 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ  С автовокзала Омска — прямая дорога в Казахстан |
"Плохо то, что они ведут себя агрессивно"
На первый взгляд приграничное положение Омска в самом городе не ощущается. Русских на улицах значительно больше, чем казахов,— их много разве что возле университета (там учится около 200 студентов из Казахстана, всего в области их 500) и на автобусном и железнодорожном вокзалах.
Официальные лица наперебой уверяли меня, что межнациональных проблем в области нет. В УВД сказали, что преступлений на национальной почве не совершается, нет и этнических преступных группировок. Не нашел я упоминания о конфликтах, вызванных близостью границы, и в местной прессе. А если судить по такому показателю настроений в обществе, как настенные надписи, то за несколько дней пребывания в Омске среди множества граффити типа "'Король и шут' forever" и "Света, я тебя люблю" я сумел найти всего одну, содержащую, говоря языком милицейских протоколов, "угрозы в адрес выходцев из регионов Кавказа и Средней Азии, выраженные в грубой нецензурной форме".
— Все не так просто,— сказал мне глава омского отделения партии "Родина" Василий Кролевец.— Идет активный процесс миграции из Казахстана. Есть целые поселки, где казахов подавляющее большинство. Они тут обосновываются, а затем подтягивают членов своего жуза (группа казахских родов.— Власть).
— Что в этом странного — они испокон веков жили на этих землях,— возразил я.
— Ну сейчас-то это Россия. А еще они каждый вечер собираются на площади у фонтана перед музыкальным театром.
— И что тут плохого?
— Плохо то, что они ведут себя агрессивно. Драки случаются чуть ли не каждый месяц.
— Вы были свидетелем таких драк? — спросил я.
— Нет, но один раз сам подвергся нападению.
— Нападавшие были казахи?
— Нет, русские. И судя по внешнему виду, скинхеды.
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ Мечеть органично вписалась в пасторальный пейзаж Омской области |
— В Казахстане эту площадь называют "наша Театральная площадь",— сказал он.
Я заинтересовался и решил посидеть вечером на скамейке у фонтана. Большинство присутствующих действительно составляли казахи — сотни две. Пили пиво, о чем-то беседовали, вели себя тихо. Тут же было много людей славянской наружности. Были и смешанные компании. Никто ни к кому не приставал, никакой агрессии я не ощутил.
— Правда, что эта площадь — место сбора казахской молодежи? — спросил я группу ребят, сидевших рядом со мной.
— Ну, в общем, правда.
— Почему именно тут?
— А почему нет? Центр города, берег реки Омь, фонтан, хорошая погода. Не у всех же есть деньги на ночные клубы.
— А драки бывают? — спросил я.
— Как же без этого? — мои собеседники даже удивились.
— Что, стенка на стенку — русские на казахов?
-- Нет. Кто спьяну, кто из-за девочек. Сами понимаете...
"Украинцы нас называют медведями"
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ На омских рынках все смешалось: казахи торгуют свининой, славяне — кониной |
— Зачем такие сложности! — восклицает глава казахской национальной автономии и заместитель верховного муфтия Духовного управления мусульман азиатской части России Анарбек Жунусов.— Два таможенных контроля, два пограничных. Мы веками жили бок о бок, а теперь не можем навестить родных.
Впрочем, добавляет он, в целом ситуация на этой границе куда лучше, чем на других российских рубежах.
— Сколько проблем с Прибалтикой! А теперь еще и с Украиной — украинцы нас называют медведями...— Он запнулся, но тут же продолжил: — Ну да, нас — мы же россияне.
В кабинете Анарбека Жунусова в углу российский триколор (почему-то вверх ногами), над столом — портрет президента Казахстана Нурсултана Назарбаева. Портрет Путина — напротив.
Дома семья заместителя муфтия в целом придерживается казахских традиций. Меня угощают бешбармаком (домашней лапшой с кониной) и кумысом. Перед началом трапезы на столе появилась было бутылка водки, но когда я отказался, она тут же исчезла. За столом — только мужчины. Жена хозяина на некоторое время присела к столу — но только для того, чтобы нарезать конину. Застольная беседа еще больше убедила меня в том, что мой хозяин чувствует себя здесь как дома.
