Вчера в Санкт-Петербурге президент России Владимир Путин встретился с участниками молодежной "восьмерки" и оставил автограф на трубе производства Ижорского трубного завода, где глава компании "Северсталь" Алексей Мордашов получил утешительный приз в качестве участия президента России в церемонии открытия этого предприятия. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
На встречу с юношами и девушками из восьми стран, заслужившими право называться "молодежной восьмеркой", господин Путин решил приехать "под прикрытием". То есть участникам этой встречи сообщили, что к ним приедет министр промышленности и энергетики Виктор Христенко.
Подростки в этот день участвовали в видеоконференции с Бангкоком, которая в повестке дня их работы анонсировалась очень амбициозно: "Распространение ВИЧ-инфекции и других социально значимых инфекций". На 14 часов была намечена "Акция со львами". Один из этих львов, гипсовый, раскрашенный во все цвета радуги (таких львов на каждом шагу можно встретить в воюющем сегодня Иерусалиме, чьим символом лев, собственно говоря, и является), стоял перед входом в зал, где должна была начаться встреча с Виктором Христенко.
Он и в самом деле пришел. Подростки, кажется, и правда не подозревали, что на самом деле их собрали на встречу с главой российского государства, а не Министерства промышленности и энергетики.
Впрочем, они, по-моему, уже ни о чем не жалели. Ведь господин Христенко открывал им, пятнадцатилетним, глаза на то, что такое энергия. Он объяснял, что если бы ее не было, "сейчас выключились бы все телекамеры, синхронный перевод, всем стало бы очень жарко, потому что отключились бы кондиционеры (которых в зале вообще-то не было, и это чувствовалось.—А. К.), и вы бы не смогли пользоваться вашими телефонами, чтобы сообщить какую-нибудь хорошую новость". Подросткам было, по-моему, неловко, что им не по девять лет, когда эта информация и в самом деле могла стать для них потрясением.
— Я мог бы вспомнить молодость и так минут на 90 закатить вам лекцию с мудреными словами и рисунками апокалипсиса,— предупредил господин Христенко, и, честное слово, я многое отдал бы за то, чтобы посмотреть, как Виктор Христенко нарисует апокалипсис.
Но он не пошел по этому рискованному пути. Он спросил подростков, как они видят образ безопасной энергетики, и поинтересовался, какой ответ они "прямо сейчас могли бы презентовать".
Одна девушка, помявшись, сказала, что энергетика будущего — это чистая и доступная энергетика, и выразила пожелание, чтобы как можно скорее была создана мировая компания, которая всерьез занималась бы торговлей и распространением энергоресурсов. Я подумал о том, что такая компания уже есть и называется она "Росукрэнерго", а Виктор Христенко уже рассуждал об энергии будущего. За его спиной на белом листе бумаги в столбик были выписаны коренные вопросы, посвященные социально значимой болезни СПИД: "Что? Кто? Как? Почему?". Вопросы были, на мой взгляд, риторическими. Этого нельзя было сказать про ответы Виктора Христенко на вопросы подростков. Он уже рассказывал, увлекаясь все больше и больше, что в Вашингтоне, по его сведениям, есть 14 автомобилей, работающих на водороде, и одна АЗС для них.
— Идеальное топливо. Очень дорого,— исчерпывающе прокомментировал он.
Впрочем, министр экономики, как выяснилось, оптимистично настроен по поводу исчерпаемых углеводородных запасов.
— Говорят, вот кончится нефть, кончится газ... — словно передразнивал он кого-то не любимого им.— Да не кончатся, я вас уверяю!
Потом, когда подростки, которым надоело играть роль мальчиков, а не мужей, спросили его про газовый кризис на Украине.
— Мы с друзьями поспорили, спросите вы что-нибудь про Украину или нет,--- вздохнул господин Христенко.
По его виду было понятно, что он проиграл.
Отвечая, он заговорил наконец на понятном и себе, и подросткам языке и вскоре даже употребил термин "энергетический эгоизм". Как я понял, он появляется, когда, например, французы не пускают итальянские энергетические компании на французский рынок, а все остальные никуда не пускают российские компании.
Становилось все жарче. Кого-то эта жара должна была сморить. Первыми она сморила двух юных японок.
— Есть святое право контракта! — тем временем разъяснял господин Христенко.— Закомитился — и будь любезен исполняй!.. Вы, наверное, думаете, это хорошо — продавать энергоресурсы. Ну да, это позволяет чувствовать себя нужным. Приезжаешь куда-нибудь — и все вокруг тебя вьются, спрашивают, как настроение...
Я заметил движение в коридоре. Ничего такого, топот десятка ног, обрывки фраз из раций... Через несколько секунд все стихло. Господин Путин прошел по коридору мимо спящих японок и бодрствующего Виктора Христенко и через минуту в соседней комнате уже отвечал на вопросы из столицы Египта Каира (там шла еще одна видеоконференция). Там президент России признался, что хотел бы, чтобы на земле Ливана и Израиля воцарился мир. А Виктор Христенко в это время блестяще анонсировал появление в большом зале господина Путина. Рассказав о проекте нефтепровода Восточная Сибирь--Тихий океан и о том, что по первоначальному проекту он проходил вблизи от озера Байкал и что риски аварии равнялись десяти в минус седьмой степени, то есть были больше чем ничтожными, господин Христенко заявил, что все-таки было принято решение изменить маршрут нефтепровода (не понятно в таком случае зачем).
