Полвека пребывания Выборга в составе СССР почти не сказались на его облике
"Власть" продолжает публикацию репортажей из приграничных регионов России и сопредельных стран.* Корреспондент "Власти" Борис Волхонский, проехавший от Выборга до Костомукши через территорию Финляндии, пришел к выводу, что чем меньше порядка будет у нас самих, тем лучше будут жить наши соседи.
"Сейчас даже из Японии возят через Финляндию"
Когда едешь в Финляндию наземным транспортом, приграничная зона фактически начинается на Ленинградском вокзале: именно здесь в идущий до Выборга вагон поезда Москва--Хельсинки садятся челноки, отправляющиеся в Финляндию за машинами. Мои соседи по купе Виктор, Борис и Влад занимаются челночным бизнесом уже лет пять.— Почему из Финляндии? — спросил я Виктора.— Эта страна вроде бы не производит своих автомобилей.
— А вы предлагаете гнать через Польшу и Белоруссию? — посмотрел он на меня, как на неразумное дитя.— Там на каждом километре поборы. А финны уже давно в Евросоюзе, там все четко и по закону. А потом, Котка — ближайший к России порт.
— И все-таки как-то нелогично делать крюк из Германии в Финляндию, а потом в Россию.
— Нет, мы возим только автомобили, которые поступают по морю из США. Впрочем, из Германии тоже везут через Финляндию. Да и не только автомобили. Поедете через пропускной пункт "Торфяновка--Ваалимаа", сами увидите: там очередь из грузовиков километров на 30. И сплошь контейнеры, а в них все что угодно: одежда, кофе, продукты, аудио- и видеотехника. Сейчас даже из Японии — и то возят через Финляндию.
— Тогда почему везете через Котку, а не через Питер?
— Там сидят блатари и стригут бабло,— доходчиво объяснил мне Влад.— За каждую операцию надо платить. Кроме денег надо представить огромное количество каких-то справок, доверенностей и прочих бумаг. А в Финляндии достаточно послать дрянной факс, указать, что ты и есть получатель груза, и через пять минут получишь свою машину. Платить надо только за номера — €23.
— Вы что хотите сказать, что, получив машину в Финляндии, вы уже больше нигде ничего не будете платить? Никогда в это не поверю. А российская таможня?
— Там, конечно, тоже взяточники. Но у них фиксированная такса, и берут поменьше, чем в питерском порту. А если машина оформлена на физическое лицо, так и вообще ничего не возьмут.
"Финны стали меньше ездить сюда, чтобы выпить"
Из России в Финляндию проще всего попасть на автобусе (на фото — экспресс Петербург--Выборг--Хельсинки--Турку)
— А что вы хотите? — говорит местный краевед и начальник отдела управления Федеральной миграционной службы в Выборгском районе Андрей Николаев.— За город бои шли и в 1939-1940 годах, и в 1941-1944-м. Естественно, часть домов была разрушена, и на их месте построены новые.
Близость Финляндии ощущается на каждом шагу. В городе много машин с финскими номерами. Вывески на магазинах и кафе — на двух языках. В летнем кафе логотип вездесущей "Балтики" соседствует с логотипом финского пива Lapin Kulta. Большинство постояльцев в гостинице — финны, а в стоимость номера включена утренняя сауна. И даже районный телеканал, передавая прогноз погоды, рассказывает о Выборге и Хельсинки, игнорируя другие города области и Санкт-Петербург.
— Выборг вообще стоит особняком среди других городов Ленинградской области,— говорит Николаев.— Областные газеты тоже очень мало пишут о Выборгском районе. А когда я работал в УБЭП и курировал работу таможни, то у меня сложилось впечатление, что местные контрабандисты имеют прямой выход на Москву и Питер, причем на самый верх.
Николаев рассказал об одном случае, когда была задержана крупная партия контрабандной обуви, так в защиту задержанных выступил один очень крупный московский чиновник.
— Скажите, насколько сильно в сознании современных жителей Выборга ощущение того, что они живут на территории, некогда входившей в состав Финляндии? — спрашиваю я.
