 |
В семье Елены Джужомы пятеро детей: трое родных и две девочки на патронате. Зое 19 лет, в этом году она поступила в Институт иностранных языков имени Мориса Тореза на международное отделение; школу окончила с золотой медалью, при том что попала в нее лишь в десять лет. Даше 12 лет, учится в школе.
— Я и не думала, что стану патронатной мамой, я пришла в детдом #19, чтобы мне помогли найти Дашу,— рассказывает Елена.
В 1995 году соседка рассказала Елене, что в Филатовскую больницу подкинули восьмимесячную девочку и надо собрать ей какие-нибудь вещи. Елена поехала отвезти игрушки, а в результате с разрешения завотделения забрала девочку к себе. Ребенок был без статуса, то есть мать от него официально не отказалась, не было никаких документов о лишении родительских прав, поэтому усыновить или взять под опеку девочку было невозможно. Через полгода Дашу у Елены забрали и отправили в дом ребенка.
— Я ходила к инспектору органов опеки почти каждый месяц, но мне отказывались даже говорить, куда поместили девочку,— вспоминает Елена.
О системе патроната, которая позволяет детям без статуса жить в семьях, тогда мало кто слышал.
Через четыре года противостояния с инспектором Елена обратилась за помощью в московский детдом #19 — первый российский детдом, организовавший работу с патронатными семьями. Пока искали Дашу, Елена прошла курсы патронатного воспитания при детдоме и взяла в семью десятилетнюю Зою, которую из-за возраста уже никто брать не хотел. А еще через три года наконец удалось забрать из детдома Дашу. Тогда ей уже было семь лет.
— Наверное, Даша была бы совсем другим ребенком, если бы я смогла тогда сразу ее взять к себе,— признает Елена.— Сейчас я побоялась усыновлять ее: очень тяжело оформлять документы, и потом это лишит Дашу привилегий.
По Семейному кодексу за детьми, которые находятся на патронате, сохраняются все льготы, которые есть у воспитанников детдомов: получение путевок на отдых, предоставление государством квартиры по достижении совершеннолетия, поступление вне конкурса в учебные заведения, повышенные стипендии в процессе обучения и пособия до 23 лет. 19-летняя Зоя тоже уже должна была бы получить квартиру, но пока ее не дали, как обычно, из-за нерасторопности российских чиновников.
Статус патронатных родителей также гарантирует финансовую помощь со стороны государства. Перед тем как отдать ребенка в семью, органы опеки или детдом (в зависимости от регионального законодательства) оформляют с одним из членов семьи договор, в котором указаны права и обязанности обеих сторон. Такой родитель фактически становится наемным работником, а органы опеки или детдом — работодателем. Зарплаты патронов зависят от благосостояния регионов, например, в Москве они получают 3,8 тыс. руб. плюс к этому 3 тыс. руб. "детских". За расходование "детских денег" обязаны предоставлять ежемесячный отчет. При этом семья берет на себя ответственность за жизнь и здоровье ребенка. А обязанности работодателя не ограничиваются лишь выплатой зарплаты, он обязан решать все административно-юридические вопросы, такие как получение ребенком медицинского полиса, оформление паспорта (российского и заграничного) и т. д.
Такая схема взаимоотношений патронатной семьи и государства вовсе не российское изобретение. Мировой опыт патронатного воспитания предполагает наличие социальных работников, которые занимаются судьбой неусыновленного ребенка до его совершеннолетия. При этом детских домов в нашем понимании, то есть мест, где бы ребенок жил с другими детьми с рождения и до совершеннолетия, ни на Западе, ни в Америке нет вовсе. Еще в 1950-х годах там отказались от традиционных форм сиротских заведений. И сейчас статистика по количеству патронатных семей на Западе практически совпадает с количеством сирот в стране. Так, по данным Британской ассоциации усыновления и патроната, временно проживают в семьях 70 тыс. детей, что совпадает с данными о количестве детей-сирот. Так же и в США: по данным американского департамента здравоохранения, в патронатных семьях проживают 523 тыс. детей.
