дружба народов
Вчера в Абхазии появились первые добровольцы из северокавказских республик России. Командиры добровольцев заявили, что за ними придут тысячи людей из Адыгеи, Кабардино-Балкарии и Карачаево-Черкесии, чтобы защитить интересы России. После операции в Кодорском ущелье и объявлении о возвращении правительства Абхазии в изгнании в Кодори власти непризнанной республики и Грузии готовятся к войне. С подробностями из Абхазии — ОЛЬГА Ъ-АЛЛЕНОВА.
"Главная опасность Кодори — политическая"
Добровольцев было человек двадцать, они приехали, чтобы "осмотреться на местности" и договориться с абхазскими властями о взаимодействии. "Мы готовы прийти уже завтра, и это будут не десятки, а тысячи добровольцев,— сказал лидер Союза добровольцев из Кабардино-Балкарии Руслан Токов.— В прошлую войну все было неорганизованно, сейчас будет по-другому. Адыги и абхазы — это один народ, и мы не дадим друг друга в обиду. Не дай бог, начнется война — это будет катастрофа для Грузии". Руслан Токов уже воевал в Абхазии в начале 90-х и стал героем непризнанной республики. Его соратник из Карачаево-Черкесии Уали Евгамуков — не просто общественный деятель и доброволец, он глава администрации Абазинского района КЧР. "Мы будем защищать российских граждан здесь и интересы России,— сказал он.— Вся наша молодежь уже выразила желание сюда ехать. Мы пойдем не только через Сочи, но и через перевал из Карачаево-Черкесии. Я первым возьму автомат". Чиновник намекнул, что в отличие от прошлой войны, когда добровольцы шли стихийно, теперь их будут организовывать и направлять.
Приезд добровольцев должен был показать грузинским властям, что действия в Кодори, куда сейчас пытаются перевести правительство Абхазии в изгнании (базировавшееся в Тбилиси с 1993 года), могут привести к настоящей войне. Однако и для абхазских властей северокавказские добровольцы скорее проблема, чем подарок. Справиться с грузинскими военными абхазам в любом случае поможет российское Минобороны, о чем здесь неофициально говорят все, а вот совладать с горцами, которые не привыкли выполнять армейские приказы, будет сложно.
"Самое главное в войне — дисциплина,— сказал на встрече с лидерами северокавказских общественных организаций президент Абхазии Сергей Багапш.— Сейчас все хотят в Кодорское ущелье, молодежь собирает сходы, но последнее слово за военными. Если они говорят, что не надо, значит, не надо. Если надо куда-то послать 300 человек, то мы пошлем только 300. Создавать неразбериху и мешать профессиональным военным мы не будем. Времена, когда с шашками бегали, прошли. Сейчас, если будет война, это будет другая война".
Президент Багапш рассказал, что за последний год Абхазия укрепила свою акваторию достаточным количеством кораблей, "приобрела летательные аппараты" и "в военном плане хорошо подготовилась", так что "панических настроений здесь нет и не будет, и кто бы сюда ни сунулся, он получит достойный отпор". Господин Багапш, конечно, имел в виду грузинских военных. Однако, по его мнению, само по себе Кодорское ущелье опасности для Абхазии не представляет: "В случае начала широкомасштабных действий меня меньше всего волнует Кодорское ущелье. Меня волнуют 210 километров морской границы, меня волнует Гальский район. Именно на этих направлениях мы все это время ждали нападения". О том, что спецоперация в Кодори проведена грузинскими властями, чтобы отвлечь абхазскую армию в горы и провести военную операцию с моря, в Абхазии говорят практически все военные. Все прекрасно знают, что грузинская армия не сможет пройти через Кодорское ущелье, несмотря на всю его стратегическую важность, потому что оно не приспособлено для проезда военной техники. В общем, главная опасность, исходящая из Кодори, политическая — если здесь действительно разместится правительство в изгнании, на территории Абхазии будет два правительства. Господин Багапш считает, что грузинская сторона таким образом пытается помешать международному признанию Абхазии. Впрочем, абхазская сторона заявляет, что это ее тоже не пугает. "Мы никогда не строили аналогий с Косово, у нас свой путь к независимости, в котором нам помогают наши друзья",— заявил президент. Но главное заявление он сделал после, перед тем, как остаться с добровольцами с глазу на глаз. Он сказал, что "после того, как Грузия грубо нарушила все договоренности, Абхазия оставляет за собой право выйти из всех переговорных процессов и вернуть контроль над верхней частью Кодорского ущелья". Это означало, что власти Абхазии не намерены мириться с присутствием в Кодори правительства в изгнании и война не исключается. Впрочем, господин Багапш тут же добавил, что с октября по май в Кодорском ущелье сильный холод и снег, так что правительство в изгнании вряд ли досидит там до зимы.