— Таких настроений практически нет. Если же посмотреть с точки зрения истории, то Выборг и его окрестности вошли в состав России еще в начале XVIII века, тогда как Великое княжество Финляндское было образовано в 1809 году. Другое дело, что среди финнов память о том, что когда-то эти земли принадлежали им, до сих пор довольно сильна. Впрочем, если говорить об отношении сегодняшних финнов, то тут, скорее, печаль по поводу того, как эти земли используются сейчас. Их ведь много приезжает сюда, и многие из них помнят, как в 30-е годы тут каждый кусочек земли был бережно возделан. Да еще пару лет назад финны создали Выборгу славу неблагополучного города в плане преступности.
— Как так? — я с удивлением оглядываю окрестности, выглядящие мирными и спокойными.
— Они приезжают, пропивают все деньги, потом идут в милицию и говорят, что их ограбили. В милиции составляют протокол, грабителей не находят, но финны с этим протоколом идут в страховую компанию, и та возмещает им €3-4 тыс. Сейчас эта волна пошла на убыль. Да и сами финны меньше стали ездить сюда, чтобы выпить — у них в последние годы смягчили сухой закон. За этот год обращений в милицию было всего около 15.
"Страна вахтеров"
О билетах в Финляндию я решил позаботиться заранее. Но на автобусном вокзале Выборга информации о международных рейсах не было никакой. Кассирша посоветовала обратиться в офис компании "Совавто". На двери офиса висела бумажка: "Касса закрыта на две недели. Билеты у водителя". Но одна из сотрудниц меня успокоила:— Билеты будут. Автобусы ходят полупустые.
Наутро я подошел к месту отправления автобуса примерно за полчаса. Там уже собралась очередь человек в семь.
— Последнее время стало плохо,— пожаловалась одна из женщин.— Вот пару недель назад я ездила в Финляндию, так оставалось всего три свободных места.
Автобус Санкт-Петербург--Выборг--Хельсинки--Турку запаздывал. Минут через 20 после того, как он уже должен был отправиться, к очереди подъехала легковая машина с финскими номерами. Из нее вышел русский парень и предложил желающим доехать до Хельсинки по цене автобусного билета.
— По радио говорят: очереди на границе нет,— ободряюще сказал он. Я понял, что в Выборге местное радио сообщает об очередях на границе, как московское — о пробках на дорогах.
Но тут появился автобус, и даже всей очереди нашлось место. Правда, заявление сотрудницы "Совавто", что автобус будет полупустым, оказалось чересчур оптимистичным.
При подъезде к КПП "Торфяновка--Ваалимаа" я понял, что поступил правильно, отказавшись ехать на легковой машине,— рейсовые автобусы проезжают границу без очереди. Легковых машин стояло десятка полтора на дороге и еще с десяток — на самом КПП.
На КПП надо было выйти из автобуса для прохождения паспортного контроля и таможенного досмотра. Я хотел было забрать свой чемодан, но мой попутчик Сергей сказал:
— Не надо. Никого не интересует, что вы везете.
— А как же спиртное, сигареты?
— Ну не у пассажиров автобуса это проверять.
Российских таможенников и пограничников мы прошли без проблем. На финской стороне опять пришлось покидать автобус, и опять никто не потребовал предъявить вещи для осмотра.
После прохождения границы настроение Сергея круто изменилось:
— Вот страна! Никаких проволочек, никакой волокиты. А у нас! Я недавно приезжал в питерский порт на двух машинах. Сначала каждый встречный охранник по полчаса допрашивал меня, куда я еду, к кому, зачем. Потом, когда я выезжал из порта, все документы были у шофера одной из машин, а она уже выехала за ворота. Когда я вернулся за второй, получилось, что я нарушил правила пребывания на территории режимного объекта. Я наорал на них, сказал им, что они не охранники, а вахтеры. Через пару недель мне снова понадобилось в порт, так меня не пустили — оказывается, за мое нарушение меня лишили права въезда на территорию на месяц. Одно слово — страна вахтеров! А финны пользуются тем, что у нас бардак. Ведь все их благосостояние построено на транзите. Посмотрите, какие города они отгрохали вдоль побережья: Хамина, Котка. Еще совсем недавно это была такая дыра!