На следующий день я отправился за 70 км от Омска, в казахский аул Коянбай. Если бы не новенькое здание мечети, аул трудно было бы отличить от какой-нибудь среднерусской деревни. Две-три улицы, дома в основном одноэтажные, а вокруг — поля, перемежающиеся березовыми рощицами (околками, как здесь говорят). Много новых домов. На крышах — спутниковые антенны.
— Хотят поймать казахские телеканалы,— поясняет председатель сельхозартели Магжан Буланов.
— А в Казахстан никто не хочет перебраться?
— Нет, мы душой россияне. К тому же здесь лежат кости наших предков. За все время после распада СССР из аула (а это 550 жителей) в Казахстан переехали всего две семьи.
— Почему они уехали — там жизнь лучше?
— Кто хочет и может работать, тот везде будет жить хорошо,— отвечает председатель.— У них там родственники. Знаете, нашим людям трудно привыкнуть к жизни в Казахстане. За долгие годы у нас сложились совсем разные обычаи. Именно мы сумели сохранить исконные казахские традиции. А там скажут "Аллах акбар", потом сядут за стол и пьют водку.
— А оттуда сюда кто-нибудь за эти годы переехал?
Председатель задумался:
— Кажется, только один человек. Женился и решил остаться. Активная миграция была в первой половине 90-х годов. Русские уезжали из Казахстана, там освобождалось жилье, и власти могли оказать переселенцам помощь на первых порах. Тогда в Казахстан звали казахов со всего мира — из России, Монголии, Китая, даже из США. Сейчас отток оттуда прекратился, поэтому и возможностей устроиться стало меньше.
— У вас есть родственники по ту сторону границы?
— Еще сколько!
Кажется, я нащупал болевую точку.
— Судите сами,— продолжал Магжан Буланов.— Иногда от аула до аула — пять километров. А нам приходится сначала ехать тридцать, а то и пятьдесят километров до КПП, потом столько же обратно. Едем на похороны, а нас заставляют три часа стоять на границе! А если едешь на машине, то приходится покупать страховку на полгода.
Мы заходим в типичный сельский дом. Глава семейства — скотник, его жена — уборщица в школе. Двое детей, подумывают о третьем. В доме четыре-пять больших комнат. На полах ковры, в одной из комнат телевизор и видеомагнитофон. Хозяева уезжать никуда не собираются.
— Кем хочешь стать? — спрашиваю я их младшего сына — мальчишку лет десяти.
-- Муллой,— он пожимает плечами, как будто это что-то само собой разумеющееся.
"Мы защищаем интересы Казахстана"
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ У главы казахской национальной автономии и заммуфтия азиатской части РФ Анарбека Жунусова две родины — Казахстан и Россия. Впрочем, и Россия у него тоже не одна. |
Вопреки ожиданиям, на границе мы простояли всего час с небольшим. Это фантастически быстро, сказали мои попутчики: пассажиров было мало, не было и большого потока автомобилей.
Бросилась в глаза разница в техническом обеспечении российского и казахстанского КПП. Российские таможенники заставили пассажиров выйти с вещами из автобуса и провели досмотр под открытым небом без использования технических средств. На казахстанской стороне багаж снова пришлось доставать, но досматривали его в помещении с помощью рентгеновской установки.
Проблемы возникли на обратном пути. При выезде из Павлодара пришлось заполнить таможенную декларацию и задекларировать каждый рубль, каждый грамм золота и носители информации, включая ноутбук и мобильник. Просветив мой багаж, таможенники решили его досмотреть.
— А как же единое таможенное пространство? — наивно спросил я.
— Мы защищаем экономические интересы Казахстана,— важно ответил таможенник, вертя в руках тюбик зубной пасты.
Особый интерес вызвали печатные материалы и ноутбук:
— Почему ноутбук не зарегистрирован? Надо было получить разрешение в таможенном управлении. Мы же не знаем, какую информацию вы собираете. А мы защищаем интересы Казахстана.
Затем меня попросили показать последние кадры на цифровой фотокамере. Не знаю, сколько еще продолжалась бы защита экономических интересов Казахстана, но на дне чемодана таможенники обнаружили книгу с дарственной надписью автора.
— Кто такой Оралбек Кожанов? — спросил таможенник.
Магическая фраза нашлась!
