На прошлой неделе в Приднестровье подвели итоги всенародного референдума — 97% проголосовавших высказались за присоединение к России. Подобное волеизъявление, впрочем, никак не повлияет на статус непризнанной республики, которая де-факто и так является территорией, подконтрольной Кремлю. Что-то менять де-юре не хотят ни Москва, ни Тирасполь.
"Помни, мы не Молдова!"
— Существуют мощные политические силы, которые заинтересованы в сохранении статус-кво в Приднестровье. Они есть и в России, и на Украине, и в Молдове. Им нужно сохранить конфликт замороженным,— говорит нам министр реинтеграции Молдавии Василий Шова.Мы пьем кофе в его кабинете в здании правительства в Кишиневе за пару дней до референдума в Приднестровье. Дом правительства почти пуст. Молдавские власти демонстративно игнорируют предстоящее голосование на левом берегу Днестра. Кишинев заявил, что не признает референдум, и старательно не замечает его активной подготовки. Президент Владимир Воронин уехал отдыхать в Карловы Вары. Его главный политический советник Марк Ткачук — в Крым.
Невозмутимость Кишинева сразу забывается, как только мы пересекаем блокпосты, отделяющие Молдавию от Приднестровья. "Помни, мы не Молдова!" — гласят развешанные к референдуму плакаты. На плакатах — кадры военных действий начала 1990-х.
Про Молдавию в эти дни здесь вспоминают часто — правда, в основном в таких выражениях: "румынские националисты", "воронинский режим", "молдавские агрессоры". Почти в каждом городе проходят масштабные митинги.
— В воскресенье мы все должны сказать, с кем мы. С той страной, которая всегда была с нами в трудную минуту, поддерживала нас? Это Россия! — восклицает с трибуны грузный мужчина в тонких очках на митинге в Бендеры.— Или с теми, кто стрелял в нас из-за угла? С теми, кто бомбил нас? Кто организовывал против нас экономическую блокаду? Это Молдова!
Накануне референдума ученики одной из тираспольских школ выходят на субботник. С вениками наперевес младшеклассники несутся по двору и кричат: "За родину! За чистоту!" Вместо того чтобы мести двор, школьники начинают играть в войну.
— Так, ты будешь за наших, а ты — за румын,— делит ребят на команды самый бойкий мальчик.— Русские, за мной!
"Здесь бизнес только транзитный"
На 50 москвичей было приготовлено 50 котелков, 100 палаток и 300 спальных мешко
— Это головная машина. Еще минута — и появятся остальные.— Наш провожатый Сергей смотрит на часы.— Здесь небольшой участок плохой дороги, а дальше она накатана, и они заметно ускоряются, чтобы проскочить на ту сторону границы.
Усилившийся шум моторов перекрывает голос Сергея. Четырнадцать микроавтобусов проезжают мимо нас один за другим. Машины едут без света на расстоянии примерно десяти метров друг от друга. После того как мимо нас проезжает последний микроавтобус, мы выходим из укрытия и успеваем разглядеть весь караван, прежде чем он скроется за пригорком.
— Вот и все. Минут через сорок они будут на Украине.— Сергей закуривает сигарету.
— Что они везут? — интересуемся мы.
— Когда как, но в основном куриные окорочка. В каждом по три-пять тонн.
— И часто они так ездят?
— Ну сейчас реже. Все насторожились из-за референдума. В обычное время такую картину можно наблюдать через день.
Сергей и сам зарабатывает на жизнь таким образом. Он говорит, что контрабандой в Приднестровье промышляют многие. Главное в этом деле — автомобиль. Лучше всего подходит микроавтобус — он не такой заметный, как грузовик. Подобными доходами Приднестровье живет все 16 лет своего существования.
— Все очень просто,— объясняет нам молдавский министр Василий Шова.— Товары ввозятся в Приднестровье из Украины и тут же возвращаются обратно. Их оформляют как транзит — это позволяет избежать налогообложения. А если товар оформить как экспорт, то за него и вовсе вернут 17% НДС.
Чтобы помочь приднестровской молодежной корпорации "Прорыв", в Тирасполе высадился десант "Наших".
— $10-20 тыс. таможеннику сунул — и таможня исчезает,— признается глава МИД Приднестровья Валерий Лицкай.
