Лас-Вегас—Петушки
Как снять фильм, в котором «пить» рифмуется с «играть»
«Разбитый нос, пустые карманы», фильм независимого американского кинодуэта братьев Росс,— правдивая история на вымышленном материале. Не только о выпивке, но и об актерстве, на которое она обрекает.
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
«Идея того, что все в жизни может пойти в тартарары из-за алкоголя, всегда казалась мне жалкой. Нет, нет, нет, свою жизнь я разрушил трезвым и уж потом пришел сюда»,— что-то в этом роде, усаживаясь за стойку, произносит один из главных героев этого фильма, потрепанный, но чисто выбритый. Со сцены бритья в барном туалете, где висит бодрое объявление о вечеринке закрытия, фактически начинается этот фильм. Героя зовут Майкл, как и в жизни. Кажется, он актер. На часах одиннадцать утра. Место действия — коктейль-бар «Ревущие двадцатые». Кажется, где-то на задворках Лас-Вегаса. Дата на календаре выбрана удачно: это последний день работы заведения. Так что к вечеру в этой «наливайке» (несомненно, именно так охарактеризовали бы данное предприятие общественного питания депутаты петербургского законодательного собрания) соберется весь околоток.
Утомленные уже с зари люди трудной судьбы, философы, артисты, ветераны, мечтатели, для которых бар давно перестал быть просто баром, а стал клубом по интересам, местом встречи, которое изменить нельзя, площадкой для групповой терапии, молельным домом или просто домом — все здесь. А значит, снова будут танцы, напитки разной степени крепости, пьяные признания, анекдоты, потные нежные объятия (ровно такие, как на знаменитых фотографиях Андерса Петерсена из гамбургского кафе «Лемитц»,— помните обложку «Rain Dogs» Тома Уэйтса?). Пока налитый на посошок стакан не нагреется мерзко от пальцев, и последняя сигарета не догорит до самого фильтра (да, в этом баре курят как в старые, добрые времена), и прихожанам не укажут на дверь.
«Разбитый нос, пустые карманы» — на первый взгляд простое произведение. Во-первых, сюжет с закрытием, эдакой маленькой репетицией конца света для своих, кажется откровенно банальным, излишне сентиментальным, в эпоху ковидных рестрикций лежащим на поверхности. Но в том-то и дело, что братья Росс завершили свой фильм еще до карантинов, в 2019 году; тут они совпали с Михаилом Брашинским, который примерно в то же время снял в финском Турку свою сагу о закрытии ресторана «Золотой лось» под названием «Последний ужин». А во-вторых, ну, подумаешь, еще один документальный фильм, который эксплуатирует пьяненьких! Но в том-то и дело, что «Разбитый нос, пустые кармана» — кино не документальное, даже если и сделано отчасти средствами документального кинематографа и с использованием реквизита, от которого реально несло бурбоном.
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Фото: Department of Motion Pictures, XTR
Никто не закрывал «Ревущие двадцатые» после съемок и выхода фильма. Классический дайв-бар (дешевая рюмочная на районе) работает по сию пору. Но не в Лас-Вегасе, а в Новом Орлеане, где обитает режиссерский дуэт Билла и Тёрнера Россов. Просто братья наняли бар в актеры и заставили сыграть в своей пьесе. Точно так же они наняли и других актеров — объявили кастинг, на который явился с пьесами Юджина О’Нила под мышкой седовласый Майкл Мартин, за ним — брюнетка Рикки, и расхристанная Пэм, и Брюс, чуть что пускающий слезу по боевому братству («где не было ни черных, ни белых, ни богатых, ни бедных»). Здесь все сошлось — и место, и лица, и интонация, словно из похмельных баллад упомянутого выше Тома Уэйтса или в песенке Пегги Ли, которая звучит под титры. Не отделаться от мысли, что где-то уже видел этих бедолаг — то ли в твоем собственном баре за углом, то ли на киноэкране (один из стариков с развевающимися седыми патлами уж очень похож на покойного Дональда Сазерленда).
Понимание магии кино усиливает эффект: в зеркалах и стеклах мелькает отражение оператора с камерой, документальный метод усиливает доверие к материалу и бесхитростным, родившимся под рюмку крепкого с прицепом монологам. «Успех от тебя не зависит, все, что ты можешь,— не превратиться к моменту ухода в анекдот». «С возрастом я стал ценить чувства: просыпаюсь утром, открываю дверь и чувствую этот запах, запах улицы». Еще больше ее усилила весной 2021-го смерть главной звезды этого фильма — Майкла Мартина, прославившегося в Чикаго своим кабаре Verbatim Verboten и, судя по соболезнованиям в запрещенной соцсети, крайне располагающего к себе человека. Последние 20 лет своей жизни он неизменно удивлял жителей Нового Орлеана костюмами на Марди Гра. «Почему ж мне так стыдно, когда нечего сообщить?» — таким был его последний пост.
И тут, наверно, важно сказать о том топливе, которым заправлена эта балансирующая на грани игры и сугубой реальности картина — то есть об алкоголе, который позволяет поверить в игру реальности (дает этой реальности играть). Что-то подсказывает, соберись та же компания в другом пространстве, фильма бы не было. А когда в рюмке плещется что-то покрепче, каждый невольно становится актером, философом, поэтом, созерцателем, надевает маску, которую до поры держит при себе. И отправляется в путешествие, финал которого невозможно предсказать (например, идет в районную рюмочную в Новом Орлеане, а оказывается в Лас-Вегасе). Особенная удача, если эта маска не шокирует окружающих.
Подписывайтесь на канал Weekend в Telegram