Выбор Карпинского

С этого момента начался путь в науке выдающегося геолога Александра Петровича Карпинского, который в 1917 году стал первым избранным президентом отечественной Академии наук и возглавлял ее бессменно почти 20 лет.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

С окончанием эпохи Великих географический открытий (XV–XVIII века), неслучайно хронологически совпадающей с эпохой колониализма, начинается эпоха Великих геологических открытий. И тоже неслучайно. Все более или менее полезное и ценное, что было на поверхности, даже кое-где аборигенов, уже собрали, каталогизировали и включили в свою экономику развитые страны. Оставалось только копать вглубь, для чего желательно было знать, где именно копать, а чтобы это узнать, надо было понимать, как устроена земная кора, чем вплотную и занялись ученые в XIX веке.

Лик Земли

Довольно скоро стало понятно, что так называемая делювиальная, или «библейская», геология, где главным и единственным событием был Всемирный потоп, мало что объясняет. Точнее, как выяснилось много позже, если что и объясняет, то только события четвертичного периода, то есть последних 2,5 млн лет, довольно малого отрезка времени в геохронологии. В 1830-е годы Чарлз Лайель постулировал принцип актуализма (униформизма), согласно которому геологические процессы, происходившие в очень далеком прошлом, мало чем отличаются от современных. А в конце 1860-х годов Эдуард Зюсс сформулировал гипотезу о подвижности земной коры, которая полвека спустя вылилась в теорию дрейфа континентов Вегенера, а затем и в современную теорию геотектоники литосферных плит.

Именно в этот момент, когда появилось предположение Зюсса о делимости земной коры континентов на плиты (платформы) и геосинклинали (сравнительно узкие зоны прогибания и осадконакопления между плитами), в геологическую науку вошел адъюнкт Александр Карпинский 23 лет от роду. Впрочем, и Зюсс тогда еще не был почтенным седобородым профессором, ему тогда не было 40. Только спустя 20 лет он стал таковым — всеми уважаемым авторитетом в геотектонике, автором фундаментального труда «Das Antlitz der Erde» («Лик Земли»), который произвел революцию в геологии того времени.

При его написании Зюсс использовал исследования многих ученых из разных стран, в том числе описание Русской (Восточно-Европейской) платформы Александром Карпинским, который сам к тому времени был уже академиком Императорской Академии наук (правда, экстраординарным; ординарным, то есть полноценным, академиком он станет в 1896 году) и директором Геологического комитета — главного государственного геологического учреждения, координировавшего и финансировавшего геологоразведку в империи.

Русская платформа — от Норвегии на севере, Урала на востоке, Карпат, Крыма и Кавказа на юге — один из крупнейших на планете устойчивых участков земной коры площадью 5,5 млн кв. км и возрастом не меньше 540 млн лет.

Такие плиты (платформы) относятся к древним и представляют собой ядра материков, иногда их называют кратонами («крепость», «оплот» по-древнегречески). Ее и описал Карпинский, и это был его главный вклад в науку, благодаря которому он стал известен в мировом геологическом сообществе. Кстати, назвал описанную Карпинским платформу «Русской» Зюсс, который много лет подряд держал личного переводчика с русского языка, чтобы следить за российскими публикациями по геологии.

В 1919 году все публикации Карпинского, которые так интересовали Зюсса, были собраны в один сборник «Очерки геологического прошлого Европейской России: статьи 1883–1894 гг. с дополнительными примечаниями» и опубликованы в виде сборника в «Военной типографии Главного штаба Его Императорского Величества», что само по себе забавно. То ли забыли типографию переименовать, то ли гранки лежали тут с дореволюционных времен, а комиссар типографии проявил халатность, пропустив в печать старорежимное название типографии.

Потомственный геолог

Александр Петрович Карпинский был потомственным горным инженером и дворянином в третьем поколении. Его дед Михаил Михайлович Карпинский, сын тобольского протопопа, окончил семинарию, но с разрешения ее ректора и своей матушки (его отец тогда уже умер) отправился в Санкт-Петербург, где поступил в Горное училище, окончил его и в итоге дослужился по горному ведомству до чина полковника. Еще будучи в чине обер-бергпробирера (подпоручика), он обратился с прошением к Александру I о «принятии его по служебным заслугам в потомственное дворянское достоинство». Император не возражал, и по решению «Благородного Депутатского собрания Московской Губернии» Михаил Михайлович с потомками был внесен во вторую часть родословной книги Московского дворянства под №603. Вторая ее часть была как раз для таких, как Карпинский, в погонах выслуживших потомственное дворянство.

Отец Александра Карпинского Петр Михайлович окончил то же самое Горное училище, которое тогда уже именовалось Горным кадетским корпусом, тоже дослужился до полковничьего чина, а на момент рождения сына Александра был управляющим Турьинских медных рудников и золотых промыслов. Мать Александра Мария Фердинандовна Карпинская (в девичестве Грасгоф) тоже была из семьи горных инженеров. Ее дед Готлиб Грасгоф приехал на Урал из Силезии и стал здесь Богданом Григорьевичем Грасгофом, российским потомственным дворянином.

