Славянская битва

В субботу в Элисте начался матч за титул абсолютного чемпиона мира по шахматам между Владимиром Крамником и Веселином Топаловым. Два десятка лет назад это было бы событием если не всемирного, то по крайней мере всесоветского масштаба. Сегодня масштаб такого события поскромнее.

       Интересно, много ли сегодня найдется людей, кто окажется в состоянии вспомнить, почему и в каком качестве очутились в калмыцкой столице Владимир Крамник и Веселин Топалов, какой порядковый номер будет иметь выявленный по его итогам чемпион и в чем заключается историческое значение их матча?
       Хотя, когда по отношению к этому матчу употребляют определение "исторический", в памяти всплывают 1980-е и очереди в Колонный зал Дома союзов, где играли Гарри Каспаров и Анатолий Карпов. Тогда в СССР трудно было найти человека, которому надо объяснять, кто такие Карпов и Каспаров и за какой титул они играют. Зато даже среди тех, кто не мог отличить ферзя от слона и был не в курсе, что конь ходит буквой "г", не так уж трудно было найти человека, который, чуть-чуть подумав, не воспроизвел бы полностью — ну, или почти полностью — весь список чемпионов мира по шахматам послевоенных времен: Ботвинник, Смыслов, Таль, Петросян, Спасский, Фишер, Карпов, Каспаров...
       Матч Крамник--Топалов — это, несомненно, очень важное спортивное событие. В шахматах, может быть, и самое важное за минувшие полтора десятилетия. Но глупо надеяться, что новостей о нем будут ждать с таким же нетерпением, с каким ждали результатов партий Бобби Фишера с Борисом Спасским, Анатолия Карпова с Виктором Корчным или Карпова с Каспаровым. В чем, впрочем, нет ничего удивительного.
       Феномен популярности шахмат и шахматных чемпионов возник по тем же причинам, по которым возник культ первых космонавтов, прима-балерин Большого театра и побеждавших на Олимпийских играх штангистов-тяжеловесов. Государственная идеология диктовала советским гражданам необходимость быть лучшими во всех областях — современных технологиях, искусстве, физическом развитии и интеллекте, который и олицетворяли шахматы. Олимпийский чемпион по тяжелой атлетике позиционировался как самый сильный человек в мире, чемпион мира по шахматам — как самый умный. Приравнивание умения играть в шахматы к интеллекту спорно, но привычка верить в идею у советского человека была слишком устойчивой, чтобы подвергать ее сомнению.
       Как и герой-космонавт, ведущая балерина или штангист-рекордсмен, лидер советских шахмат должен был быть безупречным во всех отношениях человеком. Поэтому, например, о пагубных пристрастиях Михаила Таля было доподлинно известно лишь узкому кругу его коллег, а тот факт, что монархист по убеждениям Спасский демонстративно не вступал в КПСС, обнародовали, уже когда монархистом стало быть модно. Власть прощала обладателям титула отдельные слабости, потому что лишиться титула было гораздо страшнее. Вместе с титулом исчезал миф о советском интеллектуальном первенстве.
       Интрига, обеспечивавшая высочайший интерес к чемпионским поединкам и шахматам в целом, таким образом, рождалась автоматически. Существовало относительно небольшое количество болельщиков, которым было интересно смотреть именно за движением фигур на доске. Мотив у остальных — не понимавших ни черта в этом движении — был таким же, как у тех, кто с тревогой следил, успеют ли наши первыми выйти в открытый космос, не понимая, зачем выход в открытый космос нужен. Впрочем, находились и те, кто тихо радовался победе американца Фишера над Спасским, а затем болел за сбежавшего в Швейцарию и оттуда начавшего критиковать советский строй Корчного. Как бы то ни было, но шахматной страстью в СССР были охвачены действительно миллионы. Собственно к игре в шахматы отношение она имела весьма отдаленное.
       
       Шахматный кризис поразительным образом совпал по времени с крахом страны, для которой шахматы были культом, и политической системы, в которой эта страна существовала.
       Начало 90-х. Наряду с Международной шахматной федерацией (FIDE) уже действует основанная Гарри Каспаровым и известным голландским топ-менеджером Бесселом Коком Ассоциация гроссмейстеров (PGA). В 1993 году Каспаров объявляет, что выходит из FIDE и играет матч за титул чемпиона мира с Найджелом Шортом под эгидой своей организации. С этого момента чемпионский титул стал разыгрываться по нескольким версиям, как в профессиональном боксе (в боксе, правда, наличие нескольких версий разговоров о кризисе и упадке не вызывало).
