гастроли
В рамках фестиваля "ДоДж 2006" в Киеве впервые выступила легенда вокального джаза — квартет Manhattan Transfer. Квартет, работавший едва ли не со всеми грандами джаз-сцены, хоть и постарел внешне, но почти полностью сохранил свое звучание. На концерте в Национальном дворце искусств "Украина" побывал БОГДАН ЛОЗОВСКИЙ.
С украинской публикой Manhattan Transfer до сих пор связывали разве что киевские корни тенора Алана Пола. Пожалуй, только это и дало повод промоутерам говорить о необычайной любви киевлян к этим музыкантам. Однако упомянутой любви к классике джазового поп-вокала не хватило на то, чтобы места в партере оказались полностью выкуплены. Из уважения к группе организаторам пришлось заполнять партер зрителями с балкона, а то и вовсе безбилетниками. Мероприятие от этого только выиграло — обрадованные возможностью увидеть участников Manhattan Transfer вблизи, зрители обеспечили им должный прием.
С первого взгляда вид людей на сцене показывал, что бывает, когда жизнь проходит под знаком праздности и пороков: неловкие движения, одетые в невзрачные узкие короткие штаны и жакеты престарелые вокалистки, глядя на которых, приходилось повторять про себя: "Сейчас это не женщина, а голос", от былой роскоши не осталось и следа. Основатель квартета Тим Хозер стал похож на купеческой наружности нефтяного магната, поющего на корпоративном празднике, Дженис Сигал превратилась в обычную американскую пенсионерку, Шерил Бэнтин — в не по годам веселую женщину из канцелярии, а Алан Пол — в постаревшего сердцееда, все еще мечтающего сыграть Джеймса Бонда. Но, к счастью, все это было лишь первым впечатлением.
Хоть голоса участников Manhatten Transfer и подрастеряли былую красоту (окрасившись взамен легкой хрипотцой), музыканты не забыли технику исполнения. Настолько, что их умению могут позавидовать многие современные вокалисты. Чего уж там — старая школа есть старая школа, и увидеть такого рода смесь эстетики диксиленда и мюзикла при каких-то других обстоятельствах очень трудно. Получив должную порцию света софитов и внимания публики, квартет с каждым новым вокализом начинает одновременно изображать сюжет композиции, а то и сам джаз — старомодно встряхивая руками и отщелкивая пальцами ритм. Вид улыбающегося Алана Пола в щегольском, синем с отливом костюме и тонком сером галстуке навевал ассоциации со старым рекламным роликом американской зубной пасты, и мысленно уже рисовались какой-нибудь caddy for daddy, мелькающие комбинированные деревья на заднем плане и призрачная американская мечта. К действительности каждый раз возвращала музыка — "Route 66", "Birdland", "Candy" — песни, отбрасывающие сомнения, что перед глазами хоть и постаревшие, но такие же нарочито праздные и веселые Manhattan Transfer.
Квартет Тима Хозера всегда был интересен не только своим ярким блеском довоенной эпохи джаза — Manhattan Transfer никогда не оставался в каких-либо жанровых рамках, зачем-то придуманных для каждого направления джаза и вскоре правильно сломанных фьюжн-музыкантами. Успев выступить или записать песни почти со всеми мэтрами джаза — Каунтом Бэйси, Филом Колинзом, Бэни Гудманом, Стефаном Граппели и другими, теперь музыканты с благодарностью предваряли каждую композицию рассказом о том, с кем именно она была записана, не забывая при этом подтрунивать над чересчур сильной страстью коллег к своему жанру.
Несмотря на то что у каждого участника Manhattan Transfer есть в разной мере удачный опыт сольных записей, никто не собирался строить из себя главного — эта роль по умолчанию принадлежала сидящему за клавишами музыкальному директору квартета. Возможность удовлетворить личные творческие амбиции давали сольные выступления, во время которых особенно интересно было посмотреть на то, что больше из всего стилевого разнообразия композиций Manhattan Transfer по душе каждому из его участников. Так, если Шерил Бэнтин, оставшись одна на сцене, продолжала веселиться и озорничать, то Дженис Сигал, оставшись на сцене в одиночестве, погрустнела, поделилась своими познаниями в астрономии и меланхолической песней "Moon". Смотреть на это было очень интересно, так же, как и наблюдать за таким же грустным выходом Тима Хозера с поп-соулом "Hurt Strings". Но по-настоящему всех удивить смог только Алан Пол. На всякий случай поинтересовавшись, понимает ли зал английский, он наспех рассказал историю о своей бабушке-киевлянке, затем скинул пиджак, закатал рукава и исполнил ритмичный блюз по всем правилам: с заискивающими взглядами, обращенными к зрительницам, и танцами.
После этого весь квартет, похоже, решил забыть о неумолимом ходе времени. Неловкость в движениях и поведении куда-то пропала. "Нет, нет, нет",— пела по-русски свою партию Дженис Сигал в "A-Tisket, A-Tasket". А когда дело дошло до мудреных вокализов композиций из "Brazil" и завершающих танцевальных "Twilight Tunes" и "Java Jeve", даже сиплые нотки в голосах как-то сами по себе стали незаметны. В духовой секции, как оказалось, Manhattan Transfer особо не нуждается — Дженис Сигал, прикрывая рукой воображаемую сурдину на микрофоне, запросто пропевала сольные партии трубы. Чтобы исполнить очередной номер a capella, музыканты-заговорщики собирались на краю сцены, затем, галантно пританцовывая и продолжая свинговать, расходились уже с оркестром — казалось, вся сцена приходит в движение, а из-за кулис вот-вот выйдут Элла Фицджеральд и все-все-все, о ком только что с ностальгией шутил Хозер.