Увядающий нарцисс

"Сенсация" Вуди Аллена на российских экранах

Новый фильм Вуди Аллена "Сенсация", который выходит в петербургский прокат на этой неделе, несомненно доставит удовольствие тем, кто не ждет слишком многого. Именно так в последнее время относится к изделиям именитых киномастеров АНДРЕЙ ПЛАХОВ.
       
       Впрочем, иногда они все-таки способны удивлять. 70-летний Аллен снял "Сенсацию" сразу вслед за фильмом "Матч-пойнт", который был признан столь неожиданно свежим, что скептики даже усомнились, не подсобил ли ветерану кто-то из более молодых товарищей. По поводу "Сенсации", где свежести поубавилось, столь гнусных подозрений не возникает — если, конечно, не считать молодым товарищем актрису Скарлетт Йоханссон, которую господин Аллен вновь пригласил, вновь снял кино в Лондоне и его великосветских окрестностях, только в качестве аристократической забавы место тенниса заняло плавание, а взамен опер Верди и Россини в фильме обильно звучит Чайковский.
       Как и "Матч-пойнт", "Сенсация" — это сатира на британскую элиту, благополучие которой оплачено кровавыми преступлениями. Даже сюжетные линии похожи: и там и здесь устраняют женщин-простолюдинок, встающих на пути молодых денди и карьеристов. Прелесть "Матч-пойнта" состояла в том, что там было преступление без наказания, а Достоевский оказывался сброшен с корабля современности. Вуди Аллен действительно тряхнул стариной: ведь еще в молодости он был известен хулиганскими экранизациями "Войны и мира" и смелыми перелицовками Чехова. Подобной смелостью не пахнет в "Сенсации", лишенной обаяния цинизма и слишком уж добропорядочной. Тем не менее и здесь есть на что поглядеть.
       Прежде всего, занятно разглядывать пару, которую сам Аллен составил со своей любимой Скарлетт Йоханссон в роли студентки-журналистки из Бруклина, гостящей в Лондоне. Можно не сомневаться, что еще несколько лет назад манхэттенский чудак (его героя-фокусника в "Сенсации" зовут Сплендини, а в русском варианте переименовали в Чудини) придумал бы для своих отношений с юной прелестницей сложный коктейль из психоанализа, ревности, навязчивых идей и сексуальных фрустраций. Но возраст, никогда ранее не служивший помехой, наконец взял свое: теперь самого одиозного женолюба Америки привязывают к самой сексуальной девушке той же Америки исключительно платонические чувства, а полфильма ему даже приходится изображать ее отца.
       Да и сама Скарлетт, одетая в безвкусные студенческие тряпки и уродливые очки, выглядит скорее клоунессой — под стать своему партнеру, с которым они знакомятся на проводимом Чудини магическом сеансе дематериализации. Оказавшись в ящике для фокусов, девушка видит призрак недавно почившего матерого репортера, который сообщает ей информацию о новоявленном Джеке-потрошителе, что прячется под личиной Питера Лаймана (Хью Джекман), потомка одного из лучших британских семейств. В погоне за правдой и немножко за наживой красавица и чудовище превращаются в пару сыщиков, а фильм — в пародийный детектив, которому для блеска недостает только гениального финала.
       Впрочем, не только его. Трудно это представить тем, кто помнит сексуальный скандал с Алленом всего лишь пятнадцатилетней давности, но как-то с ходу веришь его герою, который говорит, что кайф для него теперь — это ужин без изжоги. Но если от половой озабоченности старине Вуди удалось наконец-таки избавиться, другие его фирменные болезни по-прежнему при нем. Чего он нисколько не скрывает, то и дело выражаясь перлами: "Я был воспитан в иудаизме, но в конце концов обратился в нарциссизм". Или: "Я никогда не толстею. Невроз мне заменяет аэробику".
       Постоянство, с которым Аллен на протяжении вот уже сорока лет культивирует почти неизменный набор творческих и мужских качеств, производит двойственное впечатление. Большинство режиссеров его калибра в известном возрасте впадают в застой и импотенцию, но Вуди Аллену это не грозит — по той причине, что он так никогда до конца не повзрослел, а его "еврейская мудрость" на самом деле сродни мальчишескому инфантилизму. Правда, в какой-то период своей биографии мэтр несколько забронзовел, посерьезнел и принялся "давать Бергмана". Именно на фоне этих претензий и завышенных ожиданий многие поздние фильмы были квалифицированы его поклонниками как слишком мелкие и простецкие. Однако как только к кинематографу Аллена перестали относиться как к фабрике шедевров, все встало на свои места. Он опять превратился в того, кем начал, — в мастера незамысловатых скетчей, умеющего не грузить народ глубокими откровениями, но всегда доставляющего обещанную порцию удовольствия.

Картина дня

Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...
Загрузка новости...