Феномен умной красоты

Российский поезд метро «Москва-2024», который с марта курсирует по столичной подземке, отмечен премией «Лучший промышленный дизайн России» за первое место в категории «Дизайн транспортных средств». Напомним, новинка от ТМХ получилась еще более вместительной и при этом более комфортной для пассажиров: увеличен проход между сиденьями, появились аппарели для маломобильных людей. Развитие получили находки прежней серии: сквозной проход по вагонам, USB-зарядки в поручнях, климат-системы с обеззараживанием воздуха, мультимедийные навигационные экраны. Как велась разработка, «Ъ-Наука» узнала из первых рук — об этом рассказал шеф-дизайнер АО ТМХ Евгений Маслов.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Глобальный потенциал

— Поезд метро «Москва-2024» причислен к лучшим образцам отечественного промдизайна. Что для вас означает эта оценка?

— Эта премия для нас особенно интересна. Обычно престижные награды в сфере дизайна распределяют эксперты, причем по довольно специфическим профессиональным критериям. Здесь же результаты определяли народным голосованием — то есть решение принимали люди, которые в реальности пользуются нашими составами каждый день.

Огромное число высоких оценок — проголосовало более 2500 человек — и тот отрыв, который мы увидели между нашим продуктом и другими участниками конкурса, показывают, что наш промышленный дизайн работает, то есть в реальности меняет повседневную жизнь множества людей, делает ее комфортнее.

Для нас это системная социальная оценка. Она стала подтверждением того, что наша многолетняя работа движется в правильном направлении, что программа дизайн-проектирования, которую мы внедряем в ТМХ с 2020 года, выполняет свои задачи.

— Казалось бы, фразы «более вместительный» и «более комфортный» в отношении поезда метро звучат как противоположные по смыслу. Но не в случае «Москвы-2024». Как вам это удалось?

— Одной из задач в этом новом поезде было добавление пространства. И мы добились этого за счет феномена умной красоты, то есть применив подход, который называют умным дизайном. Мы работали над функциональностью вагонов, развивая их эстетику.

Скажем, поработав с формой сидений, мы увеличили их ширину и глубину, в результате посадка стала более комфортной. Казалось бы, речь идет об изменениях на считаные сантиметры — скажем, ширина сидений выросла на 30 мм. Что это? Спичечный коробок. Но делая такие изменения, мы совершенно ясно понимали — любой, кто ездит в метро в зимней одежде, их почувствует.

Проход между сиденьями мы увеличили на 100 мм — за счет целого комплекса различных компромиссов. Вроде бы это не много, но, опять же, эти 10 см означают, что кто-то лишний раз не толкнет соседа плечом, не подожмет руку, не встанет плотно к сиденьям. Это такая, как бы сказать, социальная эстетическая математика. Прибегая к ней, мы через дизайн создаем атмосферу комфорта.

Речь не только о фактических размерах. Мы визуально подняли потолок за счет работы с формой расположенной на нем светотехники, а также с формами поручней. Это не добавило реального пространства, но вагоны стали ощущаться более просторными, что повысило общий комфорт.

— Означает ли победа в конкурсе, что поезд «Москва-2024» — эталон? Или вам хотелось бы в нем что-то улучшить?

— «Москва-2024» — это одна из точек эволюции московского метро. Она, конечно же, является эталонной, высшей точкой на данный момент. Мы проектируем поезда с запасом на 5–10 лет, предполагая, что технологии будут меняться вместе с запросами потребителей. Так что нынешний поезд — это один из эволюционных этапов в развитии нашей платформы.

— Ранее в этом году поезд «Москва-2024» взял серебро на A’Design Award 2024 в Италии. Как так вышло, что европейцы высоко оценили наш (то есть ваш) промдизайн, невзирая на геополитику?