Сванам не простили договор с абхазами
В минобороны Абхазии уверены, что военная группировка в Кодори наращивается Грузией не для войны, а для того, чтобы охранять правительство в изгнании. "Они вывели небольшие подразделения, но ввели туда специализированные войска, например инженерные — это, видимо, на случай минирования,— говорит замминистра обороны республики Гарри Купалба.— Также вводят туда связистов, разведроту. Это позволяет судить о том, что там они планируют разместить большую группировку. Это для них важный плацдарм. Войска там не пройдут, потому что все мосты взорваны, но там можно открыть второй фронт при условии, что основной откроют, например, в Гальском районе. Поэтому мы не стали бросать в ущелье все свои силы, а всего лишь усилили горно-стрелковый батальон".
Замминистра считает, что грузинские власти использовали Эмзара Квициани, чтобы закрепиться в Кодорском ущелье. "Никакого боевого контакта у отряда Квициани с грузинскими военными не было, была только случайная перестрелка,— утверждает господин Купалба.— То есть изначально никто воевать там не собирался, Квициани просто использовали. Их целью был контроль над верхней частью ущелья, а заодно они подпортили нам курортный сезон и навредили в политическом плане — появление параллельной административной структуры для нас очень невыгодно. Они с 97-го года пытались разместить там правительство в изгнании. В 97-м году при такой попытке сваны захватили их вертолет с министрами, и на этом все закончилось. Видимо, сванам этого не простили".
Со сванами у абхазов было соглашение о ненападении и недопущении в зону верхней части Кодори вооруженных формирований. Это соглашение заключили господа Квициани и Купалба много лет назад, и в рамках этого соглашения абхазы разрешали сванам ввозить сельхозпродукцию в Абхазию и посылали вертолеты за тяжелобольными. "Гуманитарную помощь сванам давно перестали оказывать, вертолеты из Грузии туда тоже давно не летали, люди были брошены на произвол судьбы,— продолжает Гарри Купалба.— Им ничего не оставалось, как договариваться с нами, а нам это тоже было выгодно. В результате у нас установились нормальные отношения. Видимо, грузинские власти это не устраивало".
Я вспоминаю, что в Грузии Гарри Купалбу обвиняют в том, что он помогал Эмзару Квициани оружием, потому что они являются родственниками по женам. "Это такой бред, что даже комментировать противно,— отвечает замминистра.— Я не мог ему помогать, ему помогали из Тбилиси. Я докладывал в ООН, что отряд Квициани постоянно завозит в Кодорское ущелье оружие, но грузинская сторона отказывалась на это реагировать. С ним я много раз общался по телефону и встречался, я даже один раз летал туда и был в доме у его сестры — мы поддерживали контакт, потому что он был человеком, с которым можно было договариваться. Последний раз он, например, просил, чтобы мы освободили его человека, задержанного в Гальском районе. Но мы не были друзьями, мы были врагами. Этот человек привел в Абхазию Гелаева (Руслан Гелаев — чеченский полевой командир, убит в 2004 году.— Ъ), и доверять ему я не мог. Так что те, кто кричит, что я прячу Квициани у себя дома, пусть успокоятся — не прячу, и в Абхазии его нет".
— Но это все не главное,— говорит господин Купалба.— Нам не надо прятать Квициани или давать ему оружие. У нас курортный сезон, и нам война не нужна.
Даже галы вышли на улицы
На фоне военных приготовлений в зоне грузино-абхазского конфликта российские туристы действительно стали отказываться от своих путевок, и это в Абхазии сейчас считают главной проблемой. В Гагре и Пицунде туристов меньше не стало, потому что российская граница совсем рядом, а вот в Сухуми их практически нет. Мой знакомый предприниматель Алхас говорит, что это ненадолго: российский бизнес — лучшая гарантия безопасности для абхазов. Дорогу от Псоу до Сухуми строят москвичи. Говорят, что структуры, якобы связанные с женой московского мэра Еленой Батуриной, скупают в Абхазии недвижимость — например, санаторий "Москва" принадлежит им.
