 |
ФОТО: ГРИГОРИЙ ПЛАХОТНИКОВ  Снаружи иранцы ненавидят американцев (надпись на стене бывшего американского посольства "Долой США"), а внутри всегда готовы принять их. Правда, как туристов |
"Если они нападут на нас, чем нам защищаться?"
Фразу о том, что Иран обладает неотъемлемым правом проводить ядерные исследования, я впервые услышал еще в самолете Москва--Тегеран. Вскоре после вылета со мной познакомился мужчина солидного вида, который сразу спросил меня, почему я решил поехать в Иран.
Еще в Москве коллеги предупреждали меня, что в Иране мной практически наверняка заинтересуются спецслужбы: страна закрытая, поэтому каждый приезжающий иностранец вызывает вопросы. Иностранных журналистов официальный Тегеран в страну старается не пускать. Поэтому я заранее придумал легенду, что я студент, изучаю в России русскую литературу, а в Иране меня интересуют исключительно достопримечательности. "Так ты турист? Добро пожаловать!" — улыбнулся мой собеседник. Я осторожно попытался выяснить, кто он такой, чем занимается.
Выяснилось, что мой попутчик совсем не тот, за кого я его поначалу принял. Хусейн Шамс (так его звали) личность в Иране довольно известная. Он был главным тренером мини-футбольных сборных Ирана и Кувейта, а сейчас тренирует команду Elmoadab из города Мешхеда. Хусейн рассказал, что в Москву он летал, чтобы посмотреть нескольких игроков российских клубов.
От вопросов об иранских властях, американцах и возможной войне Хусейн отмахивается. Это его просто не интересует. Но когда разговор заходит об иранской ядерной программе, Хусейн оживляется. Он считает, что мировое сообщество не может запрещать иранцам развивать ядерные технологии. Такого же мнения придерживаются все иранцы, с которыми мне довелось пообщаться — независимо от профессии, социального статуса, политических и религиозных убеждений.
"Наша история насчитывает несколько тысячелетий, американская всего два столетия. И тем не менее они пытаются навязать нам запрет на то, что делают сами. Где это видано?! — горячился Амини из города Ахваза.— Я даже не говорю о великих державах, разработавших ядерное оружие. Атомная бомба теперь есть и у наших соседей, в том числе у Израиля. Так почему мы тоже не можем создать ее? Если они нападут на нас, чем нам защищаться? А ведь рано или поздно они нападут!"
"27 лет назад страну захватили в заложники"
 |
ФОТО: ГРИГОРИЙ ПЛАХОТНИКОВ Снаружи иранцы при каждой удобной возможности стремятся подчеркнуть свою верность заветам лидеров исламской революции (на фото),... |
С Фархадом я познакомился в городе Мешхеде. Это крупный религиозный центр и один из главных оплотов иранского консерватизма.
Фархад преподаватель английского в университете Мешхеда. Иранские власти он ненавидит:
— 27 лет назад, когда в Иране произошла исламская революция, страну захватили в заложники. Сейчас здесь никто не может ничего сделать: если человек выступит против властей, его просто пристрелят как собаку. В лучшем случае посадят в тюрьму.
Я напоминаю моему собеседнику, что несколько месяцев назад глава судебной власти Ирана аятолла Махмуд Хашеми Шахруди заявил, что в иранских тюрьмах политических заключенных нет.
— И ты веришь этому вранью? — удивляется Фархад.— Власть держит нас в железных тисках, не давая пошевелиться. Их не интересует наше мнение, они не считаются ни с кем из нас. А знаешь почему? Мы заложники, а они террористы. У нас нет никакого выбора, малейшее лишнее движение — и нас ликвидируют.
Фархад начинает рассуждать на тему того, что в стране уже давно хотят перемен. Террористы не могут держать заложников вечно, говорит Фархад.
Мы с Фархадом заходим в музей Маркази, один из самых больших в Иране. Уже при входе в глаза бросаются огромные портреты нынешнего духовного лидера Ирана аятоллы Хаменеи и создателя Исламской Республики аятоллы Хомейни. Кажется, что в Иране эти два человека смотрят на тебя отовсюду.
— Ты только посмотри на него! — говорит мне Фархад, указывая на портрет Хомейни.— Этот человек хуже Гитлера! Наш аятолла — безграмотный сукин сын, который уничтожал собственный народ. И сейчас его последователи продолжают делать то же самое.
Я спрашиваю у Фархада, зачем иранский президент Махмуд Ахмади-Нежад чуть ли не каждый день выступает с провокационными заявлениями в адрес Запада, как будто добиваясь санкций и войны. Фархад говорит, что Ахмади-Нежад обычный сумасшедший, и не стоит слушать, что он там говорит. "Сумасшедший" — это самый мягкий эпитет, который я за время пребывания в Иране десятки раз слышал в адрес Ахмади-Нежада.
 |
ФОТО: ГРИГОРИЙ ПЛАХОТНИКОВ ...а внутри при каждой удобной возможности их нарушают (на фото) |
— Никто. Только террористы, захватившие страну. Конечно, у Ахмади-Нежада есть свои сторонники, но их мало, очень мало.
— Многим нравится, что президент вышел из беднейших слоев населения,— говорю я, вспоминая, что именно этот аргумент приводили те немногие сторонники Ахмади-Нежада, с которыми мне довелось пообщаться в Иране.
— Я вот как скажу,— отвечает Фахад,— Ахмади-Нежад как был бедняком, так таким и остался. Он беден умом. А те, кто за него действительно голосовал, роботы, выполняющие любые команды.
— И много здесь таких роботов?
