В Государственном центре фотографии на выставке "Последние дни Романовых" представлена фотохроника дворцового быта, которую на протяжении нескольких лет вел Пьер Жильяр (1879-1962). Комментирует МИХАИЛ ТРОФИМЕНКОВ.
К названию выставки можно придраться: самые ранние снимки датированы 1905 годом. Но с философской точки зрения все царствование Николая было именно что "последними днями Романовых". Естественно, что современный зритель испытывает искушение вычитать в нейтральных, статичных фотографиях быта венценосной семьи предчувствие страшного конца. Так, царевич Алексей играет в войну: то, совсем маленький, строит редуты из подушек, то, подросший, сопровождает отца в поездках на фронт, обряженный в мундирчик.
Но, на первый взгляд, фотографии, сделанные до и после ареста Романовых в марте 1917 года, не очень отличаются друг от друга. Император, принимающий у матроса весло, ничем не отличается от бывшего императора, пилящего дрова на пару с Жильяром, великие княжны, навещающие угрюмую, словно сошедшую с картины передвижников жену солдата и ее сопливых детей, — от бывших великих княжон, вскапывающих огород. Такой странный вариант богопомазанного демократизма, который на бытовом уровне вроде бы сближает императора с подданными, а на историческом — фиксирует их роковую разобщенность.
Народ между тем выразительно безмолвствует. Изумленно наблюдают за диковинной для них процедурой смены колес на императорском автомобиле могилевские крестьяне. То смущенно лыбятся в объектив, то исподлобья, угрюмо зыркают на великих княжон охраняющие их в Царском Селе солдаты.
Жильяр — автор последнего фото Романовых: в апреле 1918 года они позируют на крыше тобольского дома. Но это не последний по хронологии экспонат. Есть еще безжизненные планы Ипатьевского дома, шахты, куда сбросили расстрелянных, вещей, извлеченных из братской могилы. Романовы растаяли, растворились, выцвели, исчезли с фотографий, словно и не было их никогда, а был лишь сон о несчастной и счастливой семье.