— В Гагре дом стоит почти столько же, сколько в Сочи, потому что москвичи цены подняли,— говорит Алхас.— Лужков две недели назад тут был, теперь, говорят, еще больше бизнесменов приедет. Он им вроде как отмашку дал своим приездом.
В Абхазии российским бизнесменам, конечно, рады, но так как за российским капиталом местным не угнаться, абхазы рискуют остаться вообще без собственности. Так что правительство разрешило продавать недвижимость только гражданам Абхазии. Если не гражданин — бери в аренду или покупай совместно с абхазом, чтобы его доля составляла не менее 50%. Россиян это устраивает — недвижимости в республике на всех желающих уже не хватает. Алхас, например, заключил договор с московскими предпринимателями: он предоставляет им под снос дом своего отца, а они строят на этом месте небольшой отель. В Сухуми гостиниц пока еще мало, а спрос растет. 30% от прибыли будет получать Алхас — как совладелец гостиницы. Если, конечно, войны не будет.
Но все это касается только той территории, которая до Сухуми. В Сухуми хорошая дорога заканчивается. Дальше начинается другая Абхазия. Не российская. Настоящая. Город Очамчира, которому две с половиной тысячи лет, практически пустой. На длинной, залитой солнцем набережной — главном украшении города — ни души. Когда-то крупный советский порт заброшен, остались только пара ржавых кораблей у берега. Когда-то здесь жило более 30 тысяч человек, из них только 6 тысяч были абхазы, остальные — грузины. Сейчас только 6 тысяч и осталось. Абхазов. В соседний Гальский район вернулись практически все беженцы, а сюда — нет.
"Почему грузины не возвращаются? — спрашиваю Алхаса.— Не хотят?" — "Еще как хотят,— отвечает он.— Не пускаем. Тут в Очамчирах все грузинское население с нами воевало. Если в Гали люди просто убегали в Грузию от войны, то тут на каждом кровь. Тут в земле столько крови, что еще лет сто она не высохнет".
На въезде в Гальский район после проверки документов нас пропускают через миротворческий пост. Здесь проживает в основном грузинское население, мегрелы, и они в центре Гали собирают митинг. Алхас говорит, что мегрелы давно должны определиться, с кем они — с грузинами или абхазами: "Мы же должны знать, чего от них ждать". В Абхазии говорят, что гальцы должны осудить идею грузинского президента о переводе правительства Абхазии в изгнании в Кодорское ущелье. Мегрелам не позавидуешь — чувствуя недоверие сограждан, они вынуждены постоянно доказывать свою лояльность Сухуми. Вот и на этот раз те 400 человек, что собрались на главной площади города, говорили о недоверии к "молодым грузинским властям, которые хотят войны". Операцию в Кодори называли провокацией, министра Окруашвили — агрессором, а планы грузинских властей — захватническими.
Нина Бурчадзе говорила, что все эти люди, стоящие на площади, уже один раз бежали от войны в Грузию, несколько лет скитались по общежитиям, а потом вернулись, потому что в Грузии их никто не ждал, а здесь их родина. "Мы не хотим снова отсюда убегать и мы не дадим снова начать здесь войну!" — решительно сказала она. Дато Сигуа, обращаясь ко всем президентам, способным влиять на ситуацию в зоне конфликта, кричал, что грузинам и абхазам хватит уже убитых. Седой старик с орденами сказал: "Пусть они на своей территории порядок наводят, а сюда не лезут!" Другой старик, Георгий Берия, заключил: "Раз собираются правительство в Кодори переводить, значит, готовят какую-то операцию. Мы не должны этого допустить. Не трогайте наши дома! Дайте нам жить спокойно!" Гальцы приняли обращение к президентам Багапшу и Саакашвили с просьбой не обострять ситуацию и не допустить переезда правительства в изгнании в Кодори. В обращении говорилось, что, если понадобится, гальцы пойдут защищать Абхазию не потому, что они предатели, а потому что родина — это там, где ты живешь.
