панихида
В субботу в Москве в Центральной клинической больнице прощались с зампредом Центробанка Андреем Козловым. Очередь к гробу выстояли тысячи людей — почти весь финансовый рынок России. Говорили, что Андрей Козлов был абсолютно порядочным и очень трудным человеком.
Двери клинической больницы раскрылись после полудня, впуская в здание гигантскую колонну мужчин в строгих костюмах. В холле ЦКБ уже стояли десятки венков — живые розы, вплетенные в траурные еловые ветки. Портрет Андрея Козлова, выставленный в холле, был на удивление неформальным — улыбающийся молодой человек с растрепанными на ветру волосами. В группе организаторов панихиды говорили, что незадолго до смерти совет директоров банка сделал новые фотографии — без официоза в "дружеском кругу".
Банкиры и политики стояли в общей очереди к гробу, не толкаясь и не желая опередить других. "Это очередь, из которой нельзя опоздать",— сказал кто-то. Простояв в очереди не меньше часа, в ЦКБ прошел глава "Норникеля" Михаил Прохоров. Отказался от предложения войти в больницу без очереди и лидер "Яблока" Григорий Явлинский. У гроба в почетном карауле молча сменялись государственные чиновники — глава РАО ЕЭС Анатолий Чубайс и вице-премьер Александр Жуков, глава Минэкономразвития Герман Греф, статс-секретарь Минфина Сергей Шаталов и председатель Центробанка Сергей Игнатьев. Караул пополнялся и банкирами — в красных повязках появились Андрей Казьмин и Петр Авен.
Мужчины смущенно снимали целлофан с букетов, пряча его в брючные карманы. Цветов было столько, что распорядителям приходилось поминутно выносить новые порции из зала. Солдат караула, стоявших в холле, инструктировал начальник: "Люди могут потерять сознание, следите".
Прощание, казалось, было очень личным. Анатолий Чубайс остановился у гроба почти на минуту, молча держась за крышку и вглядываясь в лицо Андрея Козлова. Аркадий Дворкович, по-мальчишески одетый в джинсы и свитер, тер глаза.
К родственникам с долгими речами никто не подходил: у гроба плакали трое детей Андрея Козлова, младшей дочери исполнилось шесть лет. О семье тихо говорили в толпе перед больницей — о том, что Андрей Козлов старомодно собирал коллекцию декоративных ложек, а его жена делала для них бархатные панно. О том, что дети теперь быстро вырастут, а в семье прекратятся дивные чаепития. Позже, когда тело Андрея Козлова будут опускать в могилу, семья молча скрестит руки на крышке гроба.
"Он был трудным человеком, но удивительно достойным",— признался президент Российской финансовой корпорации Андрей Нечаев. Говорили, что Андрей Козлов редко уступал в спорах, был резким и категоричным. "Не по возрасту трудный, по возрасту живой,— вспоминал глава Ассоциации российских банков Гарегин Тосунян.— Считалось, что с ним сложно было найти контакт. Но он просто переживал, если не мог тебя убедить. Сам был очень аргументирован и требовал этого от других. К тому же его колкость была другой стороной удивительной порядочности и абсолютной неподкупности, и еще — прекрасного чувства юмора".
В толпе тихо говорили о причинах смерти Андрея Козлова. Кто-то обмолвился: "Расстрельная должность, заказать мог кто угодно, хоть депутат Госдумы". Снова вспомнили "бандитские 90-е", которые, казалось, ушли в прошлое. Были и опасения. "Пока еще никто не пришел в себя. В понедельник все только начнется",— говорили в толпе о грядущих расследованиях и "борьбе с экономическими преступлениями". Позади толпы давал интервью вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский: в том духе, что, если "мы соберемся, обязательно найдем виновных".
Хоронили Андрея Козлова на Троекуровском кладбище. Речей не было, сказали лишь коротко: "Он делал то, что мог. Случилось то, что случилось".