Вчера президент России Владимир Путин прилетел в Южно-Африканскую Республику и перед экскурсией на мыс Доброй Надежды признался, что он не сторонник политического туризма. С подробностями — специальный корреспондент Ъ АНДРЕЙ Ъ-КОЛЕСНИКОВ.
Подготовка к поездке в Африку была для господина Путина вполне драматичной. Президент России должен был залететь в Анголу, где его ждали, подозреваю, с гораздо большим нетерпением, чем в ЮАР. Тем не менее за пару недель до поездки стало известно, что эта точка на карте маршрута российского президента безжалостно стерта чьей-то недрогнувшей рукой.
Решение об отмене визита в Анголу принял сам Владимир Путин, после того как ознакомился с запиской о санитарно-эпидемиологической обстановке в этой самодостаточной африканской стране. Кроме желтой лихорадки, прививку от которой предстояло сделать господину Путину, в Анголе бушевала эпидемия холеры. Впрочем, ангольцы утверждали, что эпидемия идет на спад, и предлагали господину Путину формат, при котором он увидит Анголу только из окон своего лимузина и президентского дворца. Господин Путин не согласился и на это, хотя вряд ли он с самого начала мог рассчитывать на что-нибудь большее (если отказываться только из этих соображений, то, боюсь, не состоялся бы ни один зарубежный визит господина Путина).
Возможно, президент России подумал о том, что вместе с ним полетят журналисты (это самое романтичное объяснение). Возможно, какая-то другая мысль пришла в эту голову.
И даже можно предположить, какая именно. Секретарь Совета безопасности Игорь Иванов накануне как раз слетал в Ливию и вернулся из города Триполи бесконечно воодушевленным. Досаду ангольского руководства и связанную с этой досадой упущенную российскую выгоду господин Иванов, по данным Ъ, предлагал компенсировать заездом в Ливию, чье руководство во главе с полковником Каддафи, узнав о такой опции, так обрадовалось, что пообещало заключить военно-технические контракты с Россией на суммы, перед которыми меркли даже недавние венесуэльские закупки.
Господину Путину эта идея, как сообщают информированные источники Ъ, чрезвычайно понравилась, и он потребовал форсировать работу по подготовке этих контрактов. Впрочем, выяснилось, что за две недели сделать это все-таки нереально (несмотря даже на просьбы господина Путина, которые с каждым днем становились все убедительней), и в результате сорвались обе поездки. Хорошо, состоялся хоть визит в ЮАР.
Церемония встречи господина Путина в парламенте прошла гладко. Инцидентов, которые случились накануне, когда в 27-градусную жару девушки-гвардейцы падали в обморок на генеральной репетиции церемонии, не случилось (правда, одна, по моим подсчетам, была готова к этому, когда раздались первые же звуки залпов из пушек, приветствующих президента России. По крайней мере, глаза она закатила многообещающе).
Церемония прошла по всем правилам военного искусства. Когда господин Путин обходил роту почетного караула — один, без президента ЮАР, гвардейцы согнули руки в рубашках с короткими рукавами в локте так, что они словно вытянулись в одну длинную черную линию, в которой обнаружился только один кричащий полуметровый пробел.
К членам делегаций президенты подошли вместе. Со всеми, кроме главы компании "Ренова" Виктора Вексельберга, они здоровались наспех. Господин Вексельберг о чем-то оживленно разговаривал с обоими президентами несколько минут, а потом, когда я спросил его, о чем именно, признался, что он — коренной житель ЮАР. Он так и сказал:
— Я — коренной житель ЮАР (очевидно, и гражданство, значит, есть.— А. К.).
Господин Вексельберг добавил, что только на заседания Совета по инвестициям он прилетает в Южно-Африканскую Республику не реже двух раз в год. Впрочем, у него, как выяснилось, есть в этой стране и более содержательный интерес. Президенты подписали договор о дружбе и партнерстве между Россией и ЮАР. Потом соглашения о сотрудничестве подписали министры здравоохранения ("У нас без Петербурга ничего не обходится,— заявил президент России, поглядев в сторону южноафриканского министра.— Она ленинградский университет заканчивала"), потом соглашение об охране интеллектуальной собственности подписывали министр юстиции России Владимир Устинов и его южноафриканский коллега (главное, было бы что защищать). Господин Устинов, впрочем, свою интеллектуальную собственность продемонстрировал в начале переговоров в расширенном составе, когда один южноафриканский коллега спросил его:
— Скажите, господин Устинов, а что случилось с Питером?