Мне надо было в Котку, но этот портовый город находится чуть в стороне от трассы Санкт-Петербург--Выборг--Хельсинки. Пришлось выйти в городке Кархула, где рядом с автостанцией высилась автозаправка местной компании Teboil, а на вывеске гордо значилось, что Teboil входит в группу компаний Lukoil.
Моей попутчицей до Котки оказалась молодая женщина Настя, несколько лет назад переехавшая в Финляндию.
— Каким ветром вас сюда занесло? — спросил я.
— Мама вышла замуж за финна. Она живет в Хельсинки, а я в Котке. Правда, последнее время больше в Выборге — муж лежит в больнице.
— Ваш муж тоже имеет вид на жительство в Финляндии?
— Пока нет, но мы пытаемся и ему оформить.
"При транспортировке нефти опасности возрастают многократно"
Маленькие финские города похожи друг на друга, как счастливые семьи. В центре города — дома в четыре-пять этажей. Дома однотипные, но найти два одинаковых практически невозможно. На окраинах — аккуратные двухэтажные домики. Центр города — лютеранская кирха, рядом с которой, как правило, размещается воинское кладбище с рядами одинаковых гранитных плит, на которых даты рождения разбросаны от начала XX века до 20-х годов, а даты смерти укладываются в короткий промежуток между 1939 и 1944 годами — память о двух войнах с СССР. Также в центре — тенистый бульвар с фонтанами и скульптурами и пешеходная улица с отелями, ресторанами, магазинами, банками и иными конторами.В городах на юго-востоке Финляндии — Хамине, Котке, Лаппеэнранте, Иматре — в отелях, магазинах, ресторанах и на улицах часто слышна русская речь. Это не только бизнесмены и русские жены финских граждан. Среди русской публики много туристов. О том, как сами финны воспринимают интересы приезжающих к ним россиян, красноречиво свидетельствуют вывески на русском языке: "Рыба", "Обмен валюты", "Со склада. Дешево", "Комиссионная распродажа".
О порядке и чистоте написано, наверное, уже столько, что повторяться не хочется — Финляндия, как и вся Европа, просто помешана на экологии. Другое дело, что экология часто становится инструментом конкуренции. Так, вызванное чисто экономическими причинами недовольство Финляндии российской активностью по строительству нефтеналивных портов в Ленинградской области уже давно облекается в экологическую упаковку: это и требование дополнительных экспертиз и международного мониторинга, и требования к обшивке танкеров, и т. п. Об экологических проблемах в акватории Финского залива я поговорил с главой пожарного департамента (фактически это аналог нашего МЧС) Илпо Толоненом.
— Часто случаются инциденты? — спросил я.
— Мелкие — довольно часто, чуть ли не каждую неделю, а более серьезные — раз-два в год.
— А вас беспокоят нефтеналивные порты на российской территории?
— Что касается самих портов, то мы уверены, что у России достаточно средств справиться с авариями и не допустить разлива нефти. Другое дело, что при транспортировке нефти опасности возрастают многократно. Вы же сами видите, что береговая линия очень изрезана, в заливе множество островов и мелей, а вот на этом участке — он показал на карте на группу островов на самой линии морской границы России и Финляндии — судам приходится делать резкий разворот, и риск аварии очень велик. Но мы готовы.
"Страна у нас большая, зачем нам еще земля"
Что поразило больше всего при путешествии по Финляндии — это ритм движения автотранспорта. Посмотришь в окно вперед по ходу движения (в автобусах, вмещающих 40-50 пассажиров, на междугородних перегонах порой бывало человека три-четыре, и я, как правило, занимал место впереди), видишь: метрах в 100 перед нами едет машина, на таком же расстоянии впереди нее — еще одна. Потом отвлекаешься минут на пять и опять смотришь вперед: на том же расстоянии впереди та же самая машина, перед ней — та же, что была раньше, и так далее. Все едут с одной и той же максимально допустимой скоростью, никто никого не обгоняет, при том что движения по встречной полосе почти нет.Чем дальше на север — тем меньше признаков соседства с Россией. Исчезают вывески на русском языке, и даже компания Teboil перестает сообщать, что входит в группу Lukoil. Это не значит, что "русский фактор" исчезает полностью. В городке Куопио (почти 400 км от Хельсинки) расположен музей православной церкви, где выставлены экспонаты (иконы, церковная утварь, священнические облачения, надгробия), вывезенные из монастыря на Валааме и церквей в Выборге.
