скандал
25 октября Большой театр еще раз, вне плана, покажет нашумевшую премьеру — "Евгения Онегина" Чайковского в постановке Дмитрия Чернякова. Спектакль пойдет вместо планировавшегося в этот день юбилея Галины Вишневской. Так театр отреагировал на ее критику в адрес нового "Онегина" — примадонна назвала спектакль "осквернением национальных святынь" и отказалась от праздника в Большом. Рассказывает СЕРГЕЙ Ъ-ХОДНЕВ.
Знаменитая отечественная певица собиралась 25 октября отмечать на Новой сцене Большого свой 80-летний юбилей. Побывав на первом представлении нового "Онегина" (рецензию см. в Ъ от 4 сентября) и публично дав спектаклю уничтожающую оценку, Галина Вишневская от этих намерений отказалась. Как стало известно Ъ, администрация театра в этой ситуации решила вести себя подчеркнуто принципиально: на освободившийся вечер 25 октября уже назначили не какой-нибудь нейтральный спектакль из репертуара, а именно "Евгения Онегина", который и стал причиной конфликта.
"До конца своих дней я не избавлюсь от стыда за свое присутствие при публичном осквернении наших национальных святынь",— пишет певица в открытом письме гендиректору Большого Анатолию Иксанову, отмечая "ужас" от происходившего на сцене "бесстыдства". Ее устные высказывания для прессы носили не менее категоричный характер: "от унижения я просто заплакала"; "я больше в этот театр не пойду... вообще в оперу не пойду больше". Певица не упоминала при этом имя режиссера, а Новую сцену Большого подчеркнуто именовала лишь "новым оперным театром, что напротив Большого", формально отказывая площадке в преемственности по отношению к исторической сцене, на которой она сама впервые выступила в 1953 году (причем первой ее партией была именно Татьяна в "Онегине").
Строго говоря, такой тон вообще не вяжется со спектаклем, о котором идет речь,— тонком, целомудренном, необычайно внимательном к малейшим музыкальным и эмоциональным частностям и полностью лишенном нарочитой провокационности. Если, конечно, не принимать за провокационность то, что действие оперы разворачивается не в 1820-е годы, а в куда более поздние (хотя и не конкретизированные) времена, да и ремарки оригинального либретто относительно сценографии не всегда соблюдены — например, нет заснеженной мельницы в сцене дуэли. Как, впрочем, и дуэли как таковой — в версии Дмитрия Чернякова Ленский погибает по большому счету в результате несчастного случая.
Но даже и эти шаги, которыми вообще-то сложно кого-либо в наше время хотя бы удивить, все-таки сами по себе не заслуживают того, чтобы характеризовать их как "бесстыдство" и "осквернение святынь". Тем более что, присутствуя на премьерном спектакле, можно было ощутить и его поистине экстраординарное музыкальное качество. Мало-мальски следя за работами Большого последних лет, трудно понять, почему именно "Евгений Онегин" оказался камнем преткновения — а не противоречивые "Дети Розенталя" или, скажем, "Летучий голландец" в постановке Петера Конвичного, тоже ни в коем случае не академичной. Наконец, и недавняя "Война и мир" в постановке Ивана Поповски, опять же не самой традиционной, не вызвала громких публичных заявлений ни от Галины Вишневской, ни от Мстислава Ростроповича — хотя последний должен был быть музыкальным руководителем постановки (но неожиданно отказался продолжать работу незадолго до премьеры).
Особенно странно пенять на нового "Онегина" Большому театру при его решимости, несмотря ни на какие эксперименты, оберегать присутствие в своем репертуаре классических постановок прошлого — и в том числе "Онегина" 1944 года, поставленного Борисом Покровским. На это в своем ответе, в частности, указал Галине Вишневской Анатолий Иксанов, завершивший свое высказывание фразами, в которых под внешней вежливостью угадывается вовсе даже колкость: "...Каждый сам вправе решать, где ему праздновать день рождения. Некоторые вообще отмечают юбилеи дома".
Как бы то ни было, нельзя не признать, что недовольство знаменитых певиц (певцы в подобных ситуациях почему-то фигурируют реже) современной оперной режиссурой — явление достаточно частое в последние десятилетия. Так, покойная дива Элизабет Шварцкопф именно из-за радикальных режиссерских работ поссорилась с Зальцбургским фестивалем, а имена соответствующих режиссеров вроде Питера Селларса или Кристофа Марталера запрещала даже произносить в своем присутствии. Отечественная примадонна Ольга Бородина три года назад со скандалом отказалась петь в ковент-гарденской постановке "Аиды": посмотрев запись поставленного прославленным режиссером-авангардистом Робертом Уилсоном спектакля, в котором ей предстояло петь, она разорвала контракт.
Определенная ирония состоит в том, что подобного рода ситуация произошла и с Татьяной Моногаровой, блистательно певшей Татьяну в нынешнем "Онегине". В 2001 году певица ушла из Театра имени Станиславского и Немировича-Данченко во время работы над новой постановкой "Фауста" Гуно: некоторые идеи французских постановщиков Франсуазы Террон и Филиппа Годфруа она сочла оскорбительными и кощунственными. Среди прочего певице не понравился голый Мефистофель на кресте. Но даже столь щепетильная солистка не сочла для себя зазорным петь в спектакле Дмитрия Чернякова. По данным пресс-службы Большого театра, 25 октября именно ее можно будет услышать в партии Татьяны вместе с другими участниками первого премьерного состава, включая Мариуша Квеченя (Онегин) и Андрея Дунаева (Ленский).
Между прочим, Дмитрий Черняков имеет опыт и постановки юбилеев: всем запомнилось сочиненное им вместе с Алексеем Ратманским гала-представление в честь 80-летия другой отечественной легенды — Майи Плисецкой.