       Проявлений шахматного кризиса было очень много. Но самым ярким из них была именно девальвация некогда престижнейшего титула. Если в 80-е минимум каждый второй человек в СССР знал всех последних чемпионов мира, то сегодня вспомнить, кто, скажем, побеждал в мировых первенствах по нокаут-системе, придуманных FIDE взамен традиционных отборочных циклов с матчами двух самых умных людей мира в виде финальной точки, смогут лишь большие знатоки шахмат. Кто-нибудь помнит, что чемпионат 2004 года выиграл узбекский гроссмейстер Рустам Касымджанов?
       Человек, долго находясь внутри того, что принято называть "шахматным миром", получил бы возможность ознакомиться приблизительно с десятком предположений, почему разразился кризис и кто в этом виноват. Одно время, например, было модно сваливать все на Гарри Каспарова, который своим уходом из FIDE внес в этот шахматный мир раскол. Но из-за одного гроссмейстера (пусть, возможно, величайшего в истории) система вряд ли могла бы рухнуть, как не рухнула она, после того как закончил с шахматами в 1975 году Фишер. И потом, в отличие от американца, Каспаров ведь играть продолжал и даже в конце концов снова подружился с FIDE.
       Затем появилась мода приписывать падение статуса шахматных героев занявшему в 1995 году президентский пост в FIDE Кирсану Илюмжинову, которого обвиняли в том, что его новшества — ускоренный контроль времени, турниры по системе с выбыванием с колоссальной ролью элемента случайности — наносят ущерб имиджу шахмат как занятия, случайностей не приемлющего. А еще — в том, что вместо того, чтобы налаживать отношения с серьезными западными бизнес-структурами, он налаживает отношения с сомнительными восточными персонажами вроде Муамара Каддафи или шейхов из ОАЭ. Но если верить самому Илюмжинову, то готовность обеспечить шахматам грандиозный коммерческий потенциал те, кто ратовал за ориентацию на Запад, выражали исключительно на словах, а на деле не были готовы вкладывать средства в шахматные проекты. Зато президент Калмыкии вкладывал собственные деньги в шахматы постоянно (однажды он назвал и цифру — более $50 млн за десять лет), и это, возможно, благодаря его чемпионатам по нокаут-системе многие гроссмейстеры остались в шахматах. Ведь кроме как на этих чемпионатах, солидных призовых они заработать не могли нигде.
       Есть еще одна версия. Илюмжинов — руководитель слишком занятой, и ему попросту не хватает времени все держать под контролем. В реальности контролируют ситуацию его замы в FIDE — Георгиос Макропулос и Зураб Азмайпарашвили. И это они не допускают к управлению шахматами обладающих большими финансовыми ресурсами, тесно связанных и с шахматами, и с крупными бизнес-структурами известных в шахматном мире личностей — таких, как Бессел Кок или Ясир Сейраван,— боясь потерять доступ к выделяемым Илюмжиновым и его восточными партнерами инвестициям. Байка о том, как в отсутствие президента оставшиеся на хозяйстве помощники потратили в лас-вегасских казино заметную часть призового фонда чемпионата мира 1999 года, одно время пользовалась успехом в среде сторонников смены власти в федерации. Однако никакими фактами подобные истории подкреплены не были. А долго работающие в FIDE чиновники, наоборот, утверждают, что более верно служащих шахматным идеалам людей, нежели вице-президенты FIDE, в федерации не найти.
       Азмайпарашвили однажды даже серьезно пострадал за верность шахматам. В 2004 году в испанском городе Кальвии проходила шахматная Олимпиада. На торжественной церемонии вручения призов организаторы почему-то забыли, что один из них носит имя легендарной грузинской шахматистки Нонны Гаприндашвили. Разозленный Азмайпарашвили бросился на сцену, но по дороге был схвачен охранниками, избит и препровожден в полицейский участок, потому что, по словам избивавших, сам затеял драку.
       Эпизод, между прочим, показательный. Могли ли раньше, до шахматного кризиса, организаторы шахматной Олимпиады забыть о том, кто такая Гаприндашвили, и не узнать вице-президента FIDE? И выглядит ли странным после этого то, что немногие знают, какими званиями владеют играющие в Элисте Владимир Крамник и Веселин Топалов и почему стоящий на кону в матче между ними титул называется титулом абсолютного чемпиона мира?
