны Азии вынуждены дороже платить за свой экономический рост, чем в свое время заплатили развитые страны. Из-за высоких цен на энергоносители темпы экономического роста азиатских стран сегодня на самом деле более низкие, чем могли бы быть при более благоприятных условиях.
       Однако клуб G8 — это не только тактика, но в первую очередь стратегия, основанная на простом правиле: если темпы роста собственной экономики превышают темпы роста экономики конкурента, то конкуренции можно не опасаться. К сожалению, темпы роста экономик развитых стран сегодня вдвое ниже темпов роста экономик новых индустриальных стран Азии. И страны G8 объективно проигрывают конкурентную борьбу, что не может не беспокоить их лидеров. Поэтому проблема энергетической безопасности, с точки зрения G8, состоит не в том, чтобы просто ограничить темпы роста цен на энергоносители, а в том, чтобы изменения этих цен стимулировали развитие национальных экономик стран G8.
       
Основополагающим фактором экономического роста был и остается научно-технический прогресс. Высокие цены на энергоносители сегодня способствуют его ускорению в развитых странах. Например, корпорация Toyota недавно объявила о полном переходе с 2008 года на комбинированные бензоэлектрические двигатели для автомобилей. Такой двигатель не мог быть создан в условиях низких цен на энергоносители. Только существенное подорожание бензина могло подвигнуть массового потребителя покупать более дорогие автомобили с комбинированным двигателем. Причем это касается массового платежеспособного потребителя из стран G8. Массовый неплатежеспособный потребитель в более бедных странах при подорожании бензина просто пересаживается на общественный транспорт. Таким образом, рост цен на энергоносители стимулирует массового потребителя в развитых странах оплачивать дальнейшее совершенствование товаров, то есть научно-технический прогресс, а массового потребителя в бедных странах — увеличивать социальную нагрузку и тормозить национальную экономику.
       Сегодня странам G8 необходим стратегический прорыв в принципиально новую область технологий. Тогда можно было бы снова (как это было с информационными технологиями) получить нишу для бесконкурентного и комфортного развития, предложив всему остальному миру заниматься устаревшим производством. Сферой такого прорыва могут стать нанотехнологии, которые также будут обсуждаться на саммите G8.
       Однако опыт показывает, что развитие новых технологий — дело долгое и дорогое. Необходимый экономический стимул для их оплаты потребителями — сохранение роста цен на энергоносители в среднесрочной и долгосрочной перспективе при максимальном сглаживании резких ценовых скачков. По различным оценкам, повышение биржевой цены нефти до уровня $100-120 за баррель (соответственно, фундаментальной цены — до $70-80 за баррель) скажется на экономике стран G8 весьма негативно. Поэтому на самом деле суть проблемы энергетической безопасности на саммите в Петербурге может быть сформулирована так: как совместить достижение уровня нефтяных цен $100-120 за баррель с моментом выхода новых прорывных технологий на уровень массового производства.
       
В этой ситуации Россия рассматривается партнерами по "восьмерке" в качестве международного хеджера. С одной стороны, наша страна также заинтересована в росте цен на энергоносители, а с другой — готова подстраховать мировой рынок при слишком резких ценовых скачках. В отличие от по-восточному упрямых стран ОПЕК Россия — вменяемый и гибкий переговорщик. Да и проблема согласования интересов внутри G8 достаточно актуальна. В быстром росте цен на энергоносители весьма заинтересованы и США, с выгодой продавшие в 2004-2005 годах свои стратегические запасы сырья, а сегодня также с выгодой осваивающие новые добывающие мощности на собственной территории (Аляска). Кроме того, в высоких темпах роста цен заинтересован технологический лидер G8 — Япония, реализующая свои новейшие высокотехнологичные разработки. С другой стороны, основной торговый партнер России — Евросоюз — более всего страдает от высоких цен на энергоносители и в высоких темпах их роста не заинтересован.
       Поэтому при обсуждении проблемы энергетической безопасности на саммите в Петербурге возможна процедура согласования интересов, торговля, в которой Россия — посредник и хеджер — может получить немалые дивиденды для решения внутренних и внешних задач. При правильной организации дискуссии саммит G8 в Петербурге может стать для России весьма успешным.