— Промдизайн в таких социальных, массовых сферах, как поезда метро, работает не на год, не на два, а на десятилетия. Мы с большим уважением относимся к тем экспертным оценкам, которые учитывают, что промдизайн — это вневременная история, внеполитическая и внекультурная. И мы воспринимаем эту награду как признание нашего вклада в развитие мирового промышленного дизайна вне каких-либо контекстов.

— Работа ТМХ восхищает искушенное международное жюри не в первый раз. Предшественник нового поезда — «Москва-2020», тоже ваша работа — получил высшую оценку на Red Dot Award в 2021-м. Насколько значимы такие победы для наших компаний и нашей школы дизайна?

— Для нас международные премии — подтверждение нашей актуальности, того, что мы действительно смотрим в будущее, находимся на шаг впереди мировых трендов. Получать такие награды в подтверждение того, что мы продолжаем двигаться с опережением,— одна из задач, которые мы ставили, внедряя нашу дизайн-систему.

— Дизайн ТМХ сегодня служит визитной карточкой транспорта, созданного в России. Вы сознательно к этому стремитесь в своей работе?

— ТМХ всегда был лидером транспортного машиностроения. В России — традиционно номер один, в мировых рейтингах — всегда в первой пятерке. При этом уже больше века транспортное машиностроение для России — одна из ключевых индустрий. Это одна из индустрий, в которых мы традиционно сильны. И это одна из индустрий, в которых велико значение промышленного дизайна.

Поэтому у ТМХ просто нет выбора. За лидерство в индустрии с нас и спрос большой. И чтобы соответствовать этому спросу, наши продукты должны быть лицом российской промышленности. Глядя на них, должно быть видно, что они сделаны в России. В том числе и для этого у нас внедрена своя дизайн-система, система ДНК бренда.

— Уже более пяти лет вы работаете по дизайн-концепции «ДНК бренда». В чем ее суть?

— Говоря коротко, ДНК бренда обеспечивает узнавание продукта, независимо от того, какой функционал он несет. Благодаря ей потребитель понимает — он смотрит на продукцию ТМХ, это «сделано в России», будь то вагон метрополитена или маневровый локомотив.

Эта система позволяет нам создавать новые продукты с совершенно различными технологическими характеристиками, но при этом в каждой из новинок четко узнается продукт ТМХ. Так мы с каждым годом закрепляем за собой некий эстетический образ, который служит инструментом в конкурентной борьбе, в продвижении нашего продукта. Благодаря этому бренд ТМХ в какой-то момент стал брендом транспортной индустрии России.

Кроме того, бренд-ДНК работает и по аналогии с клеймом мастера — это знак качества. То есть для нас внедрение этой системы было неким штампом нашей взрослости. Знаком того, что мы готовы заслужить лояльность наших пользователей через наш бренд и при этом нести ответственность за каждый продукт.

Общественный запрос

— Как вам удается балансировать между требованиями заказчика и сервисных служб, удалением «боли» машинистов и удовлетворением запросов пассажиров?

— В этом отношении мы выступаем как человекоориентированная сцепка между структурами, не всегда находящими общий язык. С одной стороны, создавая продукт и продвигая его среди наших партнеров, мы мотивированно объясняем, почему что-то выглядит именно так, а не иначе, кому это приносит пользу.

Одновременно мы открываем диалог, спрашиваем, проводим исследования. Здесь, как правило, все непросто. Но в боях рождается истина. Глядя на любой наш продукт, мы понимаем, что он стал результатом компромисса между нами, нашими заказчиками и нашими пользователями. И всякий раз мы видим, что достигли успеха — потому что очень внимательно выслушали всех участников.

— Сообщалось, что «Москву-2024» разрабатывали в том числе с учетом опросов пассажиров. Что именно в новейшем поезде было реализовано согласно общественному мнению?

— С нашим заказчиком, с Департаментом транспорта Москвы, мы провели множество исследований. Одним из финальных раундов была экспозиция на выставке в Манеже ровно год назад. Там было представлено три полноразмерных детальных макета, по сути, три полноценных вагона «Москва-2024». Посетителям выставки — было огромное количество людей с детьми — предлагалось зайти в вагоны и опробовать все элементы интерьера вживую, а после этого на интерактивном экране пройти опрос, указать, что понравилось, а что нет.