Там же в Куопио я познакомился с местным журналистом и карикатуристом, ныне пенсионером Вейкко Лотйоненом. Он родился в 1938 году в Выборге.
— Весной 1940 года нам дали два-три часа на эвакуацию,— рассказывает Вейкко.— Отец мой работал на железной дороге, и в армию его не призвали. Тогда мы в первый раз переехали в Куопио. Жили в огромной избе — как это у вас называется, в коммуналке?
Мы сидим за столом, накрытым совершенно по-русски: водка, соленые огурцы, черный хлеб, колбаса. Мой собеседник прекрасно владеет русским языком, разве что порой использует старомодные слова и обороты: "дурно" вместо "плохо", "купец" вместо "торговец" и т. п. Я спрашиваю, по собственному ли желанию Вейкко учил русский язык, но он слышит плохо и не понимает вопроса.
— Ты спрашиваешь, много ли финнов желает вернуть Карельский перешеек?
Я спрашивал о другом, но этот вопрос меня тоже интересует, и я не спорю.
— Я понимаю людей, которые об этом мечтают, но на самом деле никакого желания реванша в Финляндии нет. Старики, конечно, вспоминают, как хорошо им жилось раньше. Но ведь и у вас старики вспоминают, как хорошо им жилось при Сталине. Три-четыре года назад у нас показывали по телевидению репортаж из Выборга: что думают русские о Финляндии? Многие говорили: добро пожаловать, мы будем жить лучше, если окажемся в Финляндии. Ну как им объяснить, что таких планов нет! Я не знаю ни одного финна, который бы сказал: пусть будет новая война. Мы умнее: мы всегда считаем, что сколько стоит. Пять лет назад Gallup провел опрос, оказалось, что 80% финнов против того, чтобы забрать назад Карельский перешеек. Просто это очень дорого, да еще придется как-то обустроить полмиллиона русскоязычных граждан. У нас и так большая страна, зачем нам еще земля?
— Вы часто бывали в Выборге после войны?
— Да, много раз. Я много работал в туризме, был руководителем групп, ездивших в Выборг и Ленинград. Для нас большое счастье, что в 1944 году Выборг взяли так быстро. В городе остались старые здания, и сейчас это один из самых красивых городов во всей Скандинавии. Только грустно, что дома, улицы в таком плохом состоянии.
Вейкко сравнивает Выборг с финскими городами, а я — с провинциальными российскими. Отсюда разница в восприятии.
— Знаешь,— говорит Вейкко.— Самое лучшее время было — это последние 10-20 лет Советского Союза. У нас в городе было много русских моряков. Русских тут любили, в магазинах делали большие скидки. Сейчас хуже. Когда открыли границу, кто первый сюда приехал из России? Преступники и проститутки. То же самое было и в 50-е годы, когда Швеция открыла границы для финнов. Тогда шведы тоже думали, что все мужчины-финны — преступники, а женщины — проститутки. Только когда прошло 10 или 20 лет, они поняли, что финны добрые и честные люди. С русскими будет то же самое.
"Легких путей добраться до России нет"
Финляндия богатела, а Россия нищала благодаря одному и тому же человеку — В. И. Ленину (на фото — памятник в финском городе Котка)
— Посоветуйте, какой самый легкий способ добраться до Костомукши,— попросил я портье в гостинице.
— Боюсь, легких путей нет.— ответил он
Как оказалось, можно на автобусе добраться до Кухмо (это почти на полпути до Костомукши), а там сесть на автобус, идущий в Россию. Автобус из Каяани выходит в 11.00, приходит в Кухмо в 12.40. А автобус в Костомукшу отправляется в 12.45. Можно еще взять такси — в Каяани есть одна на весь город машина, совершающая рейсы через границу за €240. Я поехал на автобусе и в Кухмо оказался минут за семь до отправления автобуса в Костомукшу.