— Это председатель Совета хаджи и бывший заместитель губернатора Павлодарской области,— ответил я.
Поведение таможенников резко изменилось. Один из них, правда, попытался поправить меня, сказав, что надо говорить "аким", а не "губернатор", но его коллеги уже начали помогать мне упаковывать вещи обратно в чемодан.
— Приезжайте к нам еще! — пожелали они на прощание.
— Чтобы снова подвергнуться досмотру? — спросил я.
— Ну зачем же — теперь мы вас знаем. Скажите спасибо, что мы вас досматривали под крышей,— российские таможенники и в дождь, и в снег всех досматривают под открытым небом.
"Уехали те, у кого были деньги на переезд"
Пересечение российско-казахстанской границы можно заметить невооруженным глазом и без всякого КПП. Как только въезжаешь на территорию Казахстана, сразу меняется пейзаж. Исчезают околки, а место берез в полосе снегозадержания занимают корявые темно-серые стволы карагача. Меняется и качество дорожного покрытия — хорошая дорога кончается, и автобус начинает кидать из стороны в сторону.
К встрече с бывшими соотечественниками я был хорошо подготовлен. С одним из бывших казахстанских русских я встретился еще в Омске. Он, правда, согласился говорить только после того, как я пообещал, что не стану называть его имени. Долгие годы он проработал в системе МВД в Средней Азии. Последним местом работы был Казахстан. После распада СССР решил перебраться в Россию.
— Почему? Вас там сильно притесняли? — спрашиваю я.
 |
ФОТО: БОРИС ВОЛХОНСКИЙ В знак дружеских чувств к великому русскому народу находчивые казахские алкопроизводители причислили последнего русского императора к лику водочных брэндов. И русский народ — то ли из патриотических чувств, то ли по экономическим мотивам — всячески протаскивает "Русского царя" через казахстанско-российскую границу |
— Не жалко было покидать насиженное место?
— Жалко, но что делать? Кстати, переезд прошел с огромными трудностями. Тогда было встречное движение казахов из России, так тамошние муллы запрещали меняться квартирами с русскими — требовали только продавать. Так они хотели сбить цены на жилье в Казахстане и взвинтить в России. Я-то совершил обмен, но человек, с которым я поменялся, до сих пор просит, чтобы я никому об этом не рассказывал.
— А Павлодар и Петропавловск по-прежнему русские города? — спрашиваю.
— Да что вы! Там теперь даже на взгляд казахов больше половины. А было процентов семьдесят русских.
— Но ведь таких выступлений в защиту прав русских и русского языка, какие были в 90-е годы, теперь нет.
— Это потому, что социально активное русское население из Казахстана уехало, а остались в основном пенсионеры.
Казахских лиц на улицах Павлодара действительно больше, чем русских. Но не сказать, что остались одни пенсионеры — молодых людей славянской внешности много. На высоком берегу Иртыша воздвигнут огромный златоглавый Благовещенский собор (первым в списке спонсоров значится бывший губернатор, впоследствии заключенный, а ныне эмигрант Галымжан Жакиянов).
В попытках наладить контакты с местными русскими я встретился с неожиданной трудностью: многие, как и мой омский собеседник, отказывались говорить, пока я не пообещаю не упоминать их имени. Так, одна пожилая женщина долго сетовала на то, что на старости лет оказалась на чужбине, но при этом уверяла меня, что местные русские буквально молятся на президента Назарбаева.
— Пока вы не сказали ничего крамольного,— заметил я.
— Ну не все можно говорить открытым текстом.
— Боитесь репрессий?
— Нет, не репрессий. Но как-то неуютно жить в городе, который всегда был русским, а теперь в нем постоянно меняют названия улиц на казахские. Недавно в классе, где учится моя внучка, дали задание: перечислить все новые названия и рассказать, в честь кого названы улицы. Да еще постоянно идут разговоры о том, что и сам город переименуют.
— Почему же вы не уехали?
— Уехали те, у кого были деньги на переезд,— грустно ответила моя собеседница.
— Ну хоть в гости в Россию вы ездите?
— Нет,— отрезала она.— Пока нам не увеличат срок пребывания без регистрации (сейчас он составляет три дня.— "Власть"), я туда не поеду.
