саммит
Прошла первая половина Римского кинофестиваля — самого амбициозного кинопроекта этого года. Говорить о том, оказались ли оправданными эти амбиции, еще рано. Но уже можно с уверенностью утверждать, что событие получилось ярким как с точки зрения кинообщественности, так и для простых римлян.
Главный вопрос, который интересует мировую кинообщественность: а будет ли второй Римский? Станет ли инициатива мэра Вечного города Вальтера Вельтрони всего лишь пропагандистской политической акцией или вырастет в значимое культурное событие и составит серьезную конкуренцию Венецианскому фестивалю, а может, даже и Каннскому? На данный момент ясно только то, что первый фестиваль, безусловно, состоится, и сил и средств в него вложено немало. Подъезжая к Фестивальной деревне от пьяцца дель Пополо, испытываешь чувство, похожее на то, что посетило завсегдатаев Берлинского фестиваля в 2000 году, когда он перебрался в футуристическое гетто на Потсдамерплац. Три огромных, покрытых куполами зала под общим названием "Аудиторум плюс", открытая арена и еще несколько залов поменьше — эта гипермодернистская конструкция конца 90-х годов по проекту знаменитого Ренцо Пьяно производит сильное впечатление. Сами римляне относятся к предстоящему событию философски и пожимают плечами: мол, странно все-таки, что такой большой фестиваль проходит прямо у нас дома.
Одной из первых римских премьер стал фильм с Николь Кидман "Мех: воображаемый портрет Дианы Арбус". Он посвящен женщине, которая навсегда изменила лицо американской фотографии и считается одной из важнейших фигур искусства ХХ века. Творческое озарение нашло на нее, когда ей было уже за 35, до этого она была женой и ассистенткой рекламного фотографа, матерью двоих детей и дочерью меховых торговцев по фамилии Немеров. Катализатором выхода героини из буржуазного кокона в мир богемы становится ее знакомство с новым соседом, который на людях появляется не иначе как в маске или жирном гриме, а при ближайшем рассмотрении оказывается "человеком-зверем" с волосистым покровом от ступней до носа (персонаж знаком нам из школьных учебников).
Первая половина фильма сделана в хичкоковских традициях, и Николь Кидман, играющая взрослую Алису в стране чудес, со своей негаснущей харизмой (которая тоже зажглась в ней не сразу, а "в один прекрасный день") оказывается их достойна. Во второй половине акцент перемещается с "красавицы" на "зверя": несчастного играет Роберт Дауни-младший, тоже не последний харизматик, так что фильм остается увлекательным, даже несмотря на чрезмерную аккуратность, с какой решил скользкую тему режиссер Стивен Шайнберг. Это кино, которому, как и большинству современных американских арт-фильмов, не хватает плоти, вкуса и запаха, умозрительно даже в самых чувственных эпизодах. Однако как эксперимент в области байопика его можно только приветствовать. Вместо того чтобы нудно пересказывать биографию великой фотографини и демонстрировать ее классические снимки, запечатлевшие толстяков, карликов, сиамских близнецов, нудистов, трансвеститов, здесь рассказана выдуманная история, которая становится квинтэссенцией опыта героини. Она пришла в подпольный мир фриков и была избрана его королевой.
Завершился фестивальный уикенд еще одной громкой премьерой — фильма "N" ("Наполеон и я") Паоло Вирци. В отличие от американской картины итальянская показывает крах усилий маленького человека занять свое место в большой истории. Молодой учитель с острова Эльба, ненавистник Наполеона Бонапарта, мечтает уничтожить ссыльного тирана, но каждый раз судьба указывает ему его место. Подруга героя (Моника Беллуччи) в конце концов завоевывает сердце Бонапарта (его играет Даниэль Отей), да и каждый из остальных героев этой костюмной комедии получает свой кусок пирога. Главному же достается только неровно дышащая к нему служанка. Картина иронически (в том числе и в использовании музыки Бетховена) обыгрывает цинизм темы "Роль личности в истории". Она современна по режиссуре, кроме того, это приятное зрелище для глаз.
С самого начала фестиваля в городе наблюдалось нашествие голливудских звезд. К середине количество последних достигло какой-то уже неприличной концентрации. Причем они не сидят в отелях в окружении злобных агентов, как на других фестивалях, и не раздают бесконечные интервью, заполненные одними и теми же банальностями, а встречаются напрямую с прессой и публикой в огромных залах. Похоже, для них это столь же необычный опыт, как и для римлян. В такой импровизированной ситуации практически исключены табу и, оказывается, гораздо проще задать нестандартный вопрос, а обычно недоступные звезды подхватывают самые интимные темы.
Возьмем Николь Кидман — актриса поведала, что, будучи католичкой по воспитанию, очень ценит эмоциональную и сексуальную верность партнеру, а запретные желания реализует в творчестве и художественном воображении. Как и у героини фильма, у нее после разрыва с мужем Томом Крузом произошел артистический взрыв.
Знаменитости охотно говорят даже о таких скользких вещах, как их возраст. Мартин Скорсезе, которому было сказано, что он стал похож на Вуди Аллена, не обиделся и признался, что раньше все его эмоциональные инстинкты работали синхронно с Робертом де Ниро, а теперь — с Леонардо Ди Каприо. Последний отверг возможность в ближайшее время переквалифицироваться в режиссеры, поскольку не в состоянии держать в голове столько обязанностей и забот. Ричард Гир долго рассказывал о том, как он озабочен поимкой сербских преступников Караджича и Младича, а секрет своей нестареющей внешности объяснил чудесами пластической хирургии, к которым прибегает ежемесячно (он, конечно, пошутил, но очень реалистично). Шон Коннери на вопрос, почему так и не был снят сиквел "Индианы Джонса и последнего крестового похода", ответил, что Харрисон Форд слишком постарел, чтобы играть его сына. Через день на этот же вопрос сможет ответить сам Форд, тоже прибывающий в Рим.