КПП "Вартиус" разительно отличался от КПП "Торфяновка--Ваалимаа": он казался почти вымершим. Несколько легковых машин, неспешно бродящие туда-сюда пограничники и таможенники (русские и финны мало чем отличались друг от друга). Две-три фуры, везущие лес из России. Полное отсутствие какой-либо инфраструктуры для путешественников (на КПП "Торфяновка--Ваалимаа" есть все: кафе, рестораны, магазины, в том числе duty free).
С таможней проблем не было — только у одной женщины проверили содержимое ведра: правда ли там брусника.
— Что это вы в такую даль за ягодами поехали? — удивился я.— Неужели в Карелии их нет?
— Есть-то они есть,— пояснила женщина.— Но только сборщиков больше, чем ягод. В выходные выедешь из города, так машины стоят через каждые десять метров.
"Финны были заинтересованы в строительстве Костомукши"
Карельскому городу Костомукша чуть более 20 лет, и с момента создания он преподносится не иначе как образец советско-финской дружбы. Градообразующим предприятием в Костомукше является горнообогатительный комбинат "Карельский окатыш" (ранее — Костомукшский ГОК).— В строительстве Костомукши финны были заинтересованы не меньше, чем СССР,— говорит помощник гендиректора "Карельского окатыша" Андрей Замула.— Наше месторождение — крупнейшее на Северо-Западе, и наш комбинат — главный поставщик железорудного сырья для Финляндии. Так что в строительстве города в начале 80-х годов финны принимали участие наравне с нашими строителями. И в отличие от наших, финны свою часть работы выполнили качественно и в срок.
Город можно весь объехать минут за 20. Разница между кварталами, построенными советскими и финскими строителями, видна невооруженным глазом. Дома советского образца — пяти- и девятиэтажные коробки. У домов, построенных финнами,можно заметить какую-то индивидуальность, проявленную строителями и архитекторами. Что приятно поражает — при строительстве удалось частично сохранить лес: сосны, растущие между домами, явно не могли вырасти уже после их постройки.
О том, что город зримо распадается на две части, говорил и глава управления экономического развития Костомукшского округа Сергей Кетов, заметивший, что в Костомукше есть кварталы, которые сами жители называют "наш Гарлем".
— Нам повезло, что мы находимся на самой границе,— говорит Кетов.— Здесь приличная инфраструктура: железная дорога, неплохие по российским меркам дороги. Но одна из самых главных проблем связана как раз с тем, что составляет саму основу существования Костомукши. При численности трудоспособного населения в 20 тыс. человек еще недавно на "Карельском окатыше" работало 10 тыс. человек, и еще 5 тыс. было занято на сопутствующих производствах. Последние годы мы поставили задачу снизить зависимость города от комбината за счет диверсификации экономики. Сегодня там работает 6,4 тыс. человек.
Я попросил прокомментировать эту мысль главного редактора газеты "Новости Костомукши" Максима Берштейна.
— В этом нет противоречия,— поясняет Максим.— Месторождение руды не бесконечно, запасы рано или поздно закончатся. Осталось их, может быть, лет на 40. И если комбинат резко встанет, то для города это будет полный коллапс, и на "Карельском окатыше" это прекрасно понимают. А поэтому они приветствуют создание других производств — например, появляются компании, берущие на себя непрофильные для комбината функции — общественное питание, ремонт оборудования, услуги и т. д. Да и на комбинате сами создают дочерние предприятия.
Мне удалось встретиться с руководителями двух предприятий, не связанных с "Карельским окатышем". Один из них — гендиректор ООО Fjell Frys East Сергей Назаров занимается традиционным для Карелии бизнесом — сбором ягод. Большая часть его продукции идет на экспорт.
— По какой цене вы закупаете ягоды, а по какой продаете, если не секрет?