— Это решение принял президент Российской Федерации Владимир Владимирович Путин! — воскликнул Виктор Христенко, увидев, кто входит в зал.
Происходящее уже было похоже на шоу MTV (каким все это, собственно говоря, и было, поскольку каждый день из встреч "молодежной восьмерки" делаются большие сюжеты для этого телеканала).
Подростки спросили президента России, неужели он согласен со своим министром, что надо обеспечивать потребителей энергией любыми средствами.
— Не могу поверить, что он так сказал! — покосившись на Виктора Христенко, заявил Владимир Путин.— Нет, не может быть!
Господин Христенко энергично покачал головой, стараясь дать понять, что нет, он так, конечно, не мог сказать.
— А вообще-то без энергии,— продолжил господин Путин,— невозможно существование даже биологического объекта. Без энергии нет жизни, но ради нее нельзя эту жизнь уничтожать!
Он был, кажется, склонен поговорить об этом.
Подростки, по-моему, истратили всю свою энергию на Виктора Христенко, и господин Путин получил от них вопросы о том, чего он ждет от саммита "восьмерки" ("Подписания документов, которые готовились весь год"), и еще один вопрос про Ливан и Израиль.
— Уважаемые журналисты,— с тревогой произнес один из взрослых активистов "молодежной восьмерки" (такие люди раньше делали безукоризненную карьеру с комсомоле.—А. К.),— я вижу, что наши гости находятся в подавленном состоянии, поэтому прошу немного расступиться!
— Я не вижу, что они в подавленном состоянии,— поправил его господин Путин.— Но если они немного раздвинуться, будет лучше.
Журналисты раздвинулись, но и это не помогло подросткам. Следующий спросил, как президент России представляет себе ситуацию в развивающихся странах через 30-40 лет. Ответ был достоин вопроса.
— Нужно помочь развивающимся странам в их развитии,— заявил президент России.— Развитые страны должны пойти на встречу развитию развивающихся стран.
Напоследок итальянский подросток, занимающийся, по его признанию, дзюдо, спросил господина Путина, что президент России готов принести в жертву для счастливого будущего России (итальянец провел аналогию с дзюдо, которое тоже требует жертв).
— Вообще, дзюдо не самый травматичный вид спорта,— пожал плечами президент России.— Самый травматичный, насколько я знаю,— футбол. Так что давайте с вами не будем стараться выглядеть героями. Один из главных лозунгов дзюдо — гармония с самим собой и окружающим миром.
То есть он дал понять, что никаких жертв ради благополучия России от него в ближайшее время ждать не придется.
Из города Пушкина, где происходила эта встреча, президент России на вертолете перелетел на Ижорский трубный завод, принадлежащий компании "Северсталь". Примерно в это же время на глазах у многочисленных журналистов внезапно потерял высоту и упал на деревья барражировавший над Пушкиным вертолет, обеспечивавший безопасность мероприятий (см. материал на этой же странице).
На заводе, который "Северсталь" построила с помощью немецких специалистов, президента России встречали губернатор Санкт-Петербурга Валентина Матвиенко, глава "Северстали" Алексей Мордашов и полпред президент в Северо-Западном округе господин Клебанов. Алексей Мордашов по понятным причинам принимал происходящее максимально близко к сердцу. Он все время что-то объяснял Владимиру Путину, который слушал его довольно, казалось, рассеянно (очевидно, у него не было уверенности, что Алексей Мордашов заслужил внимание президента России качеством своей несостоявшейся сделки с компанией Arcelor), крепко зажав в кулаке одной руки два пальца другой. Рядом вдоль конвейера, на котором листы стали на наших глазах превращались в высокотехнологичные трубы большого диаметра, молча ходили господа Богданчиков (глава "Роснефти") и Вайншток (глава "Транснефти"). Подойдя к микрофону, напротив которого поставили группу рабочих в касках, президент России поблагодарил за то, что ему показали "такое красивое производство". Он пожелал рабочим высоких зарплат и заверил их, что России нужно очень много труб большого диаметра, так что "рынок этот очень надежный и долгосрочный". Рабочие нервно поглаживали потные ладони о брюки, надеясь видимо, что Владимир Путин может пожать какую-нибудь из них.
Валентина Матвиенко заявила, что открытие завода — это "достойный ответ скептикам, которые считают, что Россия развивается как сырьевая страна", в то время как "она была и будет промышленной страной". Особым предметом гордости Валентины Матвиенко является то, что случившееся подтверждает: "Российский бизнес больше не выводит прибыль в офшоры, на Каймановы острова, а вернулся в свою страну!"
И Валентина Матвиенко с гордостью посмотрела на Алексея Мордашова. Хотя после сделки с Arcelor на него, как на вернувшегося в свою страну, стоило посмотреть в лучшем случае с сочувствием.