Бизнес, основанный на транзите товаров через Приднестровье, позволил обогатиться многим. Самым первым эту схему освоил местный монополист — компания "Шериф".
— "Шериф" не сеет и не пашет,— объясняет Лицкай.— Да и негде здесь пахать и сеять. Здесь бизнес только транзитный. Кто-то занимается крупным транзитом, кто-то мелким.
Из своей непризнанности ПМР извлекает не только экономические преимущества. За годы существования Приднестровья десятки тысяч живущих здесь людей получили российское гражданство, и Москва под предлогом защиты интересов своих сограждан выступает на стороне Тирасполя в случае спорных ситуаций с Кишиневом. В последнее время российские власти и вовсе перешли к открытой поддержке региона. Депутаты Госдумы РФ часто приезжают сюда встречаться с местными лидерами и заявляют, что ПМР следует признать как независимое государство или же принять в состав России.
"Российские войска психологически сдерживают Молдавию"
Штаб миротворческих сил России, находящийся в городе Бендеры, обнесен высоким бетонным забором. В одном месте ограда описывает внутреннюю дугу — ее перенесли, чтобы освободить место для строительства автозаправки фирмы "Шериф". Из-за этого забор почти вплотную подобрался к плацу. Чтобы военным не было тоскливо смотреть на серый бетон, его украсили надписью "Мы храним мир!". Как приднестровским бизнесменам удалось отвоевать у российских миротворцев часть земли под строительство АЗС, никто нам объяснить не может.Добиться интервью с командующим оказалось невозможно — для этого необходимо официальное разрешение командиров всех задействованных в миротворческой операции сил: молдавского и приднестровского контингентов, а также украинских наблюдателей. Тем не менее один из высокопоставленных российских офицеров соглашается с нами поговорить, однако просит не называть его фамилии. Получив обещание сохранить анонимность, он становится предельно откровенным:
— Приднестровье — это наша земля. Если мы отсюда уйдем, мы его потеряем. Оно станет плацдармом НАТО, ведь у Молдавии есть планы пустить сюда натовцев.
Наш собеседник говорит, что молдавская сторона постоянно ищет причины, чтобы лишний раз обвинить российских миротворцев в некомпетентности. Он надеется, что после прошедшего референдума многое здесь изменится.
— Теперь, узнав мнение местных жителей, Россия должна внимательнее относиться к этой земле. Она нужна нам. Здесь 60% — русскоязычное население. Если мы уйдем, Молдавия начнет навязывать всем свой язык. Россия не выведет отсюда свои войска: они психологически сдерживают Молдавию. Ведь если мы уйдем — начнется война.
Российские солдаты — это еще и щит российского бизнеса в Приднестровье. Несколько лет назад местные власти начали тотальную приватизацию, и в республику хлынули инвестиции из России. Очень быстро в руках российских собственников оказались такие гиганты, как Молдавская ГРЭС, Молдавский металлургический завод, завод "Молдавкабель". По словам министра экономики ПМР Елены Черненко, российские предприятия обеспечивают почти 70% приднестровского ВВП.
Российские интересы в Приднестровье защищает и его действующий президент Игорь Смирнов. Благодаря этому он бессменно руководит республикой уже 16 лет. В декабре этого года Смирнов собирается переизбраться в четвертый раз, и Москва уже дала на это согласие. Более того, чтобы расчистить дорогу Игорю Смирнову, Кремль осадил наиболее опасного его конкурента — спикера верховного совета Евгения Шевчука. Во время референдума Шевчука оттеснили на задний план, а СМИ, освещавшим событие, в том числе российским, был дан строгий наказ ни в коем случае не цитировать спикера.
"Они ребята крутые, из Москвы приехали"
Чтобы помочь проведению приднестровского референдума, в Тирасполь прислали группу движения "Наши". Они разбили палаточный лагерь в центре Тирасполя, на берегу Днестра.— 100 палаток, 300 спальных мешков, 50 котелков,— бодро перечисляет пресс-секретарь "Наших" Инга.
— А людей-то, людей сколько?
— Несколько сотен,— уклончиво отвечает Инга.
Позже один из активистов "Наших" рассказывает, что их приехало всего 50. Дело в том, что решение об их отправке в Тирасполь было принято в самый последний момент, поэтому программа поездки оказалась скомканной.