В России же, по официальным данным, 190 тыс. детей находятся в сиротских учреждениях (см. справку). И лишь 5 тыс. детей живут в патронатных семьях. Возможно, дело в том, что в России нет федерального закона о патронате, есть лишь указания в Семейном кодексе, что регионы вправе сами принимать такой закон, а значит, и определять свои правила. Такие законы сейчас приняты в 23 регионах и еще в десяти регионах есть постановления администраций.
В Москве патронатных семей 220, и в них живут 225 детей, прошедших через детдома. Всего же в городе 82 детских сиротских учреждения, в которых находится 5700 детей. Схема патронатных семей в качестве эксперимента применяется в десяти детдомах. Но еще несколько лет назад такой детдом был только один — #19. В течение десяти лет его сотрудники занимались разработкой методических обоснований и проверкой на практике системы патроната в российских условиях.
Замдиректора по патронатному воспитанию московского детского дома #59 Валентина Шпиванова рассказывает, что они участвуют в эксперименте по патронатному воспитанию с 2004 года и, как и остальные участники, всему учились у детдома #19.
— По сути, российский патронат начался именно с этого дома,— говорит Валентина Шпиванова.— Главное отличие девятнадцатого детдома от остальных — это действующий социальный патронат. То есть, если ребенок вдруг остался без родителей или они были лишены родительских прав, на время разбирательства и поиска родственников его помещают во временную патронатную семью, а не в детский дом. На основании собственного профессионального опыта и последних научных разработок могу сказать, что месячное пребывание ребенка в детском доме задерживает его развитие на три месяца.
— А почему вы не занимаетесь социальным патронатом?
Валентина Шпиванова грустно улыбается:
-- В нынешних реалиях это технически слишком сложно.
Работа детдома #19, через который в патронатные семьи попали 135 детей, полностью подчинена слежению за ребенком с момента его появления в органах опеки до совершеннолетия: есть четыре отдела, каждый их которых занимается узконаправленной деятельностью. Одни специалисты ведут работу с кровными родителями, по сути, убеждают сохранить связь со своими детьми, хотя бы просто навещать их в патронатных семьях или детдоме. Другие занимаются реабилитацией детей: многие дети поступают в тяжелом состоянии и не хотят ни своей, ни чужой семьи. Третьи обучают потенциальных родителей, как выстраивать отношения с воспитанниками, и отсеивают тех, кто явно не способен наладить контакт с детьми. Четвертый отдел — это соцработники, они собирают досье на ребенка и занимаются каждым ребенка до его совершеннолетия, оформляют документы и квартиры. "Это очень удобно, когда не болит голова по поводу оформления каждой бумажки,— говорит патронатная мама Елена.— Мы звоним нашему соцработнику и дальше только приезжаем расписаться или забрать документ".
Директор детдома #19 Мария Терновская уверена, что такую систему контроля и ведения ребенка можно распространить на всю страну. По расчетам специалистов детдома, в случае введения в органы социальных служб специалистов, которые будут вести ребенка до совершеннолетия, через десять лет в стране не останется типичных детдомов. Были бы, как и во всем мире, приюты для краткосрочного пребывания.
Кроме того, существенно снизились бы расходы бюджета. Сейчас содержание одного ребенка в московских сиротских учреждениях обходится (учитывая прямые и косвенные расходы) более чем в 460 тыс. руб. в год. Содержание ребенка в приемной семье в столице с учетом зарплаты социальным работникам, родителям и пособия на ребенка обошлось бы примерно в 100 тыс. руб. в год. Однако, по словам Марии Терновской, из-за законодательной неразберихи и незаинтересованности органов опеки, которым новая система грозит существенным сокращением, пока невозможно создать единую систему учета детей-сирот или выработать единый подход к отбору патронатных семей.
 |
Директор детдома #19 Мария Терновская уверена, что границ распространения патронатного воспитания не существует |
— Реформа системы сиротства мешает очень многим, дети давно стали бизнесом,— объясняет Мария Терновская.— Раньше департамент образования и направлял к нам детей, и не мешал сотрудничать с органами опеки и вести работы с кровными семьями, зная, что у нас работают специалисты высокого класса и есть семьи. За последние два года ситуация резко изменилась, нам ставят преграды, намекая, что мы лезем не в свое дело и менять в уже работающей системе ничего не надо.