Но есть и другие примеры. Вот история еще одной женщины. Родилась она в Павлодарской области, затем переехала в Омскую область. Родители остались в Павлодаре. В прошлом году у нее умер отец и заболела мать. Пришлось переехать в Павлодар, чтобы ухаживать за матерью. Теперь она хочет обосноваться здесь навсегда.
На мой вопрос почему, она ответила, что люди тут более душевные — например, медсестра-казашка сделала матери укол в месяц Рамадан и отказалась взять деньги, сказав, что для нее честь оказать благотворительность в священный месяц. Возникшее в 90-е годы стремление части русских перебраться в Россию моя собеседница объяснила психологическими факторами и неуверенностью в будущем. Реальных же фактов притеснения не было и нет, а жизнь в Казахстане значительно дешевле. Так, оплата услуг ЖКХ меньше почти в два раза: за трехкомнатную квартиру зимой (т. е. в те месяцы, когда взимается плата за отопление) семья платила 3,5 тыс. тенге (около 780 руб.), включая плату за телефон. Впрочем, есть и сложности. Как бывшая учительница физики моя собеседница с особым вниманием относится к сфере образования.
— В стремлении уйти от советского наследия они доходят до смешного. Берут наш учебник и переиначивают его. Не скажут в задачке: "Едут навстречу друг другу два автомобиля", а скажут: "Две лошади". Или такая задачка: "Сколько тепла выделится при сгорании двух килограммов кизяка?"
Под конец нашей беседы Любовь Ивановна проговорилась:
— Знаете, почему еще мне хочется сюда переехать? Потому что я уже на пенсии. Если бы я работала, было бы сложнее — русским трудно конкурировать с казахами за рабочие места.
Цены на потребительские товары и услуги в Павлодаре действительно ниже, чем в Омске (при том, что в Омске они на 10-20% ниже московских). Буханка хлеба стоит 25 тенге (5,5 руб.), проезд в маршрутке — 30 тенге (7 руб.), на такси в любой конец — 200 тенге (45 руб.). Правда, за промтоварами (в основном китайскими) некоторые ездят в Алма-Ату и Бишкек — там еще дешевле.
Впрочем, средний уровень дохода здесь также ниже. Хорошей зарплатой считается 30-35 тыс. тенге (7-8 тыс. руб.), а учителя и врачи получают где-то 10-15 тыс. тенге. Для сравнения: в Омской области средняя зарплата учителей и врачей — 6-6,2 тыс. руб., а средняя зарплата всех категорий работников на начало 2006 года составляла 8,3 тыс. руб.
Вот что самое поразительное. Об этом мне говорили буквально все в Омске, но надо было приехать в Павлодар, чтобы убедиться воочию. Российско-казахстанская граница — наверное, единственная, через которую в Россию везут водку. И не за громкие брэнды, а за дешевизну: пол-литра "Флагмана" стоит 150-160 тенге (около 35 руб.), "Смирновъ" — 260 (менее 60 руб.). Разнообразие марок поражает, а местные производители испытывают странную тягу к "державным" названиям: "Русский царь", "Царская", "Адмирал Нахимов".
И хотя на таможне действуют жесткие нормы (один литр в одни руки), все находят обходные пути. Кто-то прибегает к услугам попутчиков, а кто-то, кто ездит регулярно, наладил контакты с таможенниками и делится с ними. Автобус, в котором я ехал из Павлодара в Омск, шел под характерный звон бутылок. Сумку вез водитель, который передал ее своему знакомому на промежуточной остановке уже на российской территории.
Неисповедимые пути наркотрафика
Однако водка и другие потребительские товары — не самая большая проблема для таможни. Куда серьезнее проблема наркотиков. Наркотрафик постоянно растет, и, как сказал мне замначальника омской таможни Николай Паламарчук, тенденция последних лет состоит в увеличении доли тяжелых наркотиков. За пять месяцев нынешнего года омской таможней было возбуждено 19 уголовных дел, из них примерно половина — за контрабанду наркотиков. Обычно задерживаются небольшие партии — 1-2 кг. Из крупных дел Паламарчук рассказал о двух.
В 2002 году было задержано 880 кг марихуаны. Товар был упакован в 165 мешков, а мешки сверху прикрыты капустой. Везли товар выходцы с Северного Кавказа.