Здесь же, в Турьинске, родился Александр Карпинский, который в десятилетнем возрасте был отдан в Корпус горных инженеров (очередное переименование Горного училища, в котором учились его дед и отец), отучился там девять лет, окончил его с золотой медалью и был выпущен в чине поручика (выпускникам без золотой медали присваивали чин подпоручика). Его выпуск 1866 года был последним, выпускники которого носили военный мундир. В 1867 году в ходе реформ Александра II Корпус горных инженеров был упразднен, как и прочие военные корпуса гражданских ведомств. Он стал гражданским Горным институтом, а горные инженеры получили право переименоваться в соответствующие гражданские чины или сохранять военные до производства в следующий чин.

Что касается погонов, чинов и прочих государственных регалий, то Александр Карпинский оставил далеко позади и деда, и отца. Он дослужился до генеральского чина тайного советника и был награжден восемью орденами — от низшего Св. Святослава до Св. Александра Невского, третьего по старшинству среди российских орденов, причем получил его «вне правил». Плюс три медали. Плюс четыре иностранных ордена. А в 1926 году правительство Советского Союза наградило его именной золотой медалью, то есть медалью Карпинского.

Научных наград Карпинский получил гораздо меньше: Константиновскую медаль, английскую медаль Волластона, американскую — Хайдена, французскую — Кювье. Но это были просто медали, только последняя из них — Кювье — предполагала символическую премию, которую Карпинский пожертвовал на нужды Французской академии наук. А имперские ордена подразумевали пожизненную пенсию, у каждого она была своего размера, в общей же сложности пожизненные выплаты на них составляли у Карпинского как минимум несколько тысяч рублей в год, то есть примерно столько же, сколько тогда получал профессор.

Зов науки

Сразу после окончания Корпуса горных инженеров он уехал обратно на Урал, где перед ним открывалась весьма прибыльная карьера топ-менеджера, как сказали бы сейчас, государственных или частных металлургических предприятий и добычи для них сырья. Его отец, например, дослужился до начальника Екатеринбургских заводов; дядя, брат отца,— до управляющего Воскресенского и Преображенского медеплавильных заводов генерала Пашкова. Пашков был не простым генералом, а флигель-адъютантом Николая I и начальником Департамента внешней торговли, а заодно инспектором пограничной стражи (это попутно к вопросу о совмещении госслужбы и частного бизнеса в империи).

Двоюродный брат Александра Карпинского Павел, ровесник Александра, который пошел по этой стезе, дослужился до управляющего Кыштымского горного округа «без содержания от казны», поскольку все предприятия там были частные. Это кыштымское АО платило Павлу Карпинскому 20 тыс. руб. в год. Такие деньги в науке заработать было нереально, будь ты хоть семи пядей во лбу.

Тем не менее Александр Карпинский после двух лет работы смотрителем Миасских золотых промыслов на Урале вернулся в альма-матер — Горный институт — на должность адъюнкта (аспиранта по-нашему) с мизерным жалованием и смутной перспективой. Наверняка родственники уговаривали его не нарушать семейную традицию служить управленцами в горном деле и предупреждали о последствиях его юношеского романтизма насчет науки. Но он выбрал науку, так что можно представить себе его увлеченность наукой и желание стать ученым.

До 20-тысячного жалования дело у него, конечно же, не дошло. Но, как говорится, не в деньгах счастье. У него был несомненный талант, и, вероятно, он чувствовал в себе его силу. Часто пишут, что Карпинский первым применил поляризационный микроскоп в геологии. Конечно, нет! Первым был геолог Генри Сорби, который изобрел этот микроскоп в 1863 году, когда Карпинский еще учился в Горном корпусе. Но рассмотреть в микроскоп кратон континентальной плиты — для такого, согласитесь, нужно нечто большее, чем просто талант и эрудиция.

Словом, все сложилось у Александра Карпинского как нельзя лучше. Он защитил докторскую диссертацию, был избран действительным членом Санкт-Петербургского общества естествоиспытателей, стал профессором, женился на Александре Брусницыной, дочери академика Императорской Академии художеств. Тут, кстати, он поступил в полном соответствии с семейной традицией Карпинских: отец Александры хоть и числился академиком художеств, но по образованию был горным инженером, главным медальером столичного монетного двора, а в Академии художеств был избран для преподавания там медальерного искусства.

В 1896 году Карпинский стал ординарным академиком Санкт-Петербургской Императорской академии наук и до конца XIX века — членом еще семи иностранных академий наук. В 1916 году он временно исполнял обязанности вице-президента академии, которая в 1915 году осталась без президента: великий князь Константин Константинович, бессменно ее возглавлявший с 1887 года, умер. А в мае 1917 года Карпинский был избран президентом Академии наук, став ее первым президентом, избранным самими академиками, а не назначенным властью.

Потом он еще дважды избрался президентом уже АН СССР, причем академики практически единогласно (против был только сам Карпинский) избирали своим президентом потомственного дворянина, тайного советника и кавалера всевозможных орденов Российской империи даже после 1929 года, когда состоялся призыв в академию коммунистов и в ней появилась первичная партийная организация. Так Карпинский и остался ее бессменным президентом вплоть до своей кончины в 1936 году в возрасте 89 лет.

Ася Петухова