На фестивале "Дмитрий Шостакович. Избранное" в Государственной капелле Санкт-Петербурга выступили пианисты Полина Осетинсткая и Лукас Генюшас. Слушал ВЛАДИМИР РАННЕВ.
Большинство посвященных юбилею Шостаковича торжеств придерживалось большого стиля. Самый выдающийся пример — цикл "Все симфонии Шостаковича" в Мариинском театре. Это вполне уместно. Монументализм сочинений композитора — продолжительность, громкость, широта и глубина мысли — были столь же внушительными, как и масштабы переживаемых его временем трагедий и радостей. Поэтому слова "Шостакович" и "масштаб" — частые соседи. Но в большинстве таких амбициозных проектов облику Шостаковича словно приклеивают частую в адрес в советской печати триаду — "трибун, гуманист, борец".
Совсем иным предстал Шостакович в концерте в капелле. Полина Осетинская открыла программу циклом "Прелюдии для фортепиано". Эти двадцать четыре миниатюры — краткие, интимные переживания человека, если хотите, частная жизнь композитора. На мой взгляд, это вовсе не "творческая лаборатория", в которой классик, мол, ковал свои симфонические глыбы. Напротив, эти акустические слепки эмоций — своеобразный музыкальный самопсихоанализ. Здесь достигается максимальная степень открытости, обнажения внутреннего мира человека. Во всяком случае игра госпожи Осетинской убедила, что исполнительница понимает это именно так. В ее тонкой, если не сказать рафинированной, интерпретации композитор предстал философом-интеллектуалом. Оказывается, в нем много странного, загадочного, не столь "гуманистически" прямолинейного, как это стало принято считать со времен шестидесятников и что утвердилось в качестве канонического образа композитора.
И именно благодаря таким вдумчивым и критическим интерпретациям, какую предложила Полина Осетинская, музыка Шостаковича остается актуальным и даже злободневным искусством. Во втором отделении пианистка исполнила Вторую сонату композитора, знаменитый финал которой был сыгран виртуозно, до электрического напряжения в зале.
Другой интригой концерта стало участие в нем молодого московского пианиста Лукаса Генюшаса. Его игра оттенила ювелирное мастерство госпожи Осетинской неуемной энергией Первой сонаты. Конечно, Лукаса Генюшаса еще нельзя, как Полину Осетинскую, назвать мастером. Но в его отношении это слово явно стоит держать про запас.