По признанию министра иностранных дел Приднестровья Валерия Лицкая, "агитация по законам жанра близка к преувеличению"
— Я, конечно, все понимаю, они ребята крутые, из Москвы приехали. Но и мы тут тоже не вчера родились,— раздраженно говорит Алена Аршинова, директор "Прорыва" и студентка соцфака Тираспольского университета. Главная причина ее ссоры с "Нашими" — она хочет открывать пресс-конференцию сама. "Наши" уверяют, что это их мероприятие, пусть даже они приехали по приглашению "Прорыва". В итоге аппаратный вес москвичей оказывается больше. "Наши" делают все так, как задумали их руководители, а Алена Аршинова сразу после пресс-конференции запрыгивает в свой красный BMW и уезжает.
Присутствие российских политтехнологов на референдуме здесь ощущается не только благодаря "Нашим". Общее руководство осуществляет таинственный политтехнолог Ринат из Москвы — его фамилию или не знают, или боятся произнести. Мы случайно встретились с ним в приднестровском МИДе, куда приехали на встречу с министром. Главы МИДа не оказалось на месте, и добросовестный сотрудник министерства решил, что мы спешим на тайное совещание — "как и остальные москвичи". Нас довели до зимнего сада, где за круглым столом сидели начальники всех местных СМИ, пресс-секретарь президента, руководители пресс-центра референдума. Перед ними сидел Ринат и что-то им втолковывал. Впрочем, с нами разговаривать он отказался: "Простите, мы вас не приглашали".
Сразу после того, как стали известны итоги референдума, Игорь Смирнов и Валерий Лицкай вылетели в Москву. В российском МИДе и Совбезе тираспольские гости отчитались о проделанной работе и получили инструкции на будущее. Точное следование предписаниям московских покровителей — залог того, что приднестровских лидеров не бросят в беде. Москва уже однажды продемонстрировала, как она вступается за тех, кого считает своими.
— Мы с группой депутатов полтора года назад инициировали введение санкций против Молдавии,— вспоминает депутат Госдумы РФ Виктор Алкснис.— Большую роль сыграл и спикер Борис Грызлов. Он поговорил с министром сельского хозяйства Гордеевым, и Россия ввела запрет на импорт фруктов, овощей. Потом с главой "Газпрома" Миллером поговорили, он прислал сюда своего зама, и началась первая газовая война с Молдавией. И санкции оказались эффективными — Воронин в последнее время стал более сговорчивым.
МИХАИЛ ЗЫГАРЬ, ВЛАДИМИР СОЛОВЬЕВ
"Извините, это уже половой акт получается!"
 Глава приднестровского МИДа Валерий Лицкай рассказал, как он видит отношения Приднестровья с Молдавией и Россией после референдума. 
— Почему именно сейчас в Приднестровье началось активное движение за объединение с Россией?— Созрели условия. В начале 1990-х Россия была ориентирована на Запад. Теперь же российское государство стало поддерживать пророссийские движения. И это нормально. Раньше как было: русских бьют, а они молчат. Теперь же ни хрена. Сила есть — и право есть. Прекратили стесняться эту силу применять.— Ваше движение возникло при активной российской поддержке? — Конечно. А как иначе? — Россия дала деньги? — Почему же? Есть Рыбницкий металлургический завод, и денег у него много. У него денег столько, что на десять движений хватит. Просто раньше не было условий, чтобы он их в это движение вкладывал. Сейчас стоило из Москвы дать некую форму благоволения — и началось. И таких монополий здесь много, российских монополий. Вторая точка опоры у нас здесь — РАО ЕЭС в лице молдавской ГРЭС. Ну а чего стесняться? Вот оно. Ну конечно, они позвонили в Москву и спросили: "Как нам быть?" Им сказали: "Вперед!" Разве предприятия, имеющие обороты в сотни миллионов долларов, будут искать деньги? Нужно прекращать заниматься херней и прятаться — это обычная мировая практика. Вы думаете, РАО ищет денег? Уж Чубайса-то учить не надо, как организовывать политдвижение. — А почему такие странные вопросы выдвинуты на референдум? — Я прямо скажу: мы, МИД, президент подавали другие вопросы на референдум, вносили в верховный совет иную редакцию. Мы формулировали их более корректно с точки зрения международного права. Там не было ни независимости, ни вхождения в Россию. — А что же было? — "Отдаете ли вы предпочтение развитию отношений с Российской Федерацией? Или же вектор следует развернуть в сторону Молдавии?" Вопросы были зализанные, четкие и понятные. Но