— Сейчас идет брусника. Мы покупаем ее у сборщиков по 32 руб. за килограмм, а отпускаем по €1,2. Кстати, когда мы начинали бизнес в начале 90-х годов, то население просило не деньги, а товары — продукты, одежду, бытовые приборы.
— Вы не думали о том, чтобы не просто закупать ягоды, а наладить производство здесь на месте?
— Проблема в том, что в Финляндии и Швеции поддерживают своего производителя, так что сырье они принимают охотно, а вот будут ли принимать готовую продукцию — это большой вопрос. А налаживать производство здесь для российского рынка — это утопия: слишком велики расстояния. В последнее время, правда, в ягодный бизнес пришли неплохие российские деньги — люди начали заботиться о своем здоровье и постепенно переходят на натуральный продукт. Есть крупное предприятие в Вологде, есть покупатели и в Москве и в Петрозаводске, но российский рынок только-только начал открываться.
Другое предприятие — образец той самой диверсификации экономики, о которой говорил Сергей Кетов. Завод "Кархакос" занимается сборкой электрических жгутов для нескольких автомобильных концернов — прежде всего для Volvo и Scania.
— Когда десять лет назад мы начинали, нас было всего трое, а сегодня на "Кархакосе" работает 1,1 тыс. человек,— говорит гендиректор Евгений Денисов.— Если бы не близость границы, ничего такого бы не было: мы работаем в почасовом, а то и в поминутном режиме, и для нас близость потребителя — это вопрос выживания. Стоит задержать поставку продукции, и та же Volvo выкатит нам такие штрафы!
— А как вы решаете проблемы с нашей таможней? Из-за них задержек не происходит?
— У нас "зеленая улица" на таможне. Они понимают наши проблемы. Нам достаточно лишь позвонить, и они помогают решить все вопросы.
Один из оперативных сотрудников таможни, просивший не называть его имени, в разговоре со мной по-своему прокомментировал эту ситуацию:
— Они этим пользуются. Стоит нам предъявить претензии к неправильно оформленным документам или выставить штрафы за нарушения, как они тут же шлют телеграмму в правительство и заявляют: если проблема не будет решена, производство будет закрыто и 1,5 тыс. человек останутся без работы.
Из Костомукши я выехал на машине — мне надо было успеть на вечерний поезд Петрозаводск--Москва. Большую часть пути мы летели со скоростью 120-130 км/час, при этом плохое качество дорожного покрытия периодически заставляло ехать по встречной полосе. Но местами встречались и довольно протяженные участки, на которых при всем желании невозможно было развить скорость выше 20 км/час, а то и вовсе приходилось стоять, пропуская встречные машины. В итоге 500 км до Петрозаводска мы преодолели за шесть часов.
Самое сильное неприятное впечатление, впрочем, было вызвано не качеством покрытия, а практически полным отсутствием инфраструктуры. Километров за 250 до Петрозаводска водитель предложил перекусить в придорожном кафе. Но на стойке красовалась табличка: "Кафе закрыто. У нас ревизия". Следующее кафе встретилось, когда до Петрозаводска осталось меньше 100 км.
А петрозаводское радио тем временем передавало новости: "80 граждан Финляндии, бывших жителей Карельского перешейка, подали иск в российский суд с требованием вернуть им дома и земли, которыми они владели до 1940 года. Предыдущее подобное обращение осталось без ответа, но на этот раз они полны решимости добиться своего и, если понадобится, дойти до Европейского суда по правам человека в Страсбурге".
*Репортаж из Омской области и Казахстана см. в #28, из Благовещенска и Китая — в #30, из Калининградской области — в #32, из Абхазии — в #34, из Псковской области и Эстонии — в #36, из Северной Осетии — в #38, с Южных Курил — в #40.
