движение присоединения
Вчера в Приднестровье прошел референдум, участникам которого предстояло проголосовать за "свободное присоединение к России" и против "вхождения в Молдову". Жители Приднестровья с задачей, поставленной перед ними властями, справились. Причем, как убедились корреспонденты Ъ МИХАИЛ Ъ-ЗЫГАРЬ и ВЛАДИМИР Ъ-СОЛОВЬЕВ, большинство приднестровцев уверены, что присоединение к России произойдет чуть ли не завтра. А местные власти знают, что это может не случиться никогда.
День счастья
На избирательном участке в тираспольском Дворце республики голосование началось в семь утра. К десяти часам большой симфонический оркестр ПМР уже раз десять сыграл самый торжественный марш из оперы "Кармен" — по замыслу именно под эту музыку на участке должен был появиться самый почетный избиратель Игорь Смирнов. Так и происходит. Господин Смирнов входит на участок с женой и толпой охранников. Господин Смирнов чинно берет бюллетень и подозрительно долго его читает.
— Надо ответить на оба вопроса,— простодушно предупреждает его сотрудница избиркома. Он снисходительно улыбается. Первый вопрос гласит: "Поддерживаете ли вы курс на независимость ПМР и последующее свободное присоединение ПМР к России?". Второй — "Считаете ли вы возможным отказ от независимости ПМР с последующим вхождением республики в состав Молдовы?".
Из кабинки президент выходит довольным. Я поджидаю его около урны с придуманным заранее провокационным вопросом.
— Игорь Николаевич, перед референдумом вы обещали народу, что Приднестровье вступит в состав России. Если этого не произойдет — а этого, скорее всего, не произойдет — избиратели не почувствуют себя обманутыми?
Президент Смирнов какое-то время молчит.
— Это, наверное, "Коммерсантъ" такое обещал,— начинает президент.— Если вы читали первый вопрос референдума, то в нем говорится о возможном свободном присоединении. Вы, кстати, все время называете его референдумом о независимости. А наша независимость была подтверждена уже референдумами в 1991-1995 годах, когда была образована ПМР. Поэтому то, что вы задали вопрос, не соответствует действительности.
По залу пробегает легкий холодок. Журналисты за моей спиной молчат, и я продолжаю спрашивать:
— Вы ожидаете, что Россия в ближайшее время признает Приднестровье?
— Признание или непризнание — это личное дело любого государства,— Игорь Смирнов берет себя в руки и говорит уже более бесстрастно.— Главное, чтобы референдум прошел по всем канонам, которые будут подтверждены наблюдателями. А что касается признает или не признает,— президент ПМР делает паузу,— ну, мы бы хотели, чтобы признали...
У Игоря Смирнова спрашивают, как он проголосовал.
— Я не могу сказать, а то скажут — незаконная агитация,— лидер ПМР явно показывает в мою сторону.— Я голосовал за то, в чем был уверен всегда. Я голосовал так, как все проголосуют. Но если кто-то проголосует против — что же, я уважаю чужое мнение, но с ним в корне не согласен. Надо думать не только о сегодняшнем дне и о каких-то подачках. Я голосовал правильно. По-приднестровски.
— Игорь Николаевич, а вам не кажется, что агитация перед референдумом была очень агрессивной. Избирателям по телевидению втолковывали, как им голосовать,— продолжаю спрашивать я.
— Вас, наверное, профессия обязывает все это смотреть. А я работаю, у меня времени хватает только на новости. Выборы, референдумы всегда проходят по-разному. Иногда какие-то партии, движения открыто переступают законы, избирательный кодекс. Но здесь этого не было.
Украинские журналисты спрашивают, почему на референдум не вынесен вопрос о присоединении Приднестровья к Украине.
— Этот вопрос будет поставлен на следующий референдум,— уверенно отвечает Игорь Смирнов.— Но не о присоединении, а об ассоциированном членстве. Украина ведь не является правопреемником Советского Союза, правопреемник, и не только по долгам,— это великая Россия. Вот мы и обращаемся к ней.
— Вы упомянули про российских граждан, живущих в Приднестровье,— спрашиваю я.— Позвольте личный вопрос. У вас самого российское гражданство?
— Я не понял, чего это у "Коммерсанта" активность такая? Что, у вас новый владелец появился? — резко отвечает президент.