И по результатам этой выставки, получив обратную связь от реальных пользователей метро, мы сделали несколько финальных изменений. Одно из них — перенесли разъемы USB из сидений в поручни, причем на строго определенную высоту, чтобы не приходилось тревожить ни занимающих сидячие места, ни тех, кто, собственно, за поручни держится.

— Были неожиданные открытия по результатам опросов?

— Почти казусные результаты были у исследования на тему, как пассажиры себя ведут, когда заходят в вагон. Предполагается, что, миновав двери, пассажир должен пройти куда-нибудь подальше, чтобы не мешать всем остальным. Но в реальности, исследуя движение людей на предварительных макетах, мы увидели, что очень многие не хотят проходить вглубь, то есть далеко от дверей — особенно когда идет речь о короткой поездке.

Вместо этого они предпочитают занять место в проходе, прислонившись к поручню, к стене вагона, к самим дверям. При этом можно написать все что угодно — «проходи», «не прислоняйся»,— но это не будет работать. Так в «Москве-2024» появились элементы, которые позволяют человеку комфортно прислоняться к ним, как бы приглашая стать поплотнее, чтобы не занимать место в проходе.

— А машинистов опрашивали?

— Конечно же, на определенной стадии проектирования мы создаем макеты, сперва грубые, затем детальные. На каждом этапе мы приглашаем коллективы наших заказчиков, в том числе приглашаем и машинистов, просим опробовать эти макеты и затем детально выспрашиваем каждую мелочь. Именно так мы понимаем, как работают те или иные примененные нами решения. И только после этого, после прохождения, может быть, нескольких кругов макетирования, идея приобретает эстетический образ. Не наоборот.

И тут хочу отметить, мы работаем в такой индустрии, где представитель любого заказчика — это человек, что называется, «от сохи», то есть тот, кто сам когда-то был машинистом. Если мы посмотрим на руководство, на активных участников диалога с нашими специалистами, это те люди, которые не пришли в индустрию со стороны, а выросли в ней. С них мы начинаем диалог, само проектирование, и потому к моменту, когда начинается работа над макетами, у нас есть четкое понимание, что и как нужно делать.

Выйти из полноэкранного режима

Развернуть на весь экран

Стремительная современность

— Всего за последние пять лет полный цикл от начала разработки до успешного выхода на линию прошли две «Москвы» (2020 и 2024) и четыре «Иволги» (1.0, 2.0, 3.0 и 4.0). При этом вовсю ведется работа над следующими поколениями этих знаковых продуктов. И это не говоря о тепловозах, дизель-поездах, купейных вагонах и остальной продукции ТМХ, которая тоже динамично обновляется в ногу с современными трендами. Как вам удается держать темпы?

— Тут надо пояснить, те продукты, которые мы выпускаем, это лишь малая, видимая часть работы, которая происходит у нас во всех подразделениях — технологических, инженерных, дизайнерских.

Успеваем мы все, во-первых, благодаря слаженности и структурности всех процессов. Дизайн в транспортном машиностроении — это не творчество единичных художников, а системная работа, которая пронизывает всю структуру холдинга.

Второе — мы всегда работаем с огромным заделом на будущее. Ведь временной горизонт проектирования у нас исчисляется годами, часто достигает пяти лет, иногда — десяти лет. Словом, в своей работе всегда ориентируемся на завтра и послезавтра.

— Какие вы можете выделить ключевые тренды в дизайне транспорта в наше время?

— Мы находимся в начале своего рода эпохи возрождения в городском транспорте, когда он оказывается выгоднее, выигрышнее персонального. Мы понимаем, что наш потребитель будет повышать свои требования к комфорту. По уровню применяемых материалов, по качеству сборки городской транспорт приблизится к предметному дизайну и в какой-то степени обгонит автомобильный дизайн.