В детдоме #19 сейчас детей практически не осталось, есть только несколько подростков, которые слишком долго жили в разных детдомах и совсем не хотят жить в семье. Зато при детдоме есть 45 семей, уже прошедших обучение и готовых взять к себе воспитанников. Но, по словам Терновской, сейчас ей не дают брать новых детей и устраивать их в патронатные семьи, пока ребенок не получит распределение в сиротское учреждение. Городским и районным органам опеки такая схема невыгодна. Между тем информация о ребенке вносится в базу данных как минимум через месяц после того, как он окажется в руках органов опеки (см. справку). А это значит, что, пока чиновники занимаются согласованием документов, ребенок остается в приюте, и это может длиться гораздо больше, чем месяц.
Замруководителя департамента образования, курирующий вопросы сирот, Владимир Раздин не склонен драматизировать ситуацию и не видит проблем с продолжительным нахождением ребенка в детдоме. По его словам, Москва поддерживает систему патроната, но есть правила, через которые переступать нельзя:
— Нельзя сразу ребенка отдавать в семью, закон таков. А то, что за рубежом работает, не значит, что подходит для России! Потому что и менталитет другой, и возможности.
Не принимает Владимир Раздин и упрек в том, что в детдом #19 не позволяют брать новых детей:
— Что значит — мы не даем детей? Просто у Терновской мания величия! Что ей мешает отбирать себе детей через наши базы данных? Она сама себе ищет детей, выбирая поздоровее! Она хоть одного инвалида взяла?
На этот вопрос Мария Терновская ответила, что в детдоме #19 четверть детей, пристроенных по семьям, инвалиды. На стенах детдома висят фотографии — дети с новыми семьями. Вот маленький Степан, у него нет уха — оторвала кровная мать,— сейчас он живет в другой семье. А вот Матвей, у него от рождения нет кистей рук и он не может ходить. Он был в патронатной семье, но у мамы нашли онкологическое заболевание, и ему пришлось вернуться в детдом — таков закон. Больше Матвея никто на патронат брать не хотел, и его должны были в 18 лет переместить в дом престарелых и инвалидов — умирать, но детдом буквально за недели до совершеннолетия Матвея успел найти семью, согласившуюся его усыновить. Теперь он живет в Америке.
АННА КАЧУРОВСКАЯ, ЛАРИСА ПОГОНИНА
Сколько в России сирот
 С начала 1990-х годов вдвое увеличилось и количество социальных учреждений для детей, оставшихся без попечения родителей, и детей-сирот — сегодня в России их около 5 тыс. Из них 2,5 тыс. учреждений находится в системе Министерства образования и науки и столько же в системе Министерства здравоохранения и социального развития. В приютах Минобрнауки находится подавляющее большинство детей: в конце 2005 года их было 178 677 человек. Кто и как попадает в детдом Российское законодательство определяет два вида детей, оставшихся без попечения. Это дети-сироты — дети в возрасте до 18 лет, оставшиеся без родителей в результате их смерти,— и дети, лишившиеся попечения, потому что их родители лишены прав или ограничены в правах, признаны безвестно отсутствующими или недееспособными, находятся в лечебных учреждениях, отбывают наказание в виде лишения свободы или находятся под стражей, уклоняются от воспитания детей и защиты их прав и интересов, отказались взять своих детей из воспитательных, лечебных учреждений или учреждений соцзащиты. Защита прав и интересов детей обоих типов согласно Семейному кодексу возлагается на органы опеки и попечительства. Они должны выявлять детей, оставшихся без попечения, вести их учет и избирать формы устройства детей, а также осуществлять последующий контроль за условиями их содержания, воспитания и образования. При устройстве детей в соответствии с Семейным кодексом приоритет должен отдаваться "передаче ребенка на воспитание в семью". При невозможности передать ребенка в семью в течение месяца местные органы направляют сведения о нем в соответствующий орган исполнительной власти субъекта федерации для учета в региональном банке данных о детях, оставшихся без попечения. Если региональные органы в течение месяца также не смогли устроить ребенка в семью, данные о нем направляются в федеральный банк данных. В соответствии с постановлением