— Активность у нас, Игорь Николаевич, всегда одинаковая.
Президент снова берет себя в руки.
— Да вы что, конечно, у меня российское гражданство. С самого начала, как только образовалась республика. Мы были вынуждены ввести двойное и тройное гражданство, чтобы убрать горячие моменты, чтобы позволить нашим гражданам ездить с своим родственниками через границу.
Осчастливленные
"Уважаемые избиратели. Напоминаем, что недостаточно просто проголосовать за присоединение к России,— объясняет диктор государственного телевидения.— Нужно еще обязательно проголосовать по второму вопросу — против Молдовы". Для невнимательных это объяснение сопровождают специальными сюжетами.
— А вы знаете, что Россия была единственной страной, которая оказывала нам помощь во время экономической блокады? — спрашивает корреспондент у двух студенток.
В вечерних новостях показывают репортаж из села Папенки: туда, в детский дом, приезжала делегация из движения "За единство с Россией", созданного специально под референдум. В кадре пяти-шестилетние дети сидят с флажками "За единство с Россией", а грузный мужчина рассказывает им:
— Мы привезли вам линолеум, сантехнику...
В следующем кадре детдомовцы радостно хлопают и машут флажками.
— Это такой удачный агитационный ход,— рассказывает Стас, активист движения"За единство с Россией".— Мы ездим по детским учреждениям, привозим им подарки.
Радость присоединения к России продемонстрировал грандиозный митинг-концерт, прошедший в четверг на тираспольском стадионе. Президент Смирнов призывал "хранить верность заветам отцов и дедов" и всегда быть вместе с Россией. Молодежь на стадионе, активисты молодежной корпорации "Прорыв", скандировали "Смирнов! Россия! ПМР!" и "Россия! Путин! ПМР!". А потом парочка народных артистов России, выведя на сцену президента, пела с ним "Если б знали вы, как мне дороги приднестровские вечера".
Одним из тех, кто скандировал, был Влад, активист "Прорыва".
— Мы создали наше молодежное движение в прошлом году, чтобы остановить "оранжевый" бульдозер. Была реальная угроза, что США постараются осуществить "оранжевую революцию" в Приднестровье, поэтому нам нужно было это предотвратить.
— А почему ты вступил в "Прорыв"?
— Как почему? Я патриот России. Я почти ровесник ПМР: нашей республике 16 лет, а мне 18. Я вырос с той мыслью, что моя родина — Россия.
— Но Россия официально признает ПМР частью Молдовы.
— Поэтому и нужен этот референдум. Чтобы Россия могла перестать стесняться и признать нас.
С 19-летним приднестровским студентом согласен бывалый российский депутат. Виктор Алкснис тоже считает, что Россия когда-либо признает Приднестровье. И в этом он видит свою заслугу.
— Я стоял у истоков этой республики. Все начиналось еще в начале 90-х с так называемой доктрины Лукьянова, которую разработала депутатская группа "Союз", я был одним из авторов этой доктрины. Ее суть заключалась в том, чтобы дать России возможность сохранить свое влияние по всему пространству Советского Союза. Этого можно было достичь, только поддерживая сепаратистские настроения внутри бывших союзных республик, созданием так называемых горячих точек.
Впрочем, нынешнее Приднестровье депутата тоже не радует. Он не уверен в том, что власти действительно хотят признания.
— Как все изменилось с тех пор, когда мы все это задумывали. Я вспоминаю начало 90-х. Тогда был энтузиазм. Было ощущение революции. Чувство победы в войне... Сейчас ничего этого не осталось и все очень изменилось. Сейчас все решают деньги. Людей жалко.
Творцы счастья
— Референдум наверняка приведет к каким-то последствиям,— убеждает нас бывший сотрудник приднестровских спецслужб Дмитрий Соин.— После него российское присутствие в нашей республике усилится. Но главная фишка референдума в том, что после него все разговоры с Молдавией будут окончены.
Мы сидим в кафе в центре Тирасполя, и голос Дмитрия звучит устало. Ему в самом деле было от чего устать: он один из творцов вчерашнего приднестровского референдума и курировал очень важный участок фронта — идеологический. В Тирасполе господина Соина называют "приднестровским Владиславом Сурковым", и это ему льстит. В Кишиневе на него заведено несколько уголовных дел, и это его веселит.