Еще один важный запрос — безопасность. Он вытекает из автоматизации, к которой сегодня стремится транспортная индустрия. В беспилотном транспорте само пространство, которое окружает пассажира, должно стать более безопасным, что предполагает новые подходы к эстетике.

Другие заметные тренды — не только автоматизация, но и в целом все большая технологичность, а также применение новых материалов с более совершенными свойствами.

— Каков срок жизни промдизайна поезда метро? На какой временной диапазон рассчитан дизайн «Москвы-2024», что с ним будет через пять лет? А через десять?

— 7 сентября в Москве прошел День города, открылись четыре новые станции метро и весь интернет заполнился их фотографиями. Практически на каждой красовались поезда «Москва-2024». Глядя на эти снимки, можно подумать, что наш поезд — часть каждой из этих станций, будто бы он проектировался вместе с ними одними и теми же людьми.

Сколько лет будет «работать» дизайн станций метро? Вот ровно столько и будет актуален наш поезд. Прародители современных вагонов из первой половины прошлого века до сих пор не теряют свою актуальность. Да, со временем они стали проигрывать в эксплуатационных характеристиках — но они не утратили своей эстетики. Наоборот, есть очень большое число людей, которые убеждены, что следовало сохранить облик классических поездов, обновить только технологическую составляющую.

Работая над современными поездами, мы старались создать некую новую классику, нечто вневременное, что не устареет через 10–20–30 лет, а наоборот, закрепится в сознании людей. Как классическая музыка, которая не утрачивает своей актуальности. При этом технологическая часть будет развиваться, какие-то элементы и системы регулярно будут получать замену.

Российская школа

— Можно ли утверждать, что у России сегодня своя уникальная школа дизайна?

— Промышленный дизайн — один из самых сильных и традиционных инструментов в конкурентной борьбе. Поэтому, говоря о формировании отечественной школы дизайна, нужно помнить о том, в чем мы являемся лидерами — ведь невозможно стать сильным в какой-то области, если не участвовал никогда в реальной конкурентной борьбе на этих рынках.

С этой точки зрения у нас традиционно силен промышленный дизайн в тяжелом машиностроении, в частности — в транспортном, в том числе, чего уж тут стесняться, благодаря лидерству ТМХ.

И есть много областей, где у нас огромный потенциал, где стране предстоит приобретать опыт конкуренции, где отечественной школе дизайна пока только предстоит сформироваться. Это потребительские продукты, это высокотехнологичные отрасли, включая электронику. Сейчас у нас есть в этом колоссальные наработки, мы на стартовой площадке, когда все впереди.

В целом же в нашей стране можно выделить три дизайн-школы: уральская, московская и петербургская. Они развились в классических для России точках больших индустрий. Они отличаются друг от друга — и это здорово.

Мое личное мнение заключается в том, что не существует некоей национальной школы дизайна. Я как человек, прошедший очень разные студии, очень разные интернациональные команды, понимаю, что дизайн хорош тогда, когда он открыт, когда он впитывает в себя характеристики разных людей и разных культур.

— Что вы можете сказать о системе обучения промдизайну в России?

— Развитие образования в сфере промдизайна и инжиниринга — приоритет для ТМХ, поскольку речь идет о наших будущих работниках, об обновлении идей в нашей индустрии. Поэтому мы присутствуем практически во всех вузах, где обучают промдизайну и инжинирингу — реализуем с ними партнерские программы, наши специалисты выступают преподавателями и участвуют в дипломных комиссиях.

В целом хотелось бы появления дизайнерских дисциплин и на других уровнях образования, не только в вузах. Чтобы самые первые шаги в промдизайне человек мог сделать еще в школе, или даже в начальной школе, в детском саду. Ведь это очень важный момент — чтобы стремление в профессию формировалось как можно раньше.

Беседовала Ольга Грибова