Имелся в виду знаменитый режиссер Питер Устинов.
Владимир Устинов подумал, включил микрофон и спокойно ответил:
— Это не ко мне вопрос.
Когда два президента вошли в зал для пресс-конференции, пресс-секретарь президента ЮАР в присутствии господ Путина и Мбеки произнес зажигательную вступительную речь:
— Я пока не услышал ни одного сигнала мобильного телефона в зале, и это значит, что они выключены. Если это не так, вам все равно придется их выключить, потому что два президента сейчас расскажут нам об итогах состоявшихся между ними переговоров.
Господа Путин и Мбеки, казалось, в волнении переминаются с ноги на ногу, как начинающие артисты балета. Я думал, пресс-секретарь президента ЮАР добавит: "Попросим!" или "Представление начинается!"
Как выяснилось, пресс-секретарь господина Мбеки примерно это и имел в виду. Президент ЮАР настолько доброжелателен и говорит так долго и с таким удовольствием, что за время пресс-конференции, я подумал, два океана, Атлантический и Индийский, которые сходятся у мыса Доброй Надежды, казалось, могут пару раз разойтись и снова сойтись — или даже слиться в экстазе океанской страсти.
Президент ЮАР рассказывал, как сожалеет, что в Кейптауне сейчас не слишком жарко, чтобы господин Путин решил остаться тут, и не слишком дождливо, чтобы его самолет не смог взлететь. Потом он оправдывался за президента России в связи с тем, что тот не скажет речь перед депутатами парламента. Это, как выяснилось, обязательный процедурный элемент для любого главы государства, приезжающего в ЮАР. Господин Мбеки объяснил, что господин Путин не отказывался произносить речь, но просто ему не хватит времени, ибо он решил прежде всего сосредоточиться на "субстантивных, конкретных вещах" (то есть все-таки не забыть посмотреть мыс Доброй Надежды).
— Впрочем, сегодня президент России некоторым образом обратится к народу ЮАР,— извиняющимся тоном произнес господин Мбеки,— в ходе приема (то есть во время произнесения тоста.— А. К.).
Господин Путин заявил, что он приехал, чтобы поговорить прежде всего о российских инвестициях в экономику ЮАР.
— Российский бизнес интересует сфера производства металлов, добыча металлов разных групп. Сколько инвестиций намечается у вас? — спросил он, поискав глазами в зале господина Вексельберга.
— Больше миллиарда (видимо, все-таки долларов, а не рэндов; доллар относится к рэнду как 1:7.— А. К.).
— Марганцевые руды,— констатировал господин Путин.
— Да, марганец,— подтвердил господин Вексельберг с таким оживлением, как будто первый раз услышал, во что ему предстоит вложить эти деньги, и очень обрадовался, что не в разведение пингвинов, которых здесь и так хватает.
Господин Путин добавил, что другие российские компании намерены в связи со строительством алюминиевого завода в ЮАР вложить деньги в электроэнергетику страны (как позже выяснилось, этим займется господин Дерипаска). Он говорил о поставках российского сжиженного газа, о совместной работе по добыче и переработке нефти... По мнению российского президента, все эти проекты будут реализованы в ближайшее время. Так что вопрос, не расценивают ли в ЮАР этот визит как начало экономического вторжения России в эту страну, не выглядел таким уж бессмысленным.
— Те в ЮАР, кто пишет о вторжении,— заявил господин Путин,— я думаю, просто боятся честной конкуренции.
Я поглядел в чистые, честные и ясные глаза Виктора Вексельберга, сидевшего в полуметре от меня, и мне, честно говоря, тоже стало страшно.
Напоследок господина Путина спросили, почему он так поздно прилетел в ЮАР.
Вообще-то когда его самолет приземлился в Кейптауне, на часах была половина девятого утра по местному времени. Но господин Путин понял этот вопрос шире.
— Визиты на высшем уровне,— заявил президент России,— не должны превращаться в политический туризм. Раньше, еще десять-пятнадцать лет назад, российская экономика была не готова к результативному визиту в ЮАР главы российского государства. А теперь у нас золотовалютные резервы Центрального банка растут так быстро, что я не успеваю следить за окончательными цифрами.
Остановить этот рост, очевидно, решил господин Путин, можно только с помощью масштабных инвестиций в экономику Южно-Африканской Республики.
В Черный континент все уйдет как в черную дыру.