когда все это дело попало в верховный совет, там забурлил котел. Начались дебаты. Часть депутатов выступила с тем, чтобы еще раз подтвердить независимость. Другие кричали: давайте вообще запишем, что мы входим в состав России, и точка. Это некорректный вопрос по отношению к России, потому что необходимо согласие объекта вхождения. Такие вещи проводятся только на территории двух государств. Вы согласны, и мы согласны. Но представить, что сейчас Россия проведет референдум о присоединении ПМР,— это бред. — Ну и как же теперь с этими формулировками? — Да нормально. Референдум имеет политическую ценность. Он понятен всем, даже крестьянам. Формулировки быстро отойдут на второй план, и скоро их никто не вспомнит. А главный смысл в том, что идем в сторону России. — Но Россия дала понять, что не признает референдум. Какой реакции вы ждете от России? — Реакция будет. Вот только здесь некоторые носятся с тем, что, дескать, проведем референдум и завтра же попросимся в состав России. А я вам объясняю. Нельзя сейчас подавать никаких актов о вступлении в Россию. Опыт Евросоюза показывает, что нужно 10-15 лет интеграционных процессов. 15 лет, которые прошли, показали, что Россия ушла далеко вперед; мы уже не можем войти в ее состав как какой-нибудь Тамбовский край. Потому что разные экономики, разные законы, финансовые системы, валюта. Теперь Россию нам нужно долго догонять — это как минимум пять-семь лет интенсивной работы. Надо менять конституцию, налоговую систему, входить в рублевую зону. — Вопросы были согласованы с Москвой? — Ну да! А чего таить? В Москве много хороших юристов. — России этот референдум нужен? — Я бы сказал, что он ей интересен. Нужен — не нужен. Он им реально интересен, чтобы посмотреть на реакции. — Выходит, вас как градусник используют? — Нет, мы сами инициаторы измерения температуры. Мы сами полезли проверяться. Россия ничем не рискует и ответственности никакой не несет. — Значит, Петя Иванов пришел на референдум, проголосовал, как говорили по телевизору, а завтра начнет требовать себе российский паспорт. Ему дадут? — У нас в Тирасполе есть большой консульский отдел. На его стене висит большой плакат. Ты туда приходишь, и тебя не на фиг посылают, а говорят: иди читай. Ты читаешь. Там еще консультанты сидят. Можешь подойти и сказать: "Я Петя Иванов, голосовал на референдуме". Они тебе говорят: "В законе нет такого основания для получения гражданства". А вот подходит Петя Петров и говорит: "Я Петя Петров, родился в Тамбове. У меня бабушка там и сям. Я имею право на российское гражданство". — В ваших агитках, изготовленных в виде российских паспортов, этого не написано. — Вы политикой давно не занимались! Политика агитирует вообще. Если вы скажете, что политики говорят только правду, то ищите себе работу в лаборатории. Да, политики — они такие. Работа такая. Это агитация, а она по законам жанра близка к преувеличению. — Что в переговорах с Молдавией изменится после референдума? О чем теперь будете договариваться? — Ситуация после референдума не станет другой. Она давно в тупике, и не мы ее туда загнали. — Но Россия же вроде поддерживает целостность Молдавии по базовому договору. — Когда мне говорят про нерушимость границ, я веду такого человека к карте и прошу сравнить границы карты 1975 года и 2005 года. В Европе десятки новых государств! Границы изменились, как после первой мировой войны! И вот появляется какой-то чудак и говорит, что границы священны! А что ж ты делал, гад, как будто не сам их менял? Менял! А как ты их менял? А всячески менял! Где-то по согласию, а где и силой. И тут мне говорят, что границы священны! А как вы Черногорию образовали? А Чехословакию как разделили? А вот, дескать, есть хорошие ребята, которые так поступили по обоюдному согласию. Ну тогда, извините, это уже половой акт получается! Вроде невозможно с монашкой, но если с согласия обеих сторон, то можно. Монашки священны, и границы священны, но если по согласию сторон, то и монашек можно трахать! Дело за согласием. А согласие, как часто оказывается, дело экономическое. Бывают, что его покупают. Вот у нас стоит теперь задача — добиться согласия Молдовы. Беседовал Владимир Соловьев |
|
"Завтра вступление в Россию не состоится"
Спикер верховного совета Приднестровья Евгений Шевчук объяснил, почему его республика на объединится с Россией. 
