Комиссар катаны

Комиссар катаны

        Когда-то тульский Левша сумел удивить иностранцев, подковав английскую блоху. А вот кузнецу из Калуги удалось добиться признания японских мастеров, освоив изготовление боевых мечей по древним технологиям. Хотя он и не японец. Он индеец, Василий Иванович Иванов.

— Ну насчет индейца вы погорячились,— говорит Василий.— А вот мой прадед действительно чистокровный атабаски (есть такое племя выше Великих Озер, на территории Канады). В 1915 году была организована американо-канадская этнографическая экспедиция по Крайнему Северу — от Аляски до Урала. Моего пращура наняли помощником-переводчиком. За три года группа добралась до сибирской реки Лены, и в районе Мухтуи (ныне Ленск) была остановлена бдительными революционными партизанами. Вернуться на родину прадеду так и не удалось. Он осел в Якутии, а его детей еще долго величали индейцами.
       Не в пример бледнолицым крепкие индейские корни дают о себе знать даже в третьем поколении. Еще в детстве Василий Иванов (в Якутии доля Ивановых среди местного населения много больше, чем на "материке") умел ловить рыбу руками, мастерил луки, из которых бил щук. Причем наконечники стрел выковывал из обычных гвоздей, используя печку поселковой котельной. Позже именно ковка стала любимым занятием и страстью. В Калужской области, куда переселилась из Якутии семья Ивановых, деревенские кузнецы научили подростка правильно обращаться с железом и грамотно тюкать молотом по раскаленной до бела чушке.
       В Горьковском институте инженеров наземного транспорта студент Иванов познакомился с металловедением уже в рамках высшего образования. Но дальнейшую судьбу потомка атабаски определило знакомство с японской культурой. При институте действовала неплохая школа восточных единоборств, где Василий начал осваивать вдумчивый стиль каратэ — годзи-рю. А тут еще гость, похваставшийся старинной булатной шашкой, а потом учитель из самой Японии... Подобно слоям стали в боевом клинке все это сформировало цель — постичь все тайны легендарного японского меча, особой, во многом закрытой области японской культуры.
       
Василий пересмотрел сотни фильмов по теме, перечитал десятки книг, в том числе религиозных; культура Японии — словно тот же булат, в ней много всего намешано — есть и синтоизм, и конфуцианство, и буддизм, и даже христианство. Заодно понял, почему в Японии левостороннее движение: меч было принято носить слева, а любое касание ножнами о ножны воспринималось как кровная обида. Вот народ и привык держаться левой стороны.
       Японский меч — самое древнее холодное оружие, в изначальном виде сохранившееся до наших дней. Ему почти тысяча лет. На резонный вопрос, откуда в древности брали руду для качественной стали, если даже сегодня Япония руду только импортирует, Иванов нашел ответ в литературных источниках: оказывается, прибрежный "черный песок", так называемый сатецу, вулканический продукт, притягивается магнитом, словно железо. Это и есть руда, причем обогащенная легирующими элементами — молибденом, вольфрамом, ванадием. Идеальное сырье для производства качественной стали.
       В принципе сталь нужной марки можно купить на любом металлургическом предприятии. Но Василию хотелось сделать такой меч, чтобы все — от литья до полировки — было настоящее, по древним японским технологиям. Он долго искал месторождение, буквально исползал на животе десятки речек и болотин, пока где-то в районе Козельска не услышал, как над ним насмехается какой-то дедок: мол, сынок, помочь чем? Дедок помог: песок со дна речки Железнянки (Василий Иванович место в секрете не держит — там на всех хватит) притягивался магнитом не хуже, чем японский сатецу (в русском варианте — сарадутное железо).
       Первые опыты по выплавке стали Иванов производил в Москве, на базе НИИ твердых сплавов. Здесь же был выкован первый меч, который ушел на погашение долга по аренде мощностей. Однако выгоднее оказалось иметь базу ближе к Курской магнитной аномалии — истоку Железнянки. Так в 1998 году в районе Калуги была организована фирма "Исимацо" ("Каменная сосна" в переводе с японского). Кстати, исконно русская технология выплавки стали, как оказалось, имеет существенный недостаток: плавильный горн оборудован воздухоподдувом снизу, из-за чего "форсунки" забиваются флюсами (шлаком). В японских печах воздух поступает не снизу, а сбоку, то есть шлак скапливается в поддоне (так же были устроены печи у тюркских народов). Выплавка высококачественной стали — довольно продолжительный и капризный процесс, и прерывать его на чистку поддува — непозволительная оплошность.
       Еще одна составляющая первородной стали — уголь, который используется в печи при плавке. Не каменный, а обязательно древесный, причем желательно из сосны. Именно такой при правильном производстве представляет собой углерод почти в чистом виде (до 98%). Тогда как в угле из лиственных пород и тем более каменном — избыток посторонних элементов, которые портят будущую сталь на молекулярном уровне. Посему даже уголь Василий Иванов не покупает, а производит сам методом пиролиза (сжигание древесины при минимальном доступе кислорода) в специальных, построенных по собственным чертежам цистернах. Ну а потом — в печь: слой угля, слой руды, слой угля, слой руды... В каждый пласт сатецу (или сарадутного железа — кому что ближе) добавляются или не добавляются легирующие элементы (те же молибден, вольфрам, ванадий, к примеру) в зависимости от ожидаемых свойств стали. Затем мастер самолично раскалывает остывшую глыбу и сортирует по слоям для экспертизы в городе Сосенском, находящемся в 40 км от Калуги. По результатам анализа каждый кусок разделывается на "пятачки". Каждому из них уже отведено место в ковке будущего меча.
       Услышав естественный для обывателя вопрос — не слишком ли сложно все это, не легче ли покупать сталь подходящей марки на заводе и уж потом ковать, пока горячо,— Василий Иванович эффектно задумывается в стиле мудрого сэнсэя, а потом произносит:
       — Вот в Японии сегодня осталось пять признанных мастеров ковки древнего японского меча. Все они меня хорошо знают и при встречах признаются, что сырье для выделки клинка давно покупают на заводах. Тем большую гордость я испытываю, когда эти почтенные люди меня, русского, благодарят за сохранение их традиций. И пусть меч от Фудзивара-сан стоит $100-150 тыс., а мой $15-20 тыс., я не обижаюсь, а радуюсь: похвала такого мастера стоит любых денег.
       
