Почти полтора года вся внешнеполитическая государственная машина России работала на то, чтобы выгодно продать доступ к Штокмановскому месторождению газа. К концу сентября комбинация закончилась: несостоявшаяся сделка в $20 млрд войдет в историю бизнеса как рекорд неудавшегося блефа на государственном уровне.
АЛЕКСЕЙ МИЛЛЕР | ВЛАДИМИР ПУТИН | ГЕРХАРД ШРЕДЕР | МАТТИАС ВАРНИГ
Штокмановскому месторождению в российском Баренцевом море в последние полтора года мировыми аналитиками приписывалось воистину мистическое значение. Штокман с его запасами в 2 трлн кубометров, без сомнения, считается жемчужиной российских нефтегазовых запасов.
Разумеется, в мире есть нефтегазовые месторождения и более серьезного объема, например запасы Катара, "Южный Парс" в Иране. Но Штокман вполне достоин сравнения с месторождениями в Персидском заливе. В какой-то степени он и является альтернативой им для крупнейших в мире энергодефицитных экономик. Баренцево море, видимо,— последний крупный источник, ресурсы которого еще не распределены в мировой энергетической игре.
Вряд ли будет неправильным заметить, что внутриполитическая борьба в России в 2004-2005 годах во многом шла вокруг Штокмановского месторождения: напомним, на него еще год назад претендовали и "Газпром", и "Роснефть". Впрочем, "Газпром" относительно легко выиграл этот раунд, и с этого момента значительная часть стратегии компании строилась вокруг будущей продажи месторождения. "Газпром" объявил тендер на освоение Штокмановского проекта стоимостью около $18-20 млрд.
Разумеется, самым влиятельным претендентом на Штокмановское месторождение стали американские компании. Газовые запасы Штокмана настолько интересовали абсолютно всех лидеров газового рынка мира (Chevron, Shell, ExxonMobil, ConocoPhillips), что даже ради намека на контроль за ним готовы были прощать России и "Газпрому" многие ходы в энергетической политике. Дело в том, что уже в 2001 году, когда стало ясно, что Россия готова разрабатывать Штокмановское месторождение, в госдепартаменте США комментировали проект следующим образом. В отличие от других проектов по экспорту сжиженного природного газа (СПГ), развивающихся по коммерческим принципам, Штокмановский проект может быть не столько коммерческим, сколько политическим. За счет масштаба проекта его участники вполне могут добиться минимальной цены поставки СПГ на рынки Северной Америки. Это позволило бы США не только решать задачи либерализации газотранспортного рынка (что этот рынок необходимо, как и рынок электроэнергии в США, дерегулировать, говорил в 2004 году еще тогдашний глава ФРС Алан Гринспэн), но и сбить цену на углеводороды на американском рынке: они растут гораздо быстрее инфляции с середины 90-х, и газ возглавляет эту гонку. Газ из Штокмана по цене $27-30 за тысячу кубометров (в ценах 2001 года) мог бы решить множество проблем — от зависимости в поставках газа Персидского залива до необходимости договариваться с Саудовской Аравией, Нигерией, Катаром, Арабскими Эмиратами.
Европа, уже с начала нового века постепенно расширяющая на побережьях сеть терминалов по приему СПГ из Алжира, Анголы (а в будущем и из Египта, Ливии, Омана, Марокко), также смотрела на Штокмановское месторождение с вожделением. Главный претендент здесь — Великобритания, ставшая в 2005 году нетто-импортером углеводородов. За ней следовала Норвегия, которая видела в Штокмане огромный синергетический эффект от объединения маркетинговых схем сбыта СПГ своих проектов Snohvit и Troll, а также в целом возможность координации газовой политики Норвегии и России — мини-ОПЕК по газу. Наконец, оставалась и Германия — страна, максимально зависящая от российского газа в ЕС, самая мощная экономика мира, которой фатально не повезло с энергоресурсами. В целом к лету 2005 года в Кремль выстроилась буквально очередь потенциальных участников вкладывать в Штокман собственные деньги. Скорее всего, это и предопределило происходящее потом.
В Кремле то, что Штокман — крупный козырь, осознавали никак не хуже, чем в Вашингтоне. В сентябре 2005 года, когда был обнародован "шорт-лист" из пяти претендентов на партнерство с "Газпромом" по Штокману, выяснилось, что составлен он крайне любопытно. В нем присутствовали США (Chevron), Канада как поставщик альтернативного доступа к рынкам США (ConocoPhillips), Норвегия (сразу два претендента — Hydro и Statoil) и ЕС в лице французской Total. Германия как участник к тому времени уже получила свои "отступные" — проект Nord Stream (Северо-Европейский газопровод), который должен напрямую поставлять газ для BASF и E.ON, которые даже были допущены к разработке недр. "Газпром" вел переговоры, стараясь выторговать себе большую цену. Однако гораздо более масштабные переговоры вела администрация президента России — там осознали, что Штокман — это прекрасный аргумент в любом политическом споре.
Козырная карта Штокмана впервые была вытащена наружу после конфликта с Украиной — США фактически отказались от давления на Россию, которая впервые открыто использовала "энергетическое оружие" в поставках газа в Европу. Затем от угроз Россия перешла к действию. Саммит G8 в Санкт-Петербурге, по сути, был посвящен обмену Штокмана на уступки России и от США, и от ЕС по двум вопросам. С США Россия пыталась договориться о разделе полномочий в экс-СССР и о вступлении в ВТО, с ЕС — о прекращении атак на бизнес "Газпрома" и его партнеров — Gaz de France и E.ON — в Евросоюзе: он как раз намерен был либерализовать газовый рынок, что в первую очередь лишило бы "Газпром" ряда возможностей заработка и политического влияния.
Однако саммит оказался провальным. "Энергетическая безопасность", с которой Россия носилась полгода, была сформулирована как прозрачность планов. Со Штокманом решили подождать, но терпения уже не было. В дипломатическо-санитарной войне РФ с Грузией и Молдавией, в демаршах против Польши, в начавшейся атаке на проект Shell "Сахалин-2", в проекте трубопровода ВСТО, в начавшемся отъеме Ковыктинского месторождения было уже так много ссылок на Штокман, что ясно было — когда-нибудь это должно закончиться. Или Россия станет "энергетической сверхдержавой", или Штокмановское месторождение не достанется никому.
К провалу размена Штокмана в Кремле шли так уверенно и последовательно, что к началу 2006 года мировые партнеры "Газпрома" уже не понимали, что происходит. Переговоров по Штокману становилось все меньше (с апреля они прекратились вовсе), а политических амбиций вокруг него — все больше. "Энергодержавность" фактически девальвировала проект: судя по всему, к июлю 2006 года за него просили и у США, и у ЕС так много политических уступок, что он перестал быть нужен.
Предпоследним шагом в торге за Штокман стал резкий разворот Владимира Путина на сентябрьском саммите во французском Компьене, где президент фактически предложил переориентировать часть Штокмана на Германию через трубопровод, а остаток отдать компаниям Норвегии и Франции. США не услышали намека — Россия так и не получила требуемых уступок. В Европе энтузиазма тоже не было — всем было понятно, что Штокман, каким бы важным проектом он ни был, не стоит того, чтобы перекраивать политические карты и взаимоотношения стран внутри ЕС и НАТО.
Наконец, 9 октября глава "Газпрома" Алексей Миллер объявил, что Штокман не достанется никому. Из него будут осуществляться поставки газа по новому трубопроводу в Германию, а разрабатывать его будет сам "Газпром". В том, что самостоятельно "Газпром", в течение полутора лет водивший за нос партнеров во всем мире, будет разрабатывать его так же долго и неэффективно, как Иран с "Южным Парсом" (где, кстати, именно "Газпром" считается одним из пострадавших), уже ни у кого не было сомнений.
На прошлой неделе закончилась и сама игра. Владимир Путин в ходе визита в Германию предложил федеральному канцлеру ФРГ Ангеле Меркель не только переориентацию почти всего (до 55 тыс. кубометров из 70 возможных) газа Штокмана на Германию, но и "энергетический пакт": Германия становится европейским центром дистрибуции газа ("Газпром" поставляет, Германия распределяет и продает). Ангела Меркель вежливо согласилась принять газ, но об "энергетическом пакте" не было сказано уже ни слова. Штокман пока остается козырем в колоде "Газпрома", однако игра, похоже, проиграна: новую партию надо начинать сначала, причем с партнерами, которые ежеминутно будут смотреть, не шельмуешь ли ты.
Сделка с продажей доступа к Штокмановскому месторождению могла быть разыграна как угодно выгодно, но провала на $20 млрд не ждал никто. Для такого азартного игрока, как Россия, карта была рекордно крупной — рекордным оказался и проигрыш. В первую очередь — имиджевый: вряд ли кто-то после такой игры, после претензий по "Сахалину-2", после энерговойны с СНГ скажет, что Россия — предсказуемый и надежный энергопартнер.
ДМИТРИЙ БУТРИН
Кнутом и кляузой
 Как показывает история проекта "Сахалин-2", России проще решать проблемы со своими международными проектами применением силы, а не ведением деловых переговоров. 25 июля 2006 года Минприроды начало проверку деятельности оператора проекта "Сахалин-2" компании Sakhalin Energy, 55% акций которой принадлежит англо-голландскому концерну Royal Dutch/Shell, остальные доли — японским Mitsui (25%) и Mitsubishi (20%). В рамках "Сахалин-2" осваиваются Пильтун-Астохское и Лунское месторождения на северо-восточном шельфе Сахалина. Их извлекаемые запасы — 150 млн т нефти и 500 млрд кубометров газа. Месторождения должны быть соединены трубопроводом со строящимся на юге острова заводом по производству сжиженного природного газа и экспортным терминалом нефти. Строительство инфраструктуры завершено на 80%. 3 августа заместитель главы Росприроднадзора Олег Митволь заявил, что обжалует в суде заключение государственной экологической экспертизы "Сахалина-2", так как "проект опасен для окружающей среды", а трубопроводы могут пострадать от селей. В конце августа Sakhalin Energy приостановила строительство наземных трубопроводов на неопределенный срок. 25 августа по итогам проверки Росприроднадзор направил в Пресненский райсуд Москвы иск с требованием отменить ТЭО комплексного освоения участков в рамках проекта "Сахалин-2". 31 августа Минприроды заявило о загрязнении окружающей среды морскими объектами "Сахалина-2" и пригрозило лишить компанию Sakhalin Energy лицензии на водопользование. 5 сентября помощник президента РФ Игорь Шувалов предложил участникам "Сахалина-2" перейти из режима соглашения о разделе продукции в "национальный режим", чтобы решить проблемы с российскими ведомствами. 18 сентября глава Минприроды Юрий Трутнев подписал приказ, отменяющий положительное заключение экологической госэкспертизы проекта "Сахалин-2", принятое в 2003 году. Официальным основанием для приказа послужило представление Генпрокуратуры РФ. Решение министерства вызвало падение акций японских совладельцев Sakhalin Energy. 25 сентября глава Росприроднадзора Сергей Сай подписал приказ о старте новой комплексной проверки "Сахалина-2" с участием МЧС, Ростехнадзора и ряда других ведомств. 26 сентября вице-президент Sakhalin Energy Игорь Игнатьев сообщил, что потери компании от остановки проекта могут превысить $10 млрд. На следующий день группа чиновников во главе с Олегом Митволем прибыла на Сахалин. Митволь заявил, что на ликвидацию последствий от деятельности Sakhalin Energy придется потратить около $50 млрд. Итоги проверки должны быть подведены 27 октября. |