       
       Изложение подробного ответа вышло бы чрезвычайно длинным. В сокращенном варианте все выглядит так. В мае 2002 года в Праге были заключены соглашения об объединении шахматного мира, которое должно было положить конец существованию разных версий. Заключались они при участии всех лучших шахматистов мира, шахматных бизнесменов и FIDE. Рассказывать, что в соглашениях было записано, не имеет никакого смысла, потому что некоторые из договаривавшихся к объединению уже не имеют никакого отношения, а в итоге соблюдена была едва ли десятая часть договоренностей. Но в конечном счете после череды скандалов, связанных с отменой указанных в документе матчей и турниров, уходом из шахмат Каспарова (так и не дождавшегося, когда же ему дадут вернуть потерянный в 2000 году в поединке с Крамником титул) и банкротством причастных к процессу организаций, объединение званий состоится.
       Причем, как ни странно этой извилистой и ухабистой дорогой к финалу пришли два действительно наиболее достойных кандидата на то, чтобы быть абсолютным чемпионом мира,— выигрывающий в последние два года все турниры подряд, занявший первую строчку в рейтинге чемпион мира по версии FIDE болгарин Веселин Топалов и признанный всеми экспертами гением шахмат Владимир Крамник, чемпион мира по классической версии. Все как в советские времена.
       Разница в том, что никому сегодня не придет в голову воспринимать их матч как противостояние двух самых умных людей мира. К тому же вряд ли кто забудет, что за каждым из них стоит влиятельный менеджер: за Топаловым — Сильвио Данаилов, за Крамником — Крастен Хензель. И зашкаливающих телерейтингов отчетов об их партиях ждать не стоит.
       Как не стоит ждать того, что объединение, когда оно завершится, устранит шахматный кризис. Вернее то, что, видимо, все же не совсем правильно называть шахматным кризисом.
       Начавшийся хронологически с распада сделавшей шахматы культом страны, он был кризисом не шахмат, а идеологии. Просто на новой шкале жизненных ценностей они — как и балет с космосом — заняли иное место. Это не значит, что шахматы сегодня не любят. Их любят иначе. В США во многих школах введены уроки шахмат. А партии матча Каспарова против компьютерной программы X3D Fritz в Нью-Йорке в 2003-м напрямую показывал крупнейший американский спортивный телеканал ESPN, который понял, что и эту игру реально превратить в шоу. Но абсурдно предполагать, что тем, кто по-прежнему ностальгирует по эпохе, когда фамилия чемпиона мира была знакома каждому, удастся ее вернуть одним-единственным матчем. Пусть за титул не обычного, а абсолютного чемпиона мира.
АЛЕКСЕЙ ДОСПЕХОВ
       

Как версия FIDE стала единственной Матч Крамник--Топалов продолжает традицию поединков между чемпионами по разным версиям, начатую Александром Алехиным и Максом Эйве. До второй мировой войны чемпионы мира по шахматам обходились с потенциальными претендентами просто. Добудешь деньги на призовой фонд и организацию матча — садись за доску. Нет денег — не садись. Второй чемпион мира Эммануил Ласкер, например, отказал в матче небогатому Арону Нимцовичу, но встретился дважды с гораздо хуже игравшим (зато нашедшим спонсора) Давидом Яновским. А венскому математику Карлу Шлехтеру Ласкер поставил условие выиграть матч из 10 партий со счетом не меньше 6:4. Третий чемпион мира Хосе Рауль Капабланка возмущал потенциальных претендентов, отгородившись от них золотым занавесом из $10 тыс. (такой призовой фонд должен был обеспечить претендент, не считая непосредственных затрат на проведение состязания). Четвертый чемпион, Александр Алехин, отплатил ненавистному Капабланке той же десятитысячедолларовой монетой, зато дважды дал матч на гораздо более скромных условиях Ефиму Боголюбову. Такая ситуация устраивала только чемпионов, которые играли, где хотели и с кем желали. Неудивительно, что в довоенные годы они менялись так редко. Передоверять поиск партнеров, спонсоров и мест проведения матча какой-то третьей стороне, естественно, никто из них не желал. Да и поначалу некому было. Международная шахматная федерация (FIDE) была организована только в 1924 году — к тому времени шахматная