Между первым и вторым
«Чужой: Ромул»: очень осторожный новый эпизод культовой франшизы
В мировом прокате — «Чужой: Ромул», на редкость покладистая, понятная зрителю и фанатам новая часть франшизы, в которой Феде Альварес критикует дикие нравы космического капитализма (пролетарий, никто не услышит твой крик), эффектно заполняя кислотой и кровью лакуны между классическими фильмами Ридли Скотта и Джеймса Кэмерона.
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
В будущем, куда возьмут не всех, есть такая работа — строить лучшие миры. И это труд не из легких. По крайней мере, на отдаленной шахтерской фактории корпорации «Вейланд-Ютани» в конце XXII века живут ну точно при Диккенсе в XIX. Чумазые шахтеры с почерневшими легкими спускаются вглубь инопланетных руд с фонарями и перепелками в клетках. Наверху — бюрократия, кредиты, грязная общага, пандемия и грустные дети. Сиротка Рэйн (Кейли Спейни) и ее приемный синтетический брат Энди (Дэвид Джонссон Фрэй), которого папа когда-то подобрал на помойке, живут от получки до получки, давно поняли суть капитализма и считают часы до возможности покинуть этот темный угол галактики. Однако отпускать их никто не собирается — кадровый голод, низкая производительность труда, сами понимаете. Так что после очередного отказа в районной администрации Рэйн решает согласиться на сомнительную аферу приятелей из транспортного цеха.
Те предлагают вылететь из местного Норильска самостоятельно, ведь для этого, по сути, нужны только криокапсулы — а за ними можно сгонять на орбиту, где висит неопознанный летающий объект, корпоративная станция. Чтобы проникнуть на состоящую из двух отсеков — «Ромул» и «Рем» — громадину, нужна помощь Энди (у андроида, хоть и бракованного, есть специфические допуски). Так начинается большое приключение на гигантской заброшке, в котором юные пионеры-лоботрясы столкнутся с продуктом генной инженерии под названием Чужой. Мы-то знаем, что «Вейланд-Ютани» — будто ей недостаточно прорыва в роботехнике — десятилетиями бьется над тем, чтобы приспособить человеческую природу к вакууму и скудной пище (по всей видимости, чтобы еще пуще всех эксплуатировать), а вот малышам невдомек.
«Чужой: Ромул» стартует с ироничного пролога: ученые мужи в скафандрах выцепляют из черного вакуума ледяную мумию зубастого монстра. Ничем хорошим это для них, понятно, не кончится. То есть, очевидно, нанятый в качестве эксгуматора франшизы о Чужом уругваец Феде Альварес понимал всю обреченность экспериментов над повидавшим всякое токсичным организмом. Чужой — под Рихарда Вагнера и Перси Биши Шелли угробленный самим Ридли Скоттом в «Завете» — не любит, когда его тревожат. Спят вскормленные видеоиграми и уставшие от обещаний фанаты, напрягаются старики, которые следили за кораблем «Ностромо» на VHS, а дети, кажется, даже уже не понимают, зачем космолетам нынче все эти кнопки, когда даже наушники к телефону по проводу не подключишь.
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Фото: 20th Century Studios, Brandywine Productions Ltd., Scott Free Productions
Классическая тетралогия о Чужом радовала противоречивыми и мощными авторскими интервенциями: от серии к серии с чудовищем выходили бороться режиссеры, обладающие мощным эго и серьезными художественными амбициями. И Ридли Скотт, и Джеймс Кэмерон, и Дэвид Финчер, и Жан-Пьер Жёне кроили жанр и главных героев под себя (даже на поздних, корпоративных стадиях проекта, когда давление продюсеров было ощутимым). Поздняя дилогия Скотта — «Прометей» и «Завет» — также нашла своих поклонников. В ней чувствовался эпический размах, завораживающая пафосная неуклюжесть, свойственная любой космогонии. Альварес с соратниками осторожен. Он принял единственно возможное в наше шаткое время решение: ничего не ломать в склепе, не тормошить покойного. У нового «Чужого» масса плюсов. Среди них — относительно скромный бюджет (спасибо венгерской производственной базе), успокаивающий саундтрек, солидная работа художественно-постановочного цеха и, конечно, мастеровитые спецэффекты, над которыми трудились самые продвинутые CGI-студии. Но при всем этом перед нами фильм, принципиально поставленный на автопилот. Шаг вправо или шаг влево — туда, где может начаться разочарование заинтересованных лиц или, наоборот, кино отрывается от земли,— для Альвареса невозможен. И тут полезно вспомнить, как до тихого, на мягких лапах вторжения во вселенную Чужих тот же режиссер произвел похожий эксгумационный ритуал со «Зловещими мертвецами». Очень опрятно, по-домашнему все перезагрузил.
Альварес, очевидно, весьма одаренный, да что уж там, талантливый постановщик. Это видно хотя бы по выбору на главную роль Кейли Спейни, сыгравшей недавно у Софии Копполы жену Элвиса. За последние 12 лет имитировать на экране очаровательную стальную слабость Сигурни Уивер пытались Номи Рапас в «Прометее» и Кэтрин Уотерстон в «Завете», но Спейни это удается явно лучше. Не в последнюю очередь из-за отсутствия на экране перетягивающего на себя внимание Майкла Фассбендера. В «Ромуле» плохого корпоративного робота играет оживленный дипфейком Иэн Холм (ах! как в первом «Чужом»). Помимо этого шокирующего цифрового кадавра (тот же трюк в «Звездных войнах» проделывали с мертвыми Питером Кушингом и Кэрри Фишер; любит Disney издеваться над ушедшими звездами!) в новой серии есть и несколько более изящных находок. Трюков из тех, что франшиза в семидесятые и восьмидесятые годы — а новый фильм угнездился именно между первым и вторым эпизодами серии — позволить себе не могла. Хотя бы из соображений бюджета и недоразвитости технологий. Ну кто нам мог раньше показать, что будет, если пустить Чужому в невесомости кислоту? Да никто. Что ж, спасибо за демонстрацию. Увы, любую свою новацию — видимо, чтобы не упрекнули в неблагодарности,— Альварес прокладывает двумя-тремя оммажами отцам-основателям, визуальными цитатами, которые, конечно, опознает и ребенок. Все-таки зрительское кино. Такое влюбленное подмигивание поначалу, естественно, волнует. Ему не все равно! Но ближе к финалу кажется уже комичным и всерьез напрягает. Дай бог не спутать живую эмоциональную привязанность с нервным тиком.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram