Вчера президент России Владимир Путин прилетел из Дрездена в Мюнхен и здесь встретился наконец-то со своими единомышленниками, баварскими бизнесменами, которых Владимир Путин уговаривал инвестировать в Россию с такой страстью, что даже специальному корреспонденту Ъ АНДРЕЮ Ъ-КОЛЕСНИКОВУ, сидевшему в зале, захотелось в нее что-нибудь вложить.
Ночью со вторника на среду, когда официальная программа российского президента была закончена, Владимир Путин принял решение встретиться с председателем совета директоров футбольного клуба "Шальке-04" Клемансом Теннисом и главой "Лентрансгаза" и президентом футбольного клуба "Зенит" Сергеем Фурсенко. Решение было непростым.
Дело в том, что российские организаторы этой встречи предложили немецким коллегам очень красивый, как им казалось, ход: подписать спонсорское соглашение между "Газпромом" и немецким футбольным клубом "Шальке-04" в присутствии Владимира Путина и Ангелы Меркель.
Футбол должен стать продолжением политики под "Зелеными сводами" Дрезденского музея, и наоборот.
Но госпожа Меркель неожиданно категорически отказалась от этого заманчивого предложения. Лавры спасительницы "Шальке-04" не заинтересовали ее. Как удалось выяснить, она заявила, что ей не стоит так недвусмысленно рекламировать "Газпром" в стране, где ей и так приходится объяснять каждому прохожему, чем он так хорош и почему без него не обойтись ни одному уважающему себя немцу, и что она и так чувствует себя от этого не очень уверенно. Ей объясняли, что "Газпром" дал довольно много денег германскому футболу и имеет право получить за это вполне умеренные, на взгляд руководства "Газпрома", бонусы. Но госпожа Меркель так не считала.
— Это как-то слишком,— терпеливо сказала она.
— А €100 млн — не слишком? — спросили тогда ее.
История развивалась очень бурно. В какой-то момент и в самом деле стало понятно, что спасение утопающих может стать делом самих утопающих. Видимо, это стало понятно и Ангеле Меркель, ибо она взяла время на раздумье. Каково же было удивление сотрудников российского протокола, когда она все-таки отказалась позировать на фоне гендиректора "Лентрансгаза" Сергея Фурсенко. (Говорят, что решающим аргументом стало то, что немецким шахтерам, болеющим за "Шальке", больше, чем Ангела Меркель, духовно близок Герхард Шредер.)
Если Сергей Фурсенко и смог пережить это, то Владимир Путин не смирился. Поздним вечером в гостинице "Кемпински", в своем номере президент России встретился с основными участниками этой драмы.
Сергей Фурсенко и так уже принял происшедшее с ним в этот день близко к сердцу. Все утро он рассказывал журналистам про то, что шахтеры — это те же энергетики. А вечером ему позвонила мама, яростный болельщик "Зенита", и сказала, что, конечно, весь вечер смотрела телевизор, сына видела, но пока что-то не поняла, зачем ему все это нужно.
Вряд ли он и сам в состоянии был это понять.
На встречу с президентом Сергей Фурсенко принес комплект новой футбольной формы "Шальке-04". Оказалось, у этой команды футболка тех же цветов, что и у "Зенита". Если две эти команды выйдут на поле друг против друга, все очень запутается. Одна и та же голубизна и белый логотип "Газпрома" на ее безоблачном фоне.
Господин Путин сказал, что вся эта история, он надеется, поможет российским футболистам "показывать лучшую игру на международной арене". Он не пояснил, как можно достичь этого эффекта, дав денег немецким футболистам.
— И наконец-то, надеюсь, рассеются слухи и спекуляции, что у "Газпрома" есть план по приобретению "Шальке-04",— добавил он.
Разумеется, теперь эти слухи превратятся в уверенность.
— Мы воспользовались нашим служебным положением,— сказал Сергей Фурсенко,— чтобы сразу подписать договор о сотрудничестве между "Шальке" и "Зенитом" (по этому договору игроки "Зенита" смогут проходить стажировку в "Шальке" — и, не побоюсь этого слова, наоборот).
— Ну и кроме того, "Газпром" и "Шальке-04" — это люди, работающие в сфере энергетики,— с многозначительной полуулыбкой произнес президент России.
С такой же полуулыбкой он говорил о том, что "Байкал Финанс Групп" — это "группа физических лиц, работающих в энергетической сфере".
— И для "Шальке-04" это неплохой выбор! — воскликнул он, словно сию секунду вспомнив еще об одном резоне, после которого спонсорская помощь "Газпрома" "Шальке-04" стала неминуемой.
— Общая капитализация "Газпрома" летом была равна $300 млрд! Сейчас чуть поменьше, правда.
Где-то, как я понимаю, на €100 млн.
Немного раньше, встретившись вместе с Ангелой Меркель с корреспондентом немецкого телеканала ARD, господин Путин заявил, что "если бы 'Газпром' решил что-либо купить в этом бизнесе, то ему понадобилось бы покупать всю бундеслигу, а не 'Шальке-04'. Возможности 'Газпрома' сегодня очень большие".
— Я сегодня очень доволен,— подтвердил председатель совета директоров "Шальке-04" Клеманс Теннис.— Сегодня был очень хороший день для "Шальке" и для всего германского футбола.
Я думал, что "Шальке" в этот день, наверное, выиграл у "Баварии" с разгромным счетом. Но господин Теннис имел в виду все-таки договор с "Газпромом".
— Мы подписали,— сказал господин Теннис,— очень жесткую и очень конкретную договоренность.
С этим трудно не согласиться, ибо только теперь у "Шальке" наконец-то появился настоящий повод выиграть Лигу чемпионов.
В конце разговора господин Теннис обнадежил господина Фурсенко:
— Мы со своей стороны сделаем все, чтобы помочь "Зениту" и поддержать его.
Теперь у "Шальке", по крайней мере, есть для этого деньги.
Несмотря на то что встреча закончилась поздно вечером, рано утром господин Путин пошел погулять по городу, знакомому ему до боли (чаще всего головной). Он зашел в кафе, где оказались только стоячие места. Встав за столик, президент взял посмотреть свежие газеты. На глаза ему сразу попалась статья на первой полосе, которая называлась "Германию трясет от Владимира Путина".
— Что, и правда трясет? — переспросил он двух людей в одежде строителей, несмело приблизившихся к нему.
— Да ерунда! — попытались успокоить его рабочие.
Потом президент подошел к знаменитой "Фрауенкирхе", дрезденской церкви, разрушенной союзниками во время второй мировой войны и восстановленной пару лет назад. В этот ранний час церковь была закрыта, но священник, увидев господина Путина, предпочел открыть храм. Он рассказал про восстановление "Фрауенкирхе", и господин Путин вспомнил, что он как-то был в Дрездене с мэром Петербурга Анатолием Собчаком, увидел, что на месте храма продаются всякие безделушки и что вырученные от этого деньги пойдут на его восстановление. Господин Путин тогда купил какие-то старые часы и теперь самонадеянно считает, что тоже принял участие в восстановлении "Фрауенкирхе", о чем и сообщил священнику, которого эта история потрясла до глубины души.
Потом господин Путин остановил на улице группу немецких детей. Он попытался заговорить с ними по-немецки, а они с ним — по-русски. Трудно сказать, поняли ли они друг друга.
В общем, как говорится, встряхнул городишко.
Владимир Путин не мог вылететь из Дрездена лишний час по той причине, что его борт вынужден был ждать, пока взлетит "передовой" самолет с членами российской делегации и журналистами. Нам на "передовом" самолете сообщали, что над Мюнхеном густой туман и что данные по погоде будут обновляться каждые полчаса, и не чаще. При этом наши коллеги в аэропорту Мюнхена с удовольствием рассказывали, что над Мюнхеном сияет яркое солнце, стремительно теплеет (днем было уже плюс 25 градусов), а никакого тумана не было вообще.
В конце концов, как только несколько журналистов пересели из "передового" самолета на основной борт и господин Путин решил лететь в Мюнхен, оставив членов делегации, среди которых было несколько министров, в аэропорту Дрездена (так и выяснилось, кто в этих поездках главнее) туман сразу рассеялся, и через 50 минут оба самолета приземлились в Мюнхене.
