Фото: ДМИТРИЙ КОСТЮКОВ
Напряженность вокруг Абхазии и Южной Осетии не ослабевает. Российско-грузинские отношения окончательно зашли в тупик. В этой ситуации шанс вмешаться в происходящее появился у Евросоюза. На прошлой неделе в Москве побывал его спецпредставитель на Южном Кавказе Петер Семнеби, с которым встретилась специальный корреспондент ИД "Коммерсантъ" Ольга Алленова.
— Евросоюз активизирует деятельность на Южном Кавказе и пытается повлиять на решение замороженных конфликтов. Тем временем между Россией и Грузией усиливается напряженность. Ваш визит в Москву связан с этим?
— У ЕС действительно есть растущий интерес к Южному Кавказу. Это связано с тем, что после вступления Болгарии и Румынии в ЕС границы Евросоюза расширятся до берегов Черного моря. Поэтому страны Южного Кавказа — Грузия, Армения и Азербайджан — как непосредственные наши соседи приглашены стать участниками европейской политики добрососедства. Южный Кавказ является и для России очень важным регионом, и здесь интересы России совпадают с нашими. И Россия, и мы заинтересованы в стабильности в этом регионе. Именно поэтому я приезжал и буду приезжать в Москву. В этот раз я имел ряд встреч в российском МИДе, Госдуме и администрации президента, общался с независимыми экспертами. Мы твердо стоим на позиции, что конфликты не имеют военного решения.— В России в последнее время все больше говорят о праве наций на самоопределение, хотя в Европе главенствующим считают принцип территориальной целостности.
— Мы не отрицаем право наций на самоопределение. Но принцип территориальной целостности имеет более существенное значение для решения конфликтов. Оба они являются ключевыми принципами Хельсинкских соглашений 1975 года. И мы, конечно, совместно с Россией должны обсуждать решение конфликтов на Южном Кавказе.
— Первые лица в России заявляют, что если международное сообщество признает Косово, то нет причин для непризнания Абхазии и Южной Осетии. Вы с этим не согласны?
— Я согласен, что решение косовского вопроса будет иметь большое значение для международного права. Но эти конфликты столь различны, что невозможно решение одного перевести на другой. В одних случаях право на самоопределение может играть решающую роль, в других — нет. Между Абхазией и Косово огромная разница. Важнейшее отличие — демографическая ситуация. Большинство довоенного населения Абхазии еще живет за ее пределами, и это надо учитывать.
— Рост напряженности в Абхазии и Южной Осетии свидетельствует о том, что иного пути возвращения спорных территорий, кроме военного, у Грузии нет.
— Мы категорически против. Я глубоко уверен, что конфликт можно решить только путем переговоров.
— На референдуме, который состоится в ноябре в Южной Осетии, осетины, скорее всего, выскажутся за независимость от Грузии и, возможно, за присоединение к России. Это может изменить ситуацию в регионе?
— Я уже сказал, что Евросоюз признает территориальную целостность Грузии и считает это важнейшим принципом международного права. Поэтому для нас не будут иметь значения результаты этого референдума. Но при решении грузино-осетинского конфликта необходимо учитывать интересы осетин в Грузии. Нужно разработать некую схему, при которой Южная Осетия сможет существовать в правовом поле Грузии. Я имею в виду статус автономии с расширенными правами, которые будут защищать интересы осетин и развивать их общество.
— А если России не понравятся ваши планы?
— Россия и ЕС договорились, что мы будем обсуждать все вопросы, касающиеся наших общих соседей, в том числе стран Южного Кавказа. И тот факт, что я нахожусь в Москве,— пример такого диалога. Я не могу представить себе, что Россия будет сопротивляться тем действиям и программам, которые запланированы Евросоюзом на Южном Кавказе, потому что все они направлены на то, чтобы развивать эти страны и обеспечить там стабильность и благополучие. Это, в конце концов, во благо России тоже.
— Россию не устраивает личность президента Саакашвили.
— Саакашвили — свободно избранный президент Грузии. Это факт, с которым необходимо считаться.
— Евросоюз признает, что запрет грузинского импорта в Россию — это политическое решение?
— Я не хотел бы спекулировать на эту тему, но мне кажется, что основания для этой блокады слабые. Грузинские вина и минеральная вода импортируются в ЕС, и в этих продуктах мы не нашли никаких опасных веществ. И было бы хорошо, если бы российского потребителя не лишали продуктов, которые он любит.
— Верно ли, что Евросоюз считает Грузию страной с динамично развивающейся экономикой?
— Это страна, где состоялось много позитивных перемен за последние два-три года. Государственные финансы упорядочились, рост экономики достаточно высок. Мне кажется, что в России сгущают краски по поводу того, что происходит в Грузии. Я часто посещаю Грузию и вижу, что страна быстро развивается, хоть и начала с очень низкого уровня.
— В последнее время грузинская оппозиция часто обвиняет президента Саакашвили в свертывании демократии. Вы считаете, что Грузия остается демократической страной?
— Местные выборы, которые состоятся в Грузии 5 октября, будут ключевым тестом. Потому что это, по сути, первые важные выборы после президентских. Вот там мы все и увидим.