— Это еще один шаг к тому дню, когда нас признают как независимое государство. Понятно, что путь этот тернистый. — Про независимость в вопросах и правда говорится, но она стоит рядом с присоединением к России. Как же так? — Каждый может по-своему трактовать поставленные вопросы. Но если объединить их смысл, то главной целью будет независимость. Уже после признания Приднестровье будет определять вектор своего дальнейшего развития, политического и экономического пространства. Мы всегда развивались с Россией. У нас интегрирована экономика, общий язык, тесные исторические связи. Что касается присоединения к РФ, то это вопрос не надуманный. В международной практике были примеры, когда несколько государств сосуществовали вместе и строили отношения путем ассоциации. — Все-таки что первично — независимость или вхождение в Россию? — Я подчеркиваю: референдум в первую очередь означает подтверждение курса на независимость. С 1995 года мы взяли этот курс. Факт международной непризнанности несет большие сложности и проблемы. Потому мы расцениваем референдум как совет с народом, как нам дальше поступать. Мы добиваемся независимости экономическими решениями, население переживает трудности — это сложно. Потому оно должно решить: если продолжим идти путем независимости, то проблемы будут и в дальнейшем. Мы даем народу возможность высказаться. — Но многие думают, что, проголосовав за Россию, они будут жить в России уже завтра... — Многие хотят приблизить желаемое. Но этого завтра не произойдет. Мы слышали высказывания помощника российского президента Сергея Приходько о том, что территориальная целостность Молдовы — императив. Так что завтра вступление в Россию не состоится. У России есть международные обязательства, она играет по международным правилам и в этой части поддерживает идею, что международные конфликты должны решаться с учетом воли народа. Это основной подход со стороны не только России, но и многих международных документов, в том числе и о правах человека. Это реализуется через референдум. — Вы один из творцов референдума, почему же вас сейчас не видно? Вы прячетесь? — Это просто совпадение. Думаю, что политику следует заниматься делом, и я им занимаюсь. Что касается раскрутки в СМИ — это дело обстоятельств. Технический вопрос. — Расскажите, пожалуйста, о причинах вашего противостояния с депутатом Госдумы Виктором Алкснисом. — Это не противостояние. Я возглавлял парламентскую комиссию по проверке итогов приватизации. Комиссия выявила ряд фактов, нелицеприятных для ПМР в целом и МолдГРЭС в частности. Часть материалов была отправлена во фракцию "Родина", чтобы они их изучили. Они передали материалы в Генпрокуратуру и получили ответ по ним. — Алкснис обвинил вас и "Шериф" в подготовке госпереворота. — Это личное дело и мнение Алксниса. Его предложение запретить депутатам Госдумы общаться с представителями "Обновления", на мой взгляд, неадекватная реакция. Но это не противостояние, а, может быть, простое совпадение. — А насколько "Шериф" близок к "Обновлению"? — Этот вопрос мне непонятен. Я же вас не спрашиваю, как вы прокомментируете информацию о том, что ваши материалы проплачивает молдавский президент Воронин. "Обновление" создано на взносы лиц, объединившихся под конкретную идеологию. И это не только "Шериф". Увязка "Обновления" с "Шерифом" — это элемент политической борьбы. — Насколько верна информация о том, что в Москве вам посоветовали не выдвигаться в президенты? — У меня такое впечатление, что мы встретились обсудить какие-то слухи. — Но ведь все говорят, что в ПМР раскол. — Мы демократическое государство, и у нас проходят демократические процессы. Созданы десятки партий с теми или иными идеями. Попытка представить создание партий как борьбу незаконными способами — это инсинуации. И президент, и верховный совет едины в отстаивании независимости ПМР. А вот внутренняя политика каждой партии видится по-своему. Это нормальное развитие общественных отношений. Беседовал Владимир Соловьев
|
|
"В начале 1990-х был энтузиазм"
Депутат Госдумы РФ Виктор Алкснис признался, что стоял у истоков войны в Приднестровье в начале 1990-х. 
