В этом году Международный театральный фестиваль "Балтийский дом" проходит под девизом "Польский акцент". Чтобы этот акцент усилить, один из дней фестиваля назвали Днем Гомбровича. Народный театр (Варшава) показал спектакль, поставленный Ежи Яроцки по повести "Космос" польского классика Витольда Гомбровича. Рассказывает ЕЛЕНА ГЕРУСОВА.
Вообще-то, решение инсценировать "Космос" может прийти либо при мысли о бесшабашной афере, либо в итоге пятидесяти лет размышлений о Гомбровиче. "Космос" Гомбровича даже пересказать нелегко, хотя построен он вроде бы на детективной интриге. И в повести, и в спектакле повествование ведется от первого лица. Главный герой Витольд пытается рассказать историю, которая с ним произошла. Рассказывает он ее, как постоянно, даже назойливо, указывается, ex post, то есть уже не в реальном времени и с изрядной долей отстраненности.
Два случайно встретившихся студента, Витольд и Фукс, отправились снимать дешевую комнату и наткнулись на повешенного воробья. Фукс увидел в этом знак, начал увязывать какие-то логические цепочки. Заразил Витольда идеями сложности, знаковости мира, двуличия людей и двойственности вещей. После воробья нашли палочку, повешенную на ниточке, а в финале в петле оказался муж хозяйской дочери Лены. Но ведь цепочку повешений неожиданно для самого себя поддержал Витольд, в странном приступе повесивший хозяйского кота. Как это объясняется Гомбровичем, "удушение кота стало реакцией на переизбыток реальности".
Спектакль Ежи Яроцкого идет в белом, стерильном, расчерченном на линии пространстве. Белые щиты иногда распахиваются, и в образовавшихся черных квадратных дырах возникают бытовые интерьеры, на фоне этого лабораторного геометрического пространства кажущиеся какими-то нарочито бутафорскими (сценограф Ежи Юк Коварски). Витольд (его играет Оскар Хамерски) выглядит самым обычным человек, в нейтральной одежде и с обычными манерами. Прочие герои одеты и ведут себя чуть более карикатурно. То есть не только события, но и люди вокруг Витольда странные.
После попыток связать все мелочи мира в единую детективную цепь восприятие мира для Витольда перестает быть простым и цельным. Все дробится на распадающиеся мелочи. Мелочи обретают какой-то гиперреалистический смысл, кажутся как-то странно связанными между собой. Например, губы служанки Катаси (Беата Фудолей) и губы хозяйской дочери Лены (Малгожата Кожуховска), которую Витольд одновременно вожделеет и не желает. Каждый муравей начинает казаться знаком. Словом, никаким космосом здесь и не пахнет, а есть изначально обреченная на неудачу попытка выстроить в логическую схему обычный хаос.
Отец Лены Леон (его блистательно, даже с шиком, играет Збигнев Запасевич) оказывается не меньшим безумцем, чем ищущий во всем детектива рыжий Фукс (Марчин Хыцнар). Но их безумства выстроены строго по одному вектору. Фукс мнит себя сыщиком, Леон придумал целую теорию наслаждений, которую успешно подтверждает практикой. Можно даже сказать, что все герои вполне вписываются в придуманную постмодернистами теорию симулякров: они создают образы отсутствующей действительности. Но можно ведь и не лезть в такие дебри. Можно ведь и просто сказать. Витольд прекрасно себе и нормально жил, пока на него не накатило дикое желание понять и объяснить все связи окружающей действительности. Эта попытка превратилась в историю его скрытого от окружающих безумия. Восприятие и воспроизведение реальности скрутились для Витольда в клубок черных дыр.
Иносказание "Космоса" — это, конечно, бесплодность поисков смысла мира. Но Ежи Яроцки в своем спектакле попытался рассказать об этом просто, ясно и с юмором. Он не стал лезть в дебри философской рефлексии небытия, постоянного присутствия смерти. А сконцентрировался на психологии и запустил в "Космос" мотив губительности недоверия к миру и трагикомичной, гротескной бесплодности его постоянного анализа. Мир если и постижим, то только чувствами — получилось чуть гуманнее, чем требовал бы не посещавший театров польский классик. Но вполне в духе пристрастия Гомбровича к парадоксам и все-таки ближе к существу театра.