В ночь с четверга на пятницу в Санкт-Петербурге прошел Пятый фестиваль "Ночь музыки". Слушал ВЛАДИМИР РАННЕВ.
На первый взгляд трудно понять, что объединило в этой концертной затее, осуществлявшейся на пяти площадках, Леонида Агутина, Анжелику Варум, группы "Корни", "Уматурман", "Фабрика", диджеев дискотеки в Манеже Кадетского корпуса и Камерный хор Смольного собора. Но когда внизу афиши обнаруживаешь слово "бесплатно", замысел устроителей и генерального спонсора — РАО "Газпром" — становится понятным. Ничего предосудительного. Многократно апробированный в Европе способ "дать культурно отдохнуть" широким массам. Музеи, театры и филармоническая музыка — на Западе дорогое удовольствие, поэтому подобные "ночи" оказываются эффективным культурно-просветительским мероприятием. У нас все точно так же, да не совсем. Не вполне понятно, почему в программе лишь один культурно-просветительский пункт — светомузыкальный спектакль "Благая весть" в Исаакиевском соборе. Остальные же спонсорские деньги пущены на поддержку шоу-бизнеса.
В отличие от предсказуемых выступлений Лаймы Вайкуле или Татьяны Булановой, было трудно предположить, что кроется за интригующим названием спектакля в Исаакиевском соборе. Но спектакль, срежиссированный Виталием Гордиенко, оказался по сути экскурсией, посвященной храмовым росписям и иконам. С тем лишь отличием, что не надо было никуда ходить: свет в храме выключили, и по ходу чтения диктором отрывков из обоих Заветов, от Сотворения мира до Вознесения Христова, прожекторы выхватывали на сводах изображения соответствующих сюжетов. Другими словами, жесты экскурсовода заменили лучи света, а атмосферу спектакля создавала темнота. После чтения каждого из отрывков звучала музыка, преимущественно из духовных сочинений Иоганна Себастьяна Баха.
В общем, в православном соборе происходило как раз то, что православной церковью, в отличие от протестантской, для которой писал Бах, не допускается: неканоническая, популярно адаптированная служба с театрализованными комментариями. Да еще и с использованием инструментальной музыки, запрещенной в православных храмах, потому что сотворена она, в отличие от вокальной, не Богом, но человеческой гордыней. Особенно неуклюже спектакль выглядел в моменты, когда организаторы грешили против музыкально-исторических истин: например, слова диктора "Евангелие от Матфея", завершившие чтение очередного отрывка, сопровождал вступительный хор из баховских "Страстей по Иоанну". Добавьте к этому акустические погрешности: музыка звучала так, что лишь по общим мелодическим контурам можно было догадаться, какое произведение в данный момент исполняется. Если виновата акустика собора, надо было или подстроиться к ней, или вообще обойтись без гулкой фонограммы.
После "Благой вести" выступил Камерный хор Смольного собора под управлением Владимира Беглецова. Программа состояла из литургических сочинений Дмитрия Бортнянского, Петра Чайковского, Павла Чеснокова, Сергея Рахманинова. По контрасту хор в привычном храмовом освещении звучал строго, но просто и естественно, "по чину", то есть согласно уместной здесь традиции.