— Хватает. Именно они создали явку на выборах. Но большинство иранцев выборы просто проигнорировали.
— Большинство? Но ведь официально явка составила около 60%,— вспоминаю я.
— Это ложь, очередная ложь.
"Мы же не в средневековье живем!"
Согласно иранским законам любая критика власти считается государственным преступлением и карается беспощадно, вплоть до смертной казни. Но то, что иранцы так яростно критикуют свое правительство в разговоре с человеком, с которым познакомились пять минут назад, говорит о том, что гайки в стране закручены некрепко. Вообще, порядки в Иране царят гораздо более либеральные, чем принято считать. Законы вроде бы очень суровые, но их мало кто соблюдает.
Мы с моим другом Саледом мчимся по ночному Тегерану. Тут я замечаю, что вдоль дороги стоят какие-то женщины. "Местные проститутки",— объясняет Салед.
— Что?! — я не могу скрыть своего удивления.— Это в исламской-то стране?
— А что такого? Они везде есть.
Салед рассказывает, что сутенеров у местных проституток нет, а "крышует" их местная полиция. Согласно действующим в Иране законам шариата за предложение услуг сексуального характера женщину могут забить камнями или отсечь ей голову. Но никто не может вспомнить, когда был последний подобный прецедент. При этом с виду проститутки вполне законопослушны, все они носят платки: по иранским законам женщины обязаны ходить с покрытой головой.
Или взять, к примеру, употребление спиртных напитков. Алкоголь в Иране запрещен, и легально купить можно только безалкогольное пиво. Впрочем, местные его практически не пьют: всем известно, где и почем можно достать нормальный алкоголь. И многие пользуются этой возможностью.
С Али я познакомился в небольшой чайной в Тегеране. Али работает в турфирме и поэтому в совершенстве знает английский. "С алкоголем нет никаких проблем. Чаще всего мы покупаем его в армянских кварталах,— рассказывает Али,— качество так себе, но альтернатив никаких нет".
Спустя несколько часов мы с Али и его друзьями сидим на крыше небольшого двухэтажного домика на окраине Тегерана, где живет Али. Рядом стоит небольшой мангал, где жарятся ароматные куриные шашлыки и помидоры. Али спускается вниз и спустя пару минут, улыбаясь, вносит на крышу двухлитровую канистру, заполненную где-то наполовину. "Персидская водка!" — хвастается Али. По запаху персидская водка напоминает самогон. Мои новые друзья пьют ее пополам с колой.
— За здоровье! — произносит Али по-русски.
Закусывают водку местным йогуртом и шашлыком. Много не пьют, в общей сложности каждый выпил граммов по 150.
— Мы не будем делать то, что они нам навязывают,— уверяет меня один из друзей Али Джавад,— кто бы нами ни правил, мы всегда будем делать то, что хотим. Вот какая у нас страна!
Джавад считает, что запрет на употребление алкоголя не приносит ничего хорошего. Многие, не находя выпивки, ищут расслабления в наркотиках, которые в Иране достать даже легче, чем алкоголь. Они и дешевле: сказывается соседство Афганистана. Кстати, по законам шариата распространение и употребление наркотиков — тягчайшее преступление, за которое в некоторых случаях полагается смертная казнь. Однако, путешествуя по Ирану, я не раз видел клиники для наркоманов. "Как, разве у вас не казнят за наркотики?" — удивленно спрашивал я своих спутников. "Ты что! Мы же здесь не в средневековье живем!" — отвечали они.
"Мы ведь здесь все террористы, не так ли?"
 |
ФОТО: ГРИГОРИЙ ПЛАХОТНИКОВ В данной формуле мирового зла по-ирански неизвестным представляется только один член — левый. Поскольку сионизм и фашизм определены вполне явно, логично предположить, что это символ американской демократии — факел свободы |
28-летний инженер Амир был в России прошлым летом. "Я люблю эту страну!" — уверяет он меня. Амир побывал в Москве и Санкт-Петербурге, проехался по Золотому кольцу. Теперь мечтает съездить в Сибирь.
— У иранцев не возникает проблем с выездом из страны? — спрашиваю я.
— С выездом не возникает. Возникают с въездом. Иранцам очень сложно получить визы других стран, особенно немусульманских.
— Почему?
— Ну как. Мы ведь здесь все террористы, не так ли? Такой образ создают зарубежные СМИ.
У жены Амира Лейлы, преподавательницы английского, интересы другие. И мечтает она поехать не в Россию, а в США. Лейла говорит, что любит США так же сильно, как ее муж любит Россию. От Лейлы я услышал, что американцы, оказывается, и в нынешнее непростое время едут в Иран как туристы. И остаются очень довольны. Я не мог поверить Лейле до тех пор, пока сам не встретил в Иране американских туристов из Бостона, которых приятно удивило гостеприимство местных жителей.
"Иран — страна двойных стандартов". Первый раз эту фразу я услышал еще в аэропорту Тегерана. И действительно, эти самые двойные стандарты проявляются в Иране практически во всех сферах жизни. Взять, к примеру, общественный транспорт. В городских автобусах мужчина и женщина не могут сесть рядом (мужчины сидят в передней части автобуса, а женщины — в задней), даже если они являются мужем и женой. В то же время в некоторых других видах транспорта такие ограничения не действуют. Например, в поезде мужчина и женщина вполне могут находиться в одном купе.
Несмотря на бросающиеся в глаза двойные стандарты в самом Иране, иранцы не терпят, когда Запад пытается применить политику двойных стандартов в отношении их страны. И какие бы революции и смены режимов ни происходили в Иране, эта позиция иранцев вряд ли когда-нибудь претерпит изменения.