Горно–Алтайский городской суд признал экс–руководителя комитета по информационной политике Республики Алтай Алтая Кубашева виновным в «воспрепятствовании законной профессиональной деятельности журналистов». По данным республиканской прокуратуры, это первый случай в стране, когда чиновник, хотя и бывший, осужден, хотя и условно, за осуществление цензуры.
главред службы информации новосибирской телестанции «Мир»:
— Я не знаю человека в своем поколении тележурналистов, кто бы знал, что такое свобода слова. Даже нас, начавших работать на телевидении в начале 90–х, обстоятельства научили любое слово, произносимое в эфире, предварительно подвергать редактированию, то есть самоцензуре. А на уровне самоцензуры, в свою очередь, все очень субъективно, зато выверено и политкорректно. То есть никого не оскорбляет, не ущемляет и соответствует истине. «Семь раз отмерь, один — отрежь, вернее, скажи», — вот мой принцип.
Виктор Буланкин,
руководитель регионального представительства «Авторадио»:
— По–моему, сегодня цензура не составляет проблемы для грамотных, социально адаптированных редакторов; к ней следует относиться как к маякам — навигационной системе в информационном море. В моей практике была ситуация, когда в период выборов я подвергался давлению политической группировки, но сумел сохранить разумную позицию, отстоять свою точку зрения. Журналисту следует руководствоваться постулатом Канта «Звездное небо над нами и нравственный закон внутри нас» — не предавать собственных морально–этических установок, но уметь соотносить масштабы события с мировыми процессами и не «бодаться» по пустякам.
Владимир Логинов,
главред новосибирской редакции «Комсомольской правды»:
— С давлением цензуры я не сталкивался, уж не знаю — к счастью или к несчастью. Вероятно, это произошло потому, что у нас в редакции существует внутренняя цензура, отвечающая элементарному здравому смыслу: мы оперируем информацией с осторожностью, не нагнетая паники и прочих негативных реакций.
Татьяна Думненко,
собкор «Интерфакса» в Кемеровской области:
— Конечно, я с цензурой сталкивалась неоднократно и нередко свои потуги сказать, что происходит на самом деле, компенсировала самоцензурой. Уверена, что в России случаи, когда журналист может серьезно пострадать от цензуры власти, единичны, поскольку профессиональное сообщество проявляет готовность к компромиссам. Мы в первую очередь зависимы от тех, кто финансирует СМИ, а во–вторых — от власти. И все–таки я считаю необходимым отстаивать свое право говорить правду — исполнять профессиональный долг всеми доступными способами.
Аркадий Майофис,
президент «Томской медиагруппы»:
— С прямой цензурой не сталкивались за все 15 лет работы. Однако от власти иногда поступают просьбы, в которых, руководствуясь здравым смыслом, сложно отказать. Выполнить просьбу власти можно, если это не нарушает нашей принципиальной позиции. В этом случае уступка не будет воспринята как низкопоклонство, но сохранятся комфортные рабочие отношения. Например, мы выполнили просьбу обладминистрации не нагнетать обстановку вокруг инициативы губернатора Виктора Кресса по установке приборов учета теплоэнергии в жилых домах «Народный счетчик».
Леонид Каурдаков,
главред еженедельника «Честное слово»:
— Неприятностей с цензурой наше издание избежало благодаря тому, что мне доводилось снимать материалы, вызывающие дуальные толкования. В частности, в тот период, когда разразился громкий «карикатурный скандал», мы не стали публиковать иллюстрацию с рисованным изображением Бен Ладена, хотя она имела прямое отношение к заметке о выходе в свет учебного пособия «Как себя вести в случаях проявления терроризма».