 |
Марко Мюллер даже не пытается свести русское кино к какому-то направлению |
— Какова, с вашей точки зрения, сегодня главная тенденция мирового кино и как она отражена в программе предстоящего Венецианского фестиваля?
— Мировой кинематограф — как дерево, на котором висит множество плодов: достаточно его потрясти, и они падают на землю, остается только выбрать самые лучшие, спелые, не гнилые. Этот год был настолько урожайным, что выбрать между этими плодами лучшие будет очень трудно. Если не рассматривать специальные события фестиваля, то только в его официальной программе — конкурсной и внеконкурсной — 50 картин. Из них 11 — дебюты. Мы не собирались прикрываться идеологией молодого кино. Но просто так получилось, что в этих картинах отражаются самые сильные эстетические эмоции и интеллектуальные интенции. А если в мировом кинематографе 11 очень сильных дебютов, видимо, что-то начинает изменяться в целом.
— Как раз один из этих дебютов в конкурсе Венецианского фестиваля — российский, и, продолжая метафору о дереве, хочется спросить: как бы вы описали ту ветку, которую представляет собой наше кино, и каковы на вкус его плоды?
— Более того, "Эйфория" Ивана Вырыпаева — единственный дебют в основном конкурсе. Там есть еще одна американская картина, но европейский дебют — единственный. И если нам так понравился этот фильм, что мы сразу его приняли, то это потому, что внутри него чувствуется удивительное кинематографическое построение. Это потрясающий пример плодотворнейшего сотрудничества кино и театра --- возникает впечатление, что экран расширяется, делается более объемным и на каждом его сантиметре разворачивается какая-то своя игра. И работа Ивана Вырыпаева с актерами достаточно редкая по нынешним временам: мало в каком фильме мы смогли найти такой подход к актерам, такие лица и такое их выражение на экране.
 |
"Эйфория" Ивана Вырыпаева — единственный европейский дебют в основном конкурсе фестиваля |
— Каждый год мы двигались в направлении фильмов, которые больше всего нас затронули. В этом году были еще две русскоязычные картины, которые могли попасть в конкурс,— это игровой дебют русско-казахского режиссера Сергея Дворцевого и новый фильм Киры Муратовой, который она не успела закончить. В этом случае мы смогли бы отразить своеобразную динамику развития русскоязычного кино.
— Есть еще один русскоязычный режиссер, неоднократно участвовавший в Венецианском конкурсе,— Отар Иоселиани. Почему на этот раз вы не взяли его новый фильм "Сады осенью"?
— Фильм Отара полностью погружен в его поэтику, которой Венецианский фестиваль отдавал предпочтение и призы на протяжении многих лет. Его новый фильм содержит элементы "Фаворитов луны", "Охоты на бабочек" и политической сатиры его "африканского" фильма "И стал свет". Нам показалось неправильным просить Отара снова приехать к нам в конкурс — это было бы повторением. Мы хотели представить эту картину вне конкурса, но Отар и его продюсеры получили огромное количество приглашений в конкурс от других фестивалей, поэтому я нахожу справедливым, что он отдал предпочтение им.
 |
"Остров" Павла Лунгина произвел на отборочный комитет такое впечатление, что фильм решили показывать вне конкурса — он будет закрывать Венецианский фестиваль |
— Отборочный комитет, который составляет программу фестиваля, состоит из пяти кинокритиков. Когда мы обсуждали 21 фильм, который собирались включить в конкурс, отражающий все, что развивается и трансформируется в мировом кино, то классическая сила фильма Павла Лунгина произвела на нас отдельное впечатление, и мы решили изолировать эту картину от конкурсных фильмов. Потому что конкурсные картины все-таки стремятся показать, как можно поменять, переделать эстетику, поставить ее под вопрос и как-то обновить киноязык.
— То есть "Остров" показался слишком классичным для конкурса?
— Паша, очевидно, твердо верит в возможность пластического продолжения классического кино. Он снял замечательный фильм, и мы хотели это подчеркнуть. Но, учитывая, что остальные фильмы конкурса, во всяком случае многие из них, содержат некий инновационный импульс, мы решили, что "Острову" будет более почетно стоять особняком, в отдельном контексте.
— С вашим приходом на должность директора фестиваля многие связывают усиление голливудского присутствия в венецианских программах. Так ли это и если да, то какую цель вы этим преследовали и удалось ли ее достичь?
— В этом году американская программа перевыполнена — в конкурсе четыре американских фильма. Три из них, хотя и имеют довольно впечатляющий бюджет и их поддерживают самые крупные дистрибуторские компании как в Америке, так и за ее пределами, с точки зрения эстетического выбора стоят скорее на стороне независимого кино. И если эти фильмы дадут нам что-то новое, то прежде всего в эмоциональном плане, а уже во вторую очередь они нас как-то просвещают и чему-то учат. Разумеется, мы сознательно не определяем пропорции присутствия на фестивале той или иной страны. В этом году, как и в предыдущем, мы постарались выбрать из американской продукции фильмы наименее "токсичные", то есть те, которые апеллируют не к одурманенному зрителю, находящемуся под воздействием голливудских "веществ". Нынешний фестиваль не будет использоваться крупными компаниями как одна из стадий промоушна фильмов — скорее как заключительный аккорд рекламной кампании тех фильмов, которые уже активно раскручены. Американское кино с точки зрения цифр — важная отрасль бизнеса, но оно состоит из множества фильмов, которые могут продемонстрировать совершенно различные выразительные средства и разную эстетику. Поэтому нам казалось существенным показать, что сильную режиссерскую индивидуальность все равно нельзя согнуть под прессом продюсерских условий, а наоборот, эти условия можно приспособить для манифестации новых художественных тенденций.
 |
Фильм Бориса Хлебникова "Свободное плавание" выбран в конкурс "Горизонты" |
— Ну вопрос, почему он победил, нужно задать жюри. Нам этот фильм понравился настолько, что мы выбрали его еще в апреле прошлого года и не дали ему уйти в Канн. Это одна из немногих любовных историй, которые затронули нас до глубины души. Поэтому я рад, что даже такое утонченное жюри, которое было у нас в прошлом году, награждавшее Филиппа Гареля или Абеля Феррару, продемонстрировало, что оно к тому же достаточно эмоционально, чтобы воспринимать кино, говорящее о чувствах.
— Представляете ли вы себе появление в России подобного жанрового фильма о любви двух скотоводов или двух доярок и будет ли котироваться такое кино на международных фестивалях? Или оно не будет понято, поскольку от русских режиссеров привыкли ждать чего-то иного, чистого арт-хауса?
— Я не думаю, что кинематограф одной страны можно определить иначе, чем как сумму личных опытов разных людей, которые, безусловно, развиваются в национальной системе продюсерских отношений и культурных ценностей. Но ждать можно чего угодно. В российском кино могут сосуществовать самые разные фильмы — ремейк "Двенадцати разгневанных мужчин", который делает Никита Михалков, вызывает у нас дикий зуд любопытства, и мы просто ждем не дождемся, чтобы посмотреть, что получилось. Одновременно Александр Сокуров делает документальный фильм о Мстиславе Ростроповиче и Галине Вишневской, а параллельно работает над заключительной частью своей тетралогии о диктаторах. "Дозоры" могут выходить на экран одновременно с "Эйфорией". Так что я не считаю, что русское кино можно свести к определенному направлению.
ЛИДИЯ МАСЛОВА