— Конечно, это не значит, что как только Приднестровье проголосует, оно через день получит независимость. Но все же эта позиция, это стремление будет зафиксировано на бумаге. Идея провести референдум, конечно, согласовывалась с Россией. Из Москвы пошла прямая помощь. — Но то, как сформулированы вопросы, делает этот референдум абсурдным... — Да, я тоже считаю вопросы неудачными. Первый вопрос можно было сформулировать яснее и без упоминания России. Например, хочет ли Приднестровье независимости. Это позволило бы поколебать позиции Запада, а присутствие России напугало Запад. Очевидно, какие-то силы хотят сохранить статус-кво. — Какие силы? Окончательная формулировка вопросов была разработана парламентом... — Вы знаете, что большинство в местном парламенте принадлежит "Обновлению" — партии, которая отстаивает интересы фирмы "Шериф". Влияние "Шерифа" здесь очень велико. Приднестровье часто называют "республика Шериф". Все говорили, что через Приднестровье проходит много контрабанды. Значительную часть этого транзита обеспечивал "Шериф". В конце 1990-х только оборот контрабанды сигарет у "Шерифа" достигал $2 млрд. "Шериф" был освобожден от уплаты пошлин. — Но таможню-то контролирует президент Смирнов! Его старший сын — глава приднестровской таможни! — "Шериф", естественно, делился. Как мне рассказывал один высокопоставленный приднестровский чиновник, "Шериф" перечислял деньги в свой внебюджетный фонд. Средств этого фонда хватило для того, чтобы осуществить стопроцентную газификацию Приднестровья. Но теперь масштабы этой компании стали такими, что им необходимо легализовывать свои капиталы. Некоторое время назад мне поступила информация, что "Шериф" с этой целью договорился с Молдовой, что проведет мягкую интеграцию Приднестровья в состав Молдовы. Полученную информацию я сообщил в Госдуме. Это вызвало ответный ход. Через месяц в российской прессе появились статьи о том, как русские патриоты грабят ПМР. Шевчук привез Рогозину документы о том, что мы с Бабуриным участвовали в приватизации Молдавской ГРЭС и нажились на этом. — Откуда вы получили эту информацию? Из источников в приднестровских спецслужбах? Или в российских? — И из приднестровских, и из российских шли сигналы. В общем, в руководстве ПМР существует раскол, идет такая внутренняя борьба, которая может погубить Приднестровье. Вот на нас с Бабуриным пытались повесить какую-то аферу. — И что же вы намерены делать? — Как что? Бороться с "Шерифом"! Я на самом деле очень обеспокоен нынешней ситуацией в Приднестровье. Поймите, я стоял у истоков этой республики. Все начиналось еще в начале 1990-х с так называемой доктрины Лукьянова, которую разработала депутатская группа "Союз". Я был одним из авторов этой доктрины. Ее суть заключалась в том, чтобы дать России возможность сохранить свое влияние по всему пространству СССР. Этого можно было достичь, только поддерживая сепаратистские настроения внутри бывших союзных республик, создавая так называемые горячие точки. В начале 1990-х был энтузиазм. Сейчас все очень изменилось. — Мы все говорим про "Шериф". Но ведь приднестровская экономика в большей степени находится в руках российского бизнеса, чем в руках "Шерифа". — Это скорее политические инвестиции, чем экономические. Очевидно, покупки были произведены по просьбе Кремля, чтобы удержать Приднестровье в российских руках. Их обязали купить, и они это сделали, поскольку предприятия здесь продаются по смешным для российского рынка ценам. — Значит, никакого другого пути, кроме российского, у Приднестровья нет. — Сейчас Россия оказывает серьезную помощь ПМР. Дружить с Россией стало очень выгодно. Оказалось, что любовь к России конвертируется в реальные деньги, поэтому все Приднестровье так любит Россию. Но это очень ненадежно, потому что Россия не выращивала здесь свою элиту. Не помогала своим людям здесь, не способствовала их продвижению. Если уйдет Смирнов, кто встанет на его место? Беседовали Михаил Зыгарь и Владимир Соловьев |
