выставка живопись
Во флигеле "Руина" московского Музея архитектуры открылась выставка Ирины Затуловской "И. З. классики", посвященная русским писателям. Смотреть тех, кого обычно принято читать, отправилась ИРИНА Ъ-КУЛИК.
Работать над циклом портретов русских писателей Ирина Затуловская начала в 1998 году — первым автором, изображенным художницей, стал Гоголь. Серия, выставленная в МУАРе, насчитывает 30 с лишним работ — имен здесь никак не меньше, чем положено знать по школьной и даже вузовской программе. Ирина Затуловская запечатлела в лицах все времена профессиональной российской словесности: от литераторов XVIII века до наших современников Варлама Шаламова или Иосифа Бродского.
Впрочем, меньше всего выставка в "Руине" напоминает чопорную портретную галерею. Произведения госпожи Затуловской, несомненно, портреты, но при этом отнюдь не картины. Нарочито простодушные, примитивистские портреты нарисованы буквально на чем бог послал. Николай Васильевич смотрит с полукруглого люнета, видимо венчавшего какую-то старую дверь. Долговязая фигура Даниила Хармса бродит по полям шахматной доски. Кто-то расположился на деревянной крышке от кадки, кто-то выглядывает из "домика", похожего на корпус старых часов, кому-то пришлось довольствоваться куском шифера, листом металла или просто плоским булыжником. Но лица большинства классиков проступают из старинных зеркал в затейливых, но порядком потрескавшихся рамах.
Работы Ирины Затуловской напоминают не столько классические картины, сколько иконы из какой-нибудь деревенской избы (у некоторых портретов есть даже иконописный золотой фон — правда, нарочито облупившийся). Как и иконы, они хотят выглядеть не столько праздным произведением искусства, сколько незаменимой домашней утварью, исполняющей свои сакральные функции столь же исправно, сколь те же кадки или часы выполняют свое бытовое предназначение. Что вполне логично: в России, как известно, поэт всегда больше, чем поэт, и любой писатель становится своего рода мирским святым, а многим, будь то Пушкин, Хармс или Шаламов, вполне пристал бы и статус мучеников.
При всей своей явной иконописности, портреты Ирины Затуловской совершенно чужды всяческому пафосу. Пушкин, Лев Толстой, Иосиф Бродский на портретах Ирины Затуловской выглядят уже не просто авторами "Евгения Онегина", "Войны и мира", "Елизаветы Бам" или "Писем римскому другу". При всей своей умилительности ее писатели, пожалуй, все же ближе к персонажам хармсовских анекдотов, нежели к героям официальных "житий" из школьных учебников. Если это святые, то, пожалуй, святые народных календарей, прекрасно знающие свои смиренные бытовые обязанности: кто-то лошадям покровительствует, кто-то стада от падежей защищает, кто-то печется, чтобы урожай не пострадал от заморозков, а еще кому-то нужно молиться, чтобы успешно сдать экзамены. И хотя неизвестно, в чем именно может помочь Лесков, о чем надо просить Достоевского, в каких делах незаменимо покровительство Заболоцкого и что нужно делать на Лермонтов день, сразу чувствуешь, что от любого писателя кисти Ирины Затуловской в хозяйстве будет несомненная польза — никак не меньшая, чем от его книг, и совершенно не зависящая от того, любите ли вы его творчество.