Другое крупное задержание произошло в декабре 2004 года, и опять преступником оказался выходец с Кавказа. В специально купленной "Волге" он пытался провезти 40 кг героина, упакованных в 40 мешков. Мешками были набиты все технические полости: под капотом, под обшивкой дверей, сзади — вместо аудиоколонок.
Впрочем, для межгосударственных отношений проблема наркотрафика — это скорее основа для объединения усилий, а не повод для поиска разногласий. По крайней мере, на уровне политических деклараций. Другой вопрос — чем в будущем станет граница, которая пока является не столько средством защиты государственных интересов, сколько фактором, вызывающим раздражение у значительной части населения по обе ее стороны? И против кого будет направлено раздражение — против соседей, которые вдруг оказались в положении хозяев на территории, которую было принято считать общей, или против властей, создающих препоны там, где их раньше не было?
Иностранная рабочая сила в Омской области
По данным Федеральной миграционной службы (ФМС), общая численность иностранных работников в Омской области, имеющих официальное разрешение на работу, в 2005 году составляла 2968 человек. Из стран СНГ — 1052 человека, из дальнего зарубежья — 1916.
Лидерами среди стран СНГ являются Киргизия и Узбекистан (368 и 344 человека соответственно). Далее следуют Армения (139 человек) и Таджикистан (70 человек). Сопредельный Казахстан занимает лишь пятое место (64 человека).
Первое место среди стран дальнего зарубежья занимает Китай (1389 человек). В тройку лидеров входят также КНДР (342 человека) и Вьетнам (107 человек).
Иностранные работники в основном заняты в строительстве (1317 человек, или 44,37% от общего числа). 834 человека (28,1%) заняты в сельском хозяйстве, 627 человек (21,13%) — в торговле и сфере бытового обслуживания.
Официальная статистика не отражает числа нелегальных иммигрантов, которые, по оценкам Международной организации труда (МОТ), в отдельных регионах России составляют до 80-90% всей иностранной рабочей силы.
По данным МОТ, ситуация с работниками-иммигрантами в Омской области по большинству параметров выглядит более благополучной, чем в среднем по России (о докладах МОТ, освещающих ситуацию с иммигрантами в России, "Власть" писала в #12 за этот год). 79% из них имеют регистрацию по месту пребывания (в среднем по России — 51%), 49% имеют разрешение на работу (по России — 25%).
Лишь малая часть иммигрантов испытывала какое-либо насилие или иные формы принуждения к труду. 89% не испытывали никакого принуждения (средний показатель по России — 80%), 79% были адекватно информированы об условиях труда (по России — 63%), 52% оценивают условия труда как нормальные (по России — 24%).
 |
Омская область и соседи Договор о делимитации российско-казахстанской государственной границы был подписан президентами Владимиром Путиным и Нурсултаном Назарбаевым 18 января 2005 года. В основу государственной границы (ее протяженность — почти 7,5 тыс. км) легла административная граница между РСФСР и Казахской ССР, существовавшая на момент распада СССР. Между тем в советский период истории начертание границы между Россией и Казахстаном неоднократно менялось. Казахская АССР до апреля 1925 года именовалась Киргизской АССР. Она была образована в составе РСФСР в августе 1920 года. Первой столицей Киргизской АССР (до февраля 1925 года) был Оренбург. В феврале 1925 года Оренбургская область была выведена из состава Киргизской АССР, и столица была перенесена в Кзыл-Орду. Тогда же в состав Киргизской АССР был включен ряд районов приграничных областей РСФСР. Статус союзной республики Казахстан получил 5 декабря 1936 года. В постсоветский период между Россией и Казахстаном не было серьезных пограничных споров. Более того, Россия и Казахстан первыми из прикаспийских государств согласовали прохождение морской границы в Каспийском море. Лидеры двух стран постоянно заявляют о стратегическом партнерстве. Это, впрочем, не означает отсутствия проблем. Особенно остро они стояли в 1990-е годы. Тогда живущие в Северном Казахстане казаки заговорили об ущемлении прав русских и русского языка и начали требовать создания русской автономии (некоторые — так и вовсе присоединения Северного Казахстана к России), а некоторые политики в Москве заявляли, что Казахстан никогда не имел собственной государственности и является искусственным образованием. |