корона разыгрывалась уже 38 лет и было сыграно 12 матчей. FIDE начала с того, что сама стала проводить турниры, которые тоже назывались "чемпионат мира". Но фамилии большинства их победителей были известны широкой публике даже меньше нынешних чемпионов FIDE. Шахматный мир следил за противостоянием Капабланки с Алехиным и пропустил, как в 1928 году чемпионом мира по версии FIDE стал голландец Макс Эйве. Именно он через семь лет отберет у Алехина общепризнанный титул чемпиона и передаст право FIDE разыгрывать шахматную корону. Вызывая голландского математика Эйве на бой, Алехин меньше всего думал об официальном статусе соперника. Просто русский эмигрант вспомнил о том, как в декабре 1926 года, готовясь к битве с Капабланкой, сыграл с Эйве тренировочный матч из 10 партий. Сам голландец, получивший перед первым поединком повышение (работал он учителем в колледже), собирался уходить из шахмат и ждал поражения от великого Алехина со счетом примерно 2:8. Однако матч, к удивлению и публики, и участников, закончился со счетом 5,5:4,5 в алехинскую пользу. Причем перед последней партией он был равным. Вызов Алехина на новую встречу, посланный Эйве, был экстравагантен. "Большой пароход плывет из Европы в Индию и назад,— писал чемпион. Пять партий туда, пять партий обратно. Ставка?! Что ж, ставка — звание чемпиона мира!" Во всем тоне чемпиона сквозило нескрываемое превосходство, и растерянный Эйве кинул письмо Алехина в дальний ящик стола. И если бы он через полтора месяца случайно не показал письмо своему другу и секунданту австрийцу Гансу Кмоху, история шахмат была бы совсем другой. Потому что преисполненный благодарности Кмох (благодаря Эйве он за несколько лет до этого сменил нищую жизнь в Вене на благополучную участь шахматного деятеля в Амстердаме) взялся организовать матч за звание чемпиона на твердой земле и на письмо Алехину ответил сам. А Голландия при непосредственном участии первого президента FIDE голландца Александра Рюба расщедрилась и на призовой фонд, и на организацию матча из 30 партий с участием соотечественника. Убежденный в собственном превосходстве Алехин не выдержал напряжения равного матча. Выигравший матч Эйве в 1936 году отдал Рюбу и FIDE права на организацию чемпионских матчей. Тем более что денег ему победа над Алехиным так и не принесла — весь гонорар забрала проигравшая звезда. "Сало Флор звал меня отдохнуть на Ривьеру, а денег у меня было на билет на трамвай до центрального вокзала",— говорил часто подчеркивавший свое шахматное любительство новый чемпион. И хотя Алехин в 1937 году легко выиграл у Эйве матч-реванш (голландец потом долго сожалел, что на него согласился), многочисленные претенденты уже ополчились на гегемонию чемпионов. И бардак вокруг шахматной короны в конце 30-х был не меньшим, чем в конце 90-х. Сначала была достигнута договоренность, что с Алехиным играет победитель организованного голландской радиокомпанией АВРО турнира 1938 года (первое место поделили американец Файн и эстонец Керес). Параллельно FIDE назначила собственного претендента (эмигрировавшего в СССР из Чехословакии Флора), а реально с Алехиным повел сепаратные переговоры (при посредничестве Флора) о возможном матче Михаил Ботвинник. Сыграть же матч не удалось никому — началась вторая мировая война. После нее переговоры Ботвинника с чемпионом мира возобновились (причем без всякого участия FIDE), но 24 марта 1946 года их прервала смерть Алехина. И тогда FIDE окончательно взяла систему розыгрыша в свои руки. При этом Максу Эйве даже удалось в третий раз стать чемпионом мира. На два часа. Произошло это на конгрессе FIDE, где обсуждалось, что делать дальше. Была предварительная договоренность с советскими представителями о регламенте турнира пяти претендентов, а также о вступлении СССР в FIDE. Однако советские представители на конгресс не явились. Конгресс начал процедуру признания Эйве чемпионом мира, но не закончил: через два часа советская делегация вошла в зал. Успешный альянс СССР и FIDE длился вплоть до распада советского государства. Не прогадал и Макс Эйве — после окончания карьеры шахматиста его выбрали президентом FIDE. АНДРЕЙ СЕМЬЯНИНОВ