Как складываются такие суммы, становится понятно, когда знакомишься с дальнейшим ходом превращения песка со дна Железнянки в боевой меч образца XI века. После сортировки "пятаков" часть из них сковывается в сердцевину будущего меча. Это мягкий металл с содержанием углерода 0,5-0,6% (по-японски — "син ганэ"). Количество слоев — примерно 1500. Затем самое сложное: проковка наружного прочного высоколегированного режущего слоя с содержанием углерода до 2% ("кава ганэ"). Проковку "оболочки" Василий-сан никому не доверяет, выполняет лично — слишком это сложно, здесь необходим многолетний навык и учет тончайших нюансов в сочетании с незаурядной физической силой. Пятикилограммовая болванка вытягивается проковкой и режется на 50-60 пластин. Те снова сковываются, снова режутся. И так сотни раз. В результате количество слоев "оболочки" клинка достигает 56 000, а длительность ковки — трех месяцев.
       Дальше как в фаст-фуде (хотя "фуд" получается совсем не "фаст"): мягкий "син ганэ" оборачивается очень твердым (60-68 единиц по шкале Роквелла) "кава ганэ", словно сосиска тестом в хот-доге. И снова ковка, уже чтобы придать клинку надлежащую форму. В однослойном европейском варианте палаши, сабли, шашки, ножи при столь высокой твердости стали ломались бы, как карандаши. Комбинированная конструкция (внутри вязко, снаружи прочно) делает клинок пластичным при уникальной твердости режущей кромки (на стекле остаются царапины, как после алмаза). Причем она тоже неоднородна. Лезвие представляет собой череду пластин разной твердости: микроскопический участок в сотые доли миллиметра твердостью 45-50 единиц по Роквеллу сменяет более твердый в 65 единиц, затем снова мягкий, и так десятки тысяч раз. Таким образом, идеально обработанное лезвие представляет собой нечто вроде пилы, что улучшает режущие свойства (летящий газетный лист ровно рассекается одним ударом) и продлевает срок службы — режущая кромка как бы самозатачивается по мере износа.
       Между прочим, японский меч не затачивают. На фирме Василия Иванова один из четырех специалистов экстра-класса — полировщик. Для доводки готового и закаленного клинка используется по очереди 14 шлифовально-полировальных камней. Первый самый грубый, последний — блестящий, словно зеркало. На полировку уходят месяцы, пока поверхность и режущая кромка клинка не достигают идеала. Идеал для самурая — это когда врага можно было одним ударом разрубить пополам, а после особым движением "тибури" стряхнуть кровь с меча так, чтобы на лезвии не оставалось ни одной ее капли.
       Последние штрихи в производстве шедевра — "одевание". Двуручная рукоять ("цукэ") разбирается, как автомат Калашникова — без отвертки и ключей. Ножны ("сай") делаются исключительно из магнолии. Ее древесина не только легкая, но еще и обладает антисептическим свойством.
       В год под маркой "Исимацо" выходит два коллекционных меча типа "катана" или "дайсе" (самые распространенные варианты). Время от времени делают укороченные "вакидзаси" или кинжалы для скрытного ношения — "танто". На производство всех видов оружия у фирмы есть лицензии, каждый экземпляр имеет сертификат.
       — Вопрос обогащения на этом бизнесе для меня второстепенный,— откровенничает Василий Иванов.— Например, если после всех процедур на почти готовом мече обнаруживается малейший изъян, я просто ломаю его о колено. Ну а заказов хватает. Очередь выстроилась на два года вперед. Кроме того, некоторый доход приносит реставрация старинных клинков. Словом, на жизнь хватает.
СЕРГЕЙ ГОЛУБЦОВ