"Саакашвили увязнет в Кодори"
А я отправилась к человеку, который отвечает за весь Гальский район. Руслан Кишмария — бывший полевой командир, а теперь представитель президента Абхазии в Гали. Это не просто авторитетный человек, он решает все. В Сухуми с ним считаются. Он знает все, что происходит по другую сторону Ингури, и у него свое понимание грузинской политики.
— Саакашвили хотел двух зайцев убить — с Квициани разобраться и Кодори захватить,— говорит Руслан Кишмария.— В Сенаки они собрали до четырех тысяч резерв, в Зугдиди у них было человек 500 в казармах и около двух с половиной тысяч в горы подняли. Формальная причина — Квициани, а там они спустились бы по ущелью к 106-107 миротворческим постам, а оттуда до Сухуми рукой подать. Это еще план Шеварднадзе, он тоже все пытался с Кодорского ущелья начать. Здесь, под Зугдиди, уже стояли десантные корабли — значит, они и с моря планировали операцию. Но им погода помешала — наводнение сильное в горах было, оползни, мосты снесло. Да и Квициани не простой крестьянин, он в горах как у себя дома. Вот теперь Саакашвили решил выйти из положения, переведя туда правительство в изгнании. Это бедное правительство уже третий раз пытаются туда перевести.
Я спрашиваю, кто помогал Эмзару Квициани — абхазы или русские. Полпред смеется: "Этого, кроме Квициани, никто не знает". А потом уже серьезно: "Квициани никакого сопротивления им не оказал, а мог бы. Это раз. Если бы он хотел, то мог бы подорвать переход через перевал Хида, и Окруашвили до сих пор разбирал бы завалы. Это два. Вот две причины, по которым я не могу считать его ни абхазским, ни российским агентом. Он воевал с абхазами, он находится у нас в розыске за убийство милиционера и за поход с Гелаевым в Кодори. Мы ему помогать не будем, это точно. Но скрываться он может сколько захочет. Я сам эти горы хорошо знаю".
— Зря они пытаются перевести туда это правительство в изгнании,— продолжает Руслан Кишмария,— добром это не кончится. Мы, конечно, не потерпим, чтобы на нашей территории было два правительства. Пойдем туда тремя потоками. Один через Ткварчал, через Ходжорский перевал, там все ущелье как на ладони; второй — через Лату, где миротворцы стоят, а третий — с Северного Кавказа, попрут добровольцы. Там от Северного Приюта до Южного 32 километра, я сам там ходил. Добровольцы, я вам скажу, тут уже были несколько дней назад — через Сочи пришли, человек 300. Доехали до Гагры, да мы их развернули. Пока рано, да и курортный сезон все-таки. Но люди настроены были серьезно. В общем, увязнет Саакашвили в Кодори.
Богородица плачет к войне
В кабинет заходит глава администрации Гальского района Юрий Квиквисхири, спрашивает у Руслана Кишмарии, правда ли, что грузинские войска уходят из ущелья. "Неправда,— отвечает он.— Они человек 200 вывели, а там оставят группировку человек в 700. Если им надо будет — из Кутаиси пять тысяч за три часа дойдет. У них расчет правительство это липовое посадить. Торопятся. В октябре уже снег закроет перевалы. Ну да пусть попробуют".
Я спрашиваю Юрия Квиквисхири, действительно ли мегрелы поддержат абхазов в случае новой войны. "А что им еще остается,— говорит чиновник,— на той стороне их предателями считают. А здесь жизнь налаживается. У нас хоть туристов и нет, зато спрос на сельхозпродукцию из-за туристов растет, а наши люди выращивают овощи, фрукты, держат скотину. Четыре года назад здесь ни одной машины не было, а сейчас уже джипы появились! Думаете, просто так из 89 тысяч беженцев 75 тысяч уже вернулось в Гальский район? Люди идут туда, где лучше. Гальцы такой народ — если им хорошо, то они ни в какие авантюры не полезут. А свое защищать будут".
Мы возвращаемся пустынными улицами Гали, с домов на нас смотрят портреты молодых мужчин в черных рамках. Они убиты много лет назад, во время войны. Женщины в Гали носят только черное — траур здесь не принято снимать.
Руслан завозит нас в старую церковь Николая Чудотворца в селении Илори — этой церкви 12 столетий. Верующие говорят, на ней особая благодать. Семь икон в храме мироточат. Для церкви это хорошо — для людей плохо. Если Богородица плачет — значит, быть большой беде.