Сон длиной в полвека

Большой театр открыл сезон «Спящей красавицей»

Свой 249-й сезон на Исторической сцене Большой театр открыл «Спящей красавицей», вернув декорации Симона Вирсаладзе постановке Юрия Григоровича. После четырехлетнего отсутствия в афише балет был возобновлен по инициативе Валерия Гергиева, который и продирижировал спектаклем, объявленным «премьерой». Рассказывает Татьяна Кузнецова.

Большой театр вернул «Спящей красавице» облик эпохи застоя, но влил в спектакль свежие артистические силы

Большой театр вернул «Спящей красавице» облик эпохи застоя, но влил в спектакль свежие артистические силы

Фото: Павел Рычков / Большой театр

Большой театр вернул «Спящей красавице» облик эпохи застоя, но влил в спектакль свежие артистические силы

Фото: Павел Рычков / Большой театр

«Спящая красавица» — фетиш петербуржцев, как «Дон Кихот» у москвичей. Неудивительно, что Валерий Гергиев, с начала этого года ставший генеральным директором Большого, был поражен отсутствием спектакля в афише и потребовал немедленно его вернуть. Причем непременно в декорациях Симона Вирсаладзе, в соавторстве с которым Юрий Григорович поставил почти все свои балеты, включая трехактную версию «Спящей красавицы» 1973 года. Она шла в Большом почти полвека с перерывами в три-четыре года, претерпевая изменения и потери. К концу 1980-х Юрий Григорович сократил балет до двух актов, сделав несколько купюр. А уже в нашем столетии незаметно исчезла «Панорама» — почти четырехминутный эпизод, во время которого принц Дезире с Феей Сирени «плывут» на лодке сквозь движущиеся лесные кущи к зачарованной принцессе Авроре.

В 2011-м — к открытию Исторической сцены после реконструкции — Юрий Григорович проконтролировал очередное возобновление «Спящей красавицы», подсократив ее еще раз. В эти тучные годы одряхлевшие декорации Вирсаладзе заменили итальянскими работы Эцио Фриджерио и Франки Скуарчапино. Любимые художники Рудольфа Нуреева сочинили единую декорацию. Их золоченые колонны и «дворцовый» пол с жирными виньетками не только перерезали ноги солистов и уничтожили геометрию величественных кордебалетных построек Петипа — в статичном пространстве потерялся смысл философской сказки про вечный круговорот жизни. В последний раз этот спектакль прошел в октябре 2020-го, но его отсутствие никого не опечалило.

В теперешнем возобновлении 97-летний постановщик не участвовал, текст последней редакции восстановила Регина Никифорова, ассистент-репетитор Юрия Григоровича с середины 1970-х. Срочность работы исключала серьезную реставрацию сценографии, «Панорама» Вирсаладзе в балете так и не появилась. Свежая копия «Спящей», немноголюдная и компактная, будто изготовлена с расчетом на гастроли: всего 16 придворных в массовке и 16 пар вместо 24 — вальсирующих в первом акте. Пантомима сведена до предельного минимума, никаких шествий и «лишних» людей вроде пажей со скрипками, купирован также «несущественный» танец придворных второго акта — вырезана, разумеется, и соответствующая им музыка Чайковского.

Визуально этот аскетичный и мрачноватый балет оппонирует не только имперской избыточности исторического оригинала, но и ленинградскому канону середины 1950-х. Симон Вирсаладзе, чья сценография определяла концепцию почти всех постановок Юрия Григоровича, придумал эту версию «Спящей» в застойном 1973-м. Словно предчувствуя закат империи, он создал картину неостановимого тления, безнадежного увядания. Оптимизму вечного цикла рождение—расцвет—смерть—возрождение он противопоставил беспросветность жизни: вместо яркого света — серо-фиолетовый полусумрак, руины колоннады взамен роскошного парка и надежного дворцового интерьера, суровая решетка ворот, отгораживающая аристократов от простолюдинов, смятенная оборванная листва искривленных деревьев, а также принципиальная «эскизность» мягких декораций и их демонстративная незавершенность — во всех актах три первые кулисы одеты в однотонное серое сукно.

За красочность возобновленной «Спящей красавицы» отвечал Валерий Гергиев, пожелавший встать за пульт на открытии сезона: столь ярких контрастов лирики и патетики, такой могучей меди и темпераментного взвинчивания темпов в Большом не слыхивали давно. Артисты, непривычно покорные палочке генерального директора, умудрялись не отставать от стремительностей оркестра, подчиняя свои па воле дирижера любой ценой. Иногда это отлично удавалось — как прыгучей Маргарите Шрайнер в партии Феи Бриллиантов, но часто, как в коде «драгоценных камней» или выходе высоких длинноногих фрейлин, это старание порождало эффект почти комический: танец походил на мультипликацию. Молодежный состав фей тоже был напряжен: солистки, сосредоточенные на своевременном исполнении па, удовольствия от танца явно не испытывали, действуя то суетливо, то грубовато, то неуверенно, то зажато.

На голову выше своих коллег-волшебниц (буквально и метафорически) оказалась Фея Сирени Алены Ковалевой. Возможно, это ее лучшая партия и уж точно лучшая женская роль в спектакле. Невозмутимая доброжелательная красавица царила во всех своих эпизодах, не допустив ни единой осечки. Ее бисерное па-де-буре, красивые линии адажио, безупречные позы и особенно чистейшие большие туры в аттитюд и арабеск и впрямь казались волшебством. Второй герой этой «Спящей» — принц Дезире. Опытный Артем Овчаренко сумел продемонстрировать прекрасный прыжок и образцовую чистоту даже при взвинченных темпах, предложенных Валерием Гергиевым: премьеру удались не только туры в воздухе и стремительные, почти шпагатные jete en tournant, но и двойные assemble, требующие неспешно-основательного подхода. Обаятельный благонравный принц Дезире оказался чутким и надежным кавалером, что подтвердила диагональ пируэтов Авроры в свадебном па-де-де — безупречная благодаря партнеру. Но вот всепобеждающей любви между героями не было.

Казалось, резвушка Аврора к ней не готова. У молодой Елизаветы Кокоревой победительная улыбка не сходила с лица от первого до последнего акта (с маленьким перерывом на укол веретеном). Технически юная прима с ее точными подтянутыми ножками выглядела неуязвимой. Впрочем, в вариации первого акта она не рискнула скрутить три пируэта, как это делали ее предшественницы 50 лет назад, а в адажио с женихами при смене кавалеров даже не пыталась поднять руку в третью позицию, что считается делом чести для балерины. Поэтическая задумчивость этой Авроре явно не давалась: все, что надо танцевать медленно и плавно (в частности, первая часть вариации первого акта), получалось у нее резко и обрывисто.

Впрочем, Аврор Большой театр подготовил целых пять, Дезире — четыре; не исключено, что какой-нибудь из творческих союзов окажется актерски убедительным, а пластически более разнообразным. Но на морально устаревший спектакль это не окажет определяющего влияния. Тут впору пожалеть, что Валерий Гергиев, ратующий за перенос готовых спектаклей из Петербурга в Москву, не включил в свой список великолепную реконструкцию 1999 года, осуществленную покойным Сергеем Вихаревым. Эта «Спящая красавица», воспроизводящая грандиозный спектакль Всеволожского—Петипа эпохи расцвета Российской империи, в Петербурге не пришлась ко двору. Золотая рама Большого театра ей бы точно подошла, но, видно, время неподходящее.

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...