правительства оператором этого банка данных является Министерство образования и науки. Дети, которым не нашли семью, передаются в государственные и муниципальные учреждения: дома ребенка, детские дома, детские дома-школы, детские дома-интернаты, школы-интернаты, специальные (коррекционные) школы-интернаты. А вы бы приняли в свою семью чужого ребенка? Некоторые российские чиновники уже включились в борьбу с сиротством лично: министр здравоохранения Михаил Зурабов несколько месяцев назад усыновил мальчика, а премьер Чечни Рамзан Кадыров недавно обзавелся приемным братом. Павел Бородин, госсекретарь союза России и Белоруссии: — Конечно, я уже взял детей из детского дома. Кроме того, много детских домов находится под моей опекой: в Москве, в Туле, в Белоруссии. Предложения Андрея Фурсенко хорошие, но это должна быть не правительственная, а государственная программа. Ведь детей-сирот в несколько раз больше, чем говорит статистика, их даже больше, чем после войны. Но надо не только заниматься непосредственно детьми, необходимо облагораживать и технически оснащать учреждения, где они живут. Сергей Самойлов, советник президента России, в 1985-1990 годах директор детского дома #1 Читы: — Я не против, так как в нормальном обществе чужих детей не бывает. Сейчас очень много говорят о семейных домах, но мне кажется, что особое внимание надо уделить восстановлению родового древа ребенка. Ему будет гораздо легче жить у дальних родственников, чем в совершенно посторонней семье. Ну и конечно, семьи, которые решатся на усыновление, государство просто обязано поощрять. Например, за счет увеличения жилплощади. Кроме того, пример усыновления должны подать видные государственные деятели и бизнесмены. Вадим Викулов, председатель правления корпорации "Астон": — Нет, у меня уже есть пятеро детей. Но об опеке нуждающихся ребят я задумаюсь. Уверен, что семьи с меньшим количеством детей, с удовольствием согласятся с программой, которую предлагает министр образования и науки. Наталья Нарочницкая, депутат Госдумы: — Если бы я не была разведенной одинокой женщиной, то да. Когда я по телевизору вижу этих несчастных детей с грустными глазами, то у меня сердце разрывается. В плане усыновления и опеки очень хорошо зарекомендовала себя Калужская область. Патронажной семье выплачивали довольствие на ребенка, которое выражалось не в копейках, как это заведено, а в немалой сумме. Из детдомов всех детей сразу разобрали. Конечно, найдутся люди, поступки которых будут мотивированы корыстными целями, но таких "добродетельных" очень маленький процент. Дмитрий Некрасов, заместитель руководителя Федерального агентства по управлению особыми экономическими зонами: — Нет. Я пока в дееспособном состоянии, чтобы родить еще несколько своих детей. Я очень хорошо отношусь к идее создать небольшие семейные детские дома, но сам к этому не готов. Фархад Ахмедов, член Совета федерации, совладелец компании "Нортгаз": — Почему бы и нет. Но в России, к сожалению, усыновление и опека практикуется гораздо меньше, чем на Западе. Государство может создавать интернаты, детские дома, обеспечивать ребятам достойное образование, но двинуть общество к массовому усыновлению оно не в состоянии. А предложение Жириновского запретить принимать на госслужбу людей, у которых меньше трех детей, полный бред. Такие меры ни к чему не приведут: люди ни рожать не будут, ни усыновлять. Олег Малышкин, депутат Госдумы: — Я для себя уже решил, что как только выйду на пенсию, так сразу же усыновлю ребятенка. А генная наследственность меня вовсе не интересует, ведь главное — воспитание. Андрей Фурсенко — честный, порядочный, мужик, но пусть он лучше занимается своими делами. Существующий порядок усыновления и так неплох, но из него необходимо выкинуть все лишнее. Александр Жилкин, губернатор Астраханской области: — Для начала надо с женой посоветоваться и детей к этому шагу подготовить. А вот мой заместитель по социальным вопросам уже усыновила девочку из асоциальной семьи, хотя своих детей у нее двое. В нашей стране, к сожалению, очень много обездоленных детей, поэтому проект "Усыновление" актуален как никогда. Воплощением его в жизнь должен заняться не только федеральный центр, но и регионы. |