Граница на перешейке
 
По мирному договору от 12 марта 1940 года Финляндия передала СССР Карельский перешеек вместе с Выборгом (переименованным финнами в Виипури), западное и северное побережье Ладожского озера, ряд островов в Финском заливе, часть полуостровов Рыбачий и Средний, а также сдала в аренду на 30 лет военно-морскую базу на полуострове Ханко. Государственная граница была отодвинута более чем на 150 км от Ленинграда. Общая площадь территории, отошедшей СССР, составила 40 тыс. кв. км. В 1941-1944 годах Финляндия вернула утраченные земли, воспользовавшись нападением гитлеровской Германии на СССР. После того как в 1944 году в ходе Выборгской операции Красной армии финские войска были разбиты, 19 сентября 1944 года президент Карл Густав Маннергейм подписал соглашение о перемирии. Финляндия отказалась от всех территориальных претензий, признала границы 1940 года, уступила город Петсамо (Печенга), сдала в аренду сроком на 50 лет район Порккала и выплатила контрибуцию в размере $300 млн. |
"Никогда не знаешь, сколько придется простоять на границе"
— Сколько россиян приезжает в ваш город? — За 15 лет, прошедшие после развала СССР, ситуация изменилась кардинально. Все больше и больше туристов приезжает к нам из России. Это и бизнесмены, и люди, желающие походить по магазинам, и те, кто хочет провести здесь свой отпуск. Через пограничный пункт Нуяма, расположенный на пути из Выборга в Лаппеэнранту, в год в обе стороны проходит 1,5 млн человек. А 15 лет назад было не более 50 тыс. — Что покупают у вас россияне? — Много всего разного. Одежду, запчасти для грузовиков, строительные материалы, товары повседневного спроса. Сюда приезжает много народа и из Выборга, и из Санкт-Петербурга. Лаппеэнранта — ближайший к ним финский город. Можно сказать, что мы ворота в Финляндию. Во всяком случае, по объемам беспошлинной торговли (система, при которой налог с продаж возвращается при вывозе товара за границу.— "Власть") Лаппеэнранта занимает второе место в Финляндии после Хельсинки и превосходит Котку, Иматру и Хамину вместе взятые. Кроме того, у нас в Лаппеэнранте очень многое напоминает о тех временах, когда этот край входил в состав России. Здесь была важная крепость, где стоял русский гарнизон. А церковь в нашем городе построена самим Суворовым. — Вы как-то приспосабливаете свои услуги к потребностям россиян? — Да, в магазинах, отелях и ресторанах есть обслуживающий персонал, говорящий по-русски. В Лаппеэнранте и окрестностях имеют постоянный вид на жительство 1300 россиян. В основном это женщины, вышедшие замуж за финнов. — А сколько имеют временный вид на жительство? — Ну, таких цифр у нас нет. Кстати, у нас в городе есть русская школа, ученики которой в совершенстве овладевают двумя языками. В ней учатся не только дети выходцев из России, но и дети из финских семей. — Много ли в вашем районе живет людей, переехавших в Финляндию с Карельского перешейка после 1940 года? — Да, довольно много. Опять-таки потому, что Лаппеэнранта была ближайшим финским городом к этому району. Но сегодня этот вопрос остро не стоит. Многие финны побывали на своей родине, но горьких чувств по этому поводу не испытывают. Исключения, наверное, есть, но их не много. Разве что многие испытывают сожаление, что земля там не ухожена. Если сравнить, например, Санкт-Петербург и Выборг, то сравнение будет не в пользу Выборга. И это печалит финнов. Нам, конечно, хотелось бы, чтобы Россия вложила больше средств в развитие инфраструктуры в Выборгском районе. А финны будут только рады приехать и потратить свои деньги. — На выпивку? — Это было раньше. Тогда в России (точнее, еще в СССР) многие думали, что все финны — пьяницы. Дело в том, что у нас цены на алкоголь были запредельно высокими, а в СССР очень низкими. Но теперь по требованию Евросоюза мы снизили акцизы на алкоголь, и эта проблема уходит. Теперь многие финны ездят в Санкт-Петербург для того, чтобы походить по музеям, и покупают уже не только выпивку, но и произведения искусства, ремесленные изделия и т. п. Конечно, и тут есть исключения. — Что мешает контактам? — Самая большая сложность — это очереди на границе. До Выборга можно доехать за час, до Санкт-Петербурга — за три. Но никогда не знаешь, сколько придется простоять на границе. Беседовал Борис Волхонский |