— У кишиневских ребят амбиции превосходят потенцию,— улыбаясь, говорит Дмитрий и отхлебывает кофе.
Дмитрий Соин — новатор: он внедряет в Приднестровье новые политические технологии, успешно опробованные в других странах. Одно из его творений — Международная молодежная корпорация "Прорыв!". Организация создана по подобию украинской "Поры!" и сербского "Отпора!". Ее члены ходят в ярко-желтых банданах и бейсболках и размахивают такими же желтыми флагами с черным изображением Че Гевары. Именем Че Гевары названа и школа политического лидерства, которую также возглавляет Дмитрий Соин. Он и его соратники позиционируют себя в качестве революционной силы, но при этом всячески поддерживают все начинания действующей власти и во главе с Игорем Смирновым. Противников режима приднестровские революционеры клеймят. Особенно достается руководству соседней Молдавии. Накануне референдума прорывовцы развлекали тираспольчан и приезжих журналистов тем, что жгли на центральной площади города молдавские флаги и чучела, изображающие президента Молдавии Владимира Воронина.
— Мы сами проводим наши акции,— с гордостью говорит Дмитрий.— Мы не живем на государственные дотации.
— А на какие же деньги вы все так качественно и стильно экипированы? — спрашиваем мы.
— Ну есть такой клуб друзей "Прорыва". К примеру мы находим понимание на уровне российской администрации,— откровенничает главный приднестровский революционер.— В прошлом году к нам Модест Колеров (глава управления администрации президента РФ по связям со странами СНГ.—Ъ) приезжал, мы с ним встречались. Дмитрий не сомневается, что приднестровцы проголосуют как надо.
Еще один закулисный дирижер референдума — глава МИД ПМР Валерий Лицкай. Нынешней осенью ему пришлось выступить в непривычном для себя амплуа и возглавить движение "За единство с Россией". Движение, созданное на российские деньги, появилось за полтора месяца до плебисцита и было самым главным агитатором. Валерий Лицкай принимает нас в МИДе и, не смущаясь, говорит о том, что выполняет заказ Москвы:
— А чего нам стесняться? Просто раньше не было условий, чтобы в подобные движения вкладывались деньги. Но стоило Москве дать отмашку, как началось.
Движение "За единство с Россией" финансируют приднестровские предприятия, приобретенные российским бизнесом за последние годы тотальной приватизации. К примеру, средства поступают от таких гигантов, как Молдавский металлургический завод (принадлежит "Уральской стали"), Молдавская ГРЭС (куплена РАО "ЕЭС России").
Мы пытаемся выяснить у министра, что же изменится после того, как люди выберут "свободное присоединение к России", отказавшись от "вхождения в Молдову". Из объяснения господина Лицкая становится понятно, что ничего:
— Некоторые думают, что вот, дескать, проведем референдум и завтра попросимся в состав России. Так вот я объясняю — этого сейчас делать нельзя. Нельзя подавать никаких актов о вступлении в Россию! Опыт Евросоюза показывает, что нужно 10-15 лет интегративных процессов и только потом возможно вступление. Мы же в начале этого пути.
— Почему не писали на афишах: голосуйте сегодня, но пять семь лет вам придется объединения с Россией подождать?
— А никто не спрашивал. Когда объединимся. Поэтому не было необходимости писать. Если меня спросят, я отвечу. Но не спрашивают — ходят вокруг меня, шуршат тихонько, но не спрашивают. Наша партия будет людям объяснять. Мы будем отвечать за пророссийское направление, поэтому сразу после референдума мы закатаем губки на тему сроков. Напишем программные вещи. Там ведь нет сроков календарных. Если мы достигнем российского уровня жизни за полгода, то и проблемы за полгода решатся. Если бы смогли принести в Россию своим вхождением пару десятков миллиардов долларов, нас бы туда моментально взяли.
Во время подготовки референдума в Приднестровье не забывали и о том, что в декабре в республике должны пройти президентские выборы. Еще полгода назад в Тирасполе всерьез вопрошали, а не стоит ли Игорю Смирнову уйти на покой. Но после колоссальной кампании по раскрутке референдума этот вопрос больше не стоит.