Чем был вызван туман, возникший в российско-германских отношениях утром, доподлинно неизвестно, но источники в российской делегации уверены, что это — месть за несанкционированную ночную встречу в отеле "Кемпински" и за утреннюю прогулку по Дрездену, на которую господин Путин тоже не отпрашивался у организаторов.
Прием, оказанный президенту России в Мюнхене, компенсировал все эти моральные потери. Правящий бургомистр Баварии Эдмунд Штойбер оказал господину Путину максимальные почести из всех возможных. Если не ошибаюсь, при этом он преследовал свою цель: господин Штойбер намерен был продемонстрировать, что Бавария — самостоятельное государство в составе Германии и что отношение к господину Путину со стороны федерального центра его совершенно не интересует.
На площади перед резиденцией бургомистра господина Путина встретило целое театрализованное представление. Огромное количество баварских охотников в панталонах, кафтанах и шляпах с перьями, кузнецы, мельники, солдаты и офицеры... Все они были, казалось, искренне рады Владимиру Путину.
Этого при всем желании нельзя было сказать про группу людей, стоявших за оцеплением. У каждого человека в этой группе был в руках плакат с фотографией Анны Политковской. Они ничего не кричали Владимиру Путину, просто стояли, подняв плакаты. Все и так было понятно.
— Вы сказали, что будете внедрять свободу в России в более усиленной манере,— осторожно сказал господину Путину господин Штойбер.— И вы согласились, насколько пострадал имидж вашей страны в результате убийства Анны Политковской.
Господин Путин и теперь, слушая заявление господина Штойбера после получаса разговора с ним в резиденции, в знак согласия наклонил голову.
Единственным полноценным событием вчерашнего дня стала встреча господина Путина с представителями деловых кругов Германии. Они долго ждали, пока он пообедает, и похоже, не зря.
— Откуда истерика-то? — спросил их господин Путин.— Мы не понимаем нервозности из-за российских инвестиций в Германию. Я помню начало 90-х годов, я приезжал сюда вместе с мэром Санкт-Петербурга Анатолием Собчаком. Я помню, что нам говорили: "Вы не бойтесь иностранных инвестиций. Это у вас детская болезнь какая-то. Вот японцы половину Нью-Йорка скупили. И что, Нью-Йорк не переехал в Токио!"
Господин Путин попугал немецких бизнесменов тем, что они сами побуждают Россию к поиску новых рынков.
— И мы их, конечно, найдем! — воскликнул господин Путин.— И тогда Европа, надо понимать, не получит невосполнимых ресурсов из России.
Правда, заявил он, в последнее время "такие разговоры поутихли, появились люди, которые не думают о своих шкурных интересах... Даже названия наших стран звучат по-немецки почти одинаково: Дойчланд, Русланд... Мы естественные партнеры!"
В зале сидели благодарные слушатели. Они аплодировали господину Путину по любому удобному поводу. В конце концов, у каждого из этих людей есть бизнес в России, им есть что терять.
Отвечая на вопросы, господин Путин совсем расслабился в теплой и дружественной обстановке. Он рассказывал, что, к сожалению или к счастью, не работает в строительстве трубопроводов.
— Говорю — к сожалению, потому что это очень прибыльный бизнес,— пояснил он.— Но вот тут сидит господин Мордашов, которого Arcelor так испугался, что не захотел объединяться с ним (раздались бурные аплодисменты — то ли главе "Северстали", то ли руководству Arcelor.— А. К.). Так вот, открыл предприятие по производству труб большого диаметра!
Что господин Путин, очевидно, советовал сделать и всем остальным в этом зале.
— Я не могу сказать, что мы кого-то не хотели бы видеть в качестве иностранных инвесторов где-то у нас,— говорил он.— Таких ограничений нет. Мы вынуждены ограничивать только в сфере обороны и в энергетике, на национальных и международных месторождениях. Русские идут не с санками и с автоматами Калашникова. Они идут с деньгами. Это не Красная армия. Это такие же капиталисты, как и вы.
Немцы от